«Украинская литература статистически обращена к прошлому», — невесело констатировал мой приятель после очередного посещения магазина «Украинская книга». Эта сентенция вполне бы подошла в качестве эпиграфа к одной из главных проблем взрослеющего украиноязычного литературного рынка, а именно: к пренебрежению современными темами, авторами, актуальной проблематикой, к обустройству весьма специфического «альбомно-музейного» ландшафта отечественной литературы. Источники этой тенденции многообразны, и провинциальная инерция интеллектуальных ресурсов бывшей культурной колонии играет здесь далеко не последнюю роль.
Решение проблемы невозможно без реального анализа её составляющих. И уже здесь мы наталкиваемся на синдром упрощенчества, неистребимо бытующий в среде культурологов. Так, например, при рассмотрении национально-языковых проблем «литературного парка» Украины почему-то упорно, вновь и вновь воспроизводится бинарная схема битвы last man standing за государственное культурное поле, происходящей якобы между украинским и русским «лингваментальными топосами».
Напомним обозревателям этой проблематики, что на самом-то деле в обозначенном соревновании принимают участие по меньшей мере пять «играющих интеллектуальных пространств» (назовём их, в соответствии с актуальной терминологией, дискурсами): 1) традиционный (диаспорно-львовский) украинский дискурс; 2) традиционный (интеллигентско-петербургский) русский дискурс; 3) реликтово-советский русскоязычный дискурс; 4) реликтово-советский (неонароднический) украиноязычный дискурс; 5) многоязычный дискурс глобалистического культурного субстрата.
Даже неискушённому в литальянсных играх читателю не составит труда обнаружить родственность способов высказывания записного львовского постмодерниста, скажем, Издрыка, и русскоязычного обитателя схожей дискурсивной территории (вроде харьковчанина Михаила Елизарова). С другой стороны, между текстами того же Издрыка и текстами львовянина Романа Иванычука почти непроходимая разновекторность ценностных и вкусовых приоритетов. Новая ситуация на литературном рынке способствует ещё более радикальным размежеваниям среды, производящей художественные тексты.
Ведь литературная карта десятилетней давности, когда и литератор-профессионал, и графоман, случайно оказавшийся родственником «нового украинца», находились в обидном равенстве посреди ошеломлённого «культурного» базара, уже стала историей. Неумолимо надвигается эпоха обычного литературного производства со всеми его звеньями, нормами, ритуалами. Книжные ярмарки, крупнейшая из которых — Львовский форум издательств, возникший в 1994 году, стали весьма действенными агрегатами трансформера новой украинской культуры, аранжирующими (в меру своих возрастающих возможностей) разнородный и противоречивый материал. В общем и целом определились со своими рыночными и вкусовыми нишами издательские альянсы (или, если угодно, протоальянсы). К ним примкнули группы менеджеров, литературтреггеров и критиков, готовых презентовать и обслуживать литературный продукт.
В новой ситуации меняются не только проектные приоритеты, но сдвигаются контексты восприятия целых дискурсивных полей, оставшихся почти нетронутыми со времён «единого и могучего». Так в довольно двусмысленном положении оказывается русскоязычная литература Украины. С одной стороны, та её часть, которая обслуживает интегрированный киевско-московский сегмент массовой культуры (Юрий Рогоза, Андрей Курков и др.), чувствует себя достаточно комфортно и готова с украинского пространства стартовать в Европу, Америку и куда угодно. «Вмещающее пространство» этого сегмента вполне пригодно для обитания ещё двух-трёх десятков писателей означенного калибра, тем более что эпоха телесериалов и у нас, и у северных соседей пребывает на пионерском этапе становления и горизонты «второй телемексики» наливаются жизнеутверждающим цветом купюрной зелени. С другой стороны, в Украине уже отсутствует система генерации русскоязычного литературного ландшафта в стиле Striders. Энтузиасты русского слова обитают, по большей части, в малозаметных подражательных антологиях и, что наиболее значимо, не рассчитывают на признание по месту жительства, а везут свои нетленки в Москву или в Питер.
