Третья неделя международного театрального фестиваля «Дев‘яте мистецьке Березілля» прошла под знаком кукольных театров, которые зачастую широкая публика воспринимает как зрелище исключительно для детей. Показанное полностью опровергало это расхожее заблуждение. К тому же продемонстрировало, что одно из самых консервативных по форме видов искусств не стоит на месте, а развивается, находя новые, порой неожиданные пути выражения.
Единственное, о чем можно сожалеть, так это о неприезде турецкого театра теней «Карагьоз». Было бы интересно сравнить азиатскую школу кукольников с европейской. Но не сложилось. Зато не подвели наши соседи. Чехи из известного в Европе театра «Царство кукол» привезли на суд киевской публики «Фауста», а студенты Академии музыкального и драматического искусства Словакии — «Маленького принца».
Чешский «Фауст» — это совсем не «Фауст» Гете. Персонаж произведения драматурга Христофера Марлова рассказ о докторе Фаусте сдабривает элементами чешского фольклора. Искрометный юмор чешских кукольников уж как-то совсем не вписывается в наш стереотип восприятия гетевского произведения. Мефистофель (или в чешском варианте — Мефисто) предстает перед зрителями этаким шутом и паяцем, который ничего не может сделать с разгулявшимся Фаустом. Он вынужден рисовать распятия, развлекать доктора игрой в кегли на поверхности моря и вообще выполнять все его прихоти. Правда, в итоге Мефисто находит в себе силы освободиться от влияния Фауста и уносит его в ад. На фоне утрированной примитивности осмысления «Фауста» как литературного произведения авторы мастерски показали его народную театральность и колорит. Хотя вряд ли можно сказать, что пьеса эта лишь комедийное подражание. Скорее это возврат к самым истокам: сотни лет назад именно такой «Фауст» представал перед публикой на базарных площадях. Доказательством тому служит и оригинальный язык пьесы, смесь старочешского с немецким и латинским языками. Впрочем, пьеса шла без перевода. Он был бы просто лишним. Там, где не был понятен текст, приходила на помощь интонация и, конечно, выразительные возможности кукол.
Рядом с архаической, почти барочной драматургической формой «Фауста» интересно было смотреть «Маленького принца». Молодые словаки постарались наполнить творение Сент-Екзюпери своей фантазией. По большому счету, кукольной эту пьесу можно назвать весьма условно. В «Маленьком принце» люди играют наравне с куклами. Многие считают, что кукольный театр — это довольно специфический вид искусства. Где все уже давно сказано и предельно ясно, чуть ли не со времен английских бродячих театров. Но словаки доказали, что и в наше время можно создавать нечто новое. А может, наоборот, это закономерно — соединять сюрреализм содержания с сюрреализмом формы, что в итоге дает поразительные результаты. Такие, что после каждой из сценок — путешествий маленького принца, зал дружно аплодировал, а после спектакля трижды вызывал «на бис» смущенных актеров. Сложно передать словами то, что происходило на сцене «Театра марионеток», да и не стоит. Ведь, наверное, и вы, когда читали Сент-Экзюпери, представляли себе что-то абстрактное и хрупкое, как карточный домик. Именно таков и словацкий «Маленький принц». Все вместе удивительно органично и легко подводит зрителя к основной идее произведения. Актерам удалось передать его гуманизм, доброту. И в этом им помогли куклы.