Безусловно, в фундаменте опрощения русскоязычной литературы в Украине лежит тенденция сокращения соответствующего языкового поля, его нарастающая и вряд ли остановимая функционализация. В общем-то прав был Юрий Стадниченко, когда писал об «импортном характере» российской словесности, «высокий стиль» которой отсутствует на бытовом уровне в русскоговорящей среде на юге и востоке Украины. Коммуникация, основанная на использовании русского языка, постепенно распадается на отсеки тусовочных и профессиональных жаргонов: криминального, военного, технического, базарно-вокзального...
Такое ущербное бытийствование русского может обречь его на безбудущность, на перспективу превращения в «бэйсик рашн», распространённый в цивилизационной горизонтали, но лишённый осмысляющих глубин. Вместе с тем в ближайшие десятилетия не исключён вариант появления территориально-групповых феноменов качественной русской литературы на территории нашего государства.
Ещё более сложные и неоднозначные перспективы у процесса становления украинской литературной среды ХХІ века. Здесь переплетаются векторы двух тенденций. Первая определяется тем, что впервые за многие десятилетия развития украинского художественного слова литературный ландшафт не разбит на отдельные диаспорные и диалектные анклавы. Происходит живой и взаимообогащающий диалог некогда разделённых «железными занавесами» (и не менее железными предрассудками) носителей различного литературного опыта. Особенно заметен этот диалог на страницах таких журналов, как «Критика», «Ї», «Кур’єр Кривбасу». Вторая тенденция, базирующаяся на резком неприятии писателями-традиционалистами реалий и новых способов художественного высказывания, характерных для ситуации постмодернизма, несёт новый заряд отчуждения и вражды между украинскими литальянсами. Трибунами этого неприятия стали таблоиды «Літературна Україна», «Українське слово», а в последнее время, к сожалению, и «Книжник ревю».
Эти тенденции развиваются на фоне непреодолённого культурно-политического противостояния Галичины и остальной Украины, а также, что особенно судьбоносно, на фоне распада традиционной фольклорной среды, раздавленной пришедшим в украинские городки и сёла TВ. Возникшие разрывы и пустоты резво заполняют различные по качеству и драйву мифы, формы, смыслы и способы коммуникации, эстетически и динамически близкие новому городскому поколению. Доминирует в эстетическом эксперименте новой субкультуры весёлый и отвязный львовско-станиславский вариант сугубо отечественной смеси парамодерна с постмодернизмом, густо замешанной на центральноевропейских культурных приоритетах. Гуманитарным стратегам новой Украины эта смесь знакома по первой редакции «ПіКа», а в более рафинированных разливах — благодаря Юрию Андруховичу и журнальным проектам «Четвер» и «Ї».
Андрухович, получивший в мае текущего года премию Гердера (одну из наиболее престижных в Европе), по-прежнему занимает первые позиции и в рейтингах книжных продаж «Книжника ревю», и по количеству переводов на иностранные языки.
Помимо Андруховича флагманский режим львовско-станиславского литературного дискурса обеспечивается внушительным списком весьма плодовитых и «вкусных» авторов. Среди них: Юрий Выннычук, Издрык, Тарас Прохасько, Тимофий Гаврылив, Галина Петросаняк, Марьяна Савка, Наталка Сняданко, Иван Лучук, Виктор Неборак, Васыль Габор, Марьяна Кияновская, Олег Лышега, Владимир Мулык и др. К этой группе писателей эстетически примыкают тексты харьковчанина Сергея Жадана и киевлян Владимира Яворского и Андрея Бондаря.
Убедительность галичанской литературной алхимии способна, как теперь становится очевидным, регулярно вызывать к жизни идеологический призрак европофобии, объединяющий время от времени своей фантомной установкой когорту не самых худших киевских и полесских литераторов, считающих себя традиционалистами. Правда, столичные гуманитарные стратеги, любящие порассуждать о возрождении традиционализма, часто забывают, что новое прочтение традиции (и, соответственно, новый ренессанс неоязыческих концептов) укоренён не в хуторянской фестивальности, а в оживлении мистических, сакральных источников духа. От усиливающихся спазм гуманистического мира творцы современной культуры уходят не в изоляционизм старой гвардии Союза писателей, а в новые условия игры.
Обетованный континент новой традиции лежит, судя по всему, где-то на пересечении кастанедовского меридиана и параллелей салонного консерватизма. Для его освоения необходима установка на сакральность литературы, жёсткое сепарирование элитарных поисков нового от директивных требований массовой литературы. Кажется, что подобное видение перспектив присутствует не только у таких литературных зубров, как Игорь Рымарук, Васыль Герасымьюк, Наталка Билоцеркивец, Кость Москалец, Вячеслав Медвидь, но и у представителей next-поколения: Игоря Бондаря-Терещенко (Харьков), группы донецких интеллектуалов, объединившихся вокруг альманаха «Кальміюс» (главный редактор Олег Соловей).
Отдельное направление украинского литературного самовыражения — феминистический дискурс. Стилистически выверенные тексты Оксаны Забужко, раскруткой которой целеустремлённо занялся в 2000 году главный редактор издательства «Факт» Леонид Финкельштейн, сегодня фигурируют в списке наиболее заметных явлений актуальной составляющей отечественной культуры. Перспективными гуманитарными стратегами на этом дискурсивном поле, кроме Забужко, представляются Нила Зборовская, Тамара Гундорова и Вера Агеева.
Динамика происходящих на литературном рынке изменений иногда застаёт врасплох самого предусмотрительного аналитика. Так, около года назад на литературном рынке закрепился и повёл весьма агрессивную наступательную политику альянс издательства «Кальвария» (директор Петр Мацкевич) и маркетингового центра «Элит-профи», которым руководит аналитик и менеджер книжного рынка Константин Родык. При поддержке Фонда содействия развитию искусств Анатолия Толстоухова этот альянс выдвинул в качестве приоритетных рекламных брендов романы Вячеслава Медвидя «Льох», Васыля Кожелянко «Дефиляда в Москве» и Олеся Ульяненко «Сталинка», написанные в повествовательном формате социально-патриотической прозы. Издательство «Кальвария» постаралось подойти к созданию «голубых фишек» украинского литературного рынка по возможности грамотно и основательно (твёрдые обложки, заказные рекламные материалы и PR-консалтинг). Думается, что список издательских позиций «Кальварии», несмотря на прагматические требования книжного рынка, будет расширяться в сторону экспериментальной литературы. На такой вывод наталкивает издание Мацкевичем книги одного из наиболее провокаторских и талантливых украинских парамодернистов — Леся Подервьянского.
«Кальвария» приняла участие и в проектах неотрадиционалистического «реванша», гонфалоньером которого в последние годы выступило литературное объединение «Новая литература». Как следствие такого «консервативного наступления», вероятно, следует рассматривать и тот факт, что официозная Шевченковская премия в области литературы за 2001 год была присуждена одному из лидеров «Новой литературы» Евгению Пашковскому. Последний неоднократно высказывался против присутствия в украинской литературе ментально «чуждых формалистических вывертов», привнесённых с Запада. К сожалению, жёсткая (иногда справедливая) критика современных литературных экспериментаторов, среди которых встречаются и откровенные проходимцы, не сопровождается сколь-нибудь вразумительной манифестацией альтернативных постмодернизму литературных практик. В качестве таковых, как правило, предлагаются малочитабельные «потоки сознания» с привкусом ненависти ко всему новому и непривычному.
Либерально ориентированная Ассоциация украинских писателей (создана в 1997 году, президент Тарас Федюк), используя издательскую базу «Факта», пытается организовать своеобразное «контрнаступление». Для этой цели воссоздан литературно-критический орган АУП — газета «Литература плюс» (главный редактор Светлана Матвиенко). На страницах этого издания соседствуют материалы весьма серьёзных гуманитарных дискуссий и произведения авторов, причастных к пресловутому поколению «девяностиков».
Одна из особенностей современного украинского литературного процесса — попытки создать постоянно действующую и общественно значимую рецензионную трибуну для вынесения окончательных и не подлежащих легитимной кассации приговоров текстам, авторам, а то и целым литературным направлениям. То, что такие попытки неизменно проваливаются, свидетельствует о «взрослости» литературного сообщества и о его нежелании подчиняться неуклюжим гуманитарным технологам. Деликатная творческая среда ждёт тонкого синтеза и оптимизации. Надеемся, что таковые в скором времени воспоследуют.