«Моя прекрасная леди» Ф.Лоу — вновь на киевских афишах. Увиденное зрителем стало третьей киевской сценической версией известного мюзикла. Первая шла в театре раньше (кое-кто из зрителей помнит ее). Самой загадочной была вторая... В прошлом сезоне ее пытались создать санкт-петербургские режиссер Вадим Милков и балетмейстер Кирилл Ласкари. Но их спектакль публика так и не увидела. После сдачи (в начале 2005 года) в театре приняли решение о... «перепостановке». За дело принялись худрук театра Богдан Струтинский и главный балетмейстер Александр Сегаль...
Эта коллизия создания спектакля, на первый взгляд, не поддается объяснению. Но, видимо, что-то все-таки побудило театр к «перепостановочному» шагу. Быть может, некоторая инертность труппы не позволила российским постановщикам воплотить замысел в том виде, в котором это должно быть? Так или иначе, но почти полуторагодичный период «родов» наконец завершился премьерой. Несколько странной... Случилось это тогда, когда часть труппы и оркестра во главе с новым главным дирижером находилась на гастролях в Германии с «Марицой». А тем временем киевский зритель получил еще один местный мюзикл — и это стало единственным плюсом в запутанной истории рождения спектакля. В недалеком прошлом из классики жанра киевляне имели возможность наслаждаться разве что музыкой «Порги и Бесс», имевших недолгий сценический век на нашей сцене. И вот «Моя прекрасная леди» — мюзикл с привкусом отнюдь не венских опереточных традиций.
В общей тональности представления невозможно не заметить некоторую натянутость и несколько вымученную «непосредственность». Прежде всего, это касалось сцен с участием жителей бедных лондонских кварталов. Их «раскованность» и мнимое озорство напоминали скорее беспомощные потуги какого-то «проходного» детского утренника. Казалось бы, скромная режиссура была предусмотрительной: кордебалет немногочисленный, вся «география» постановки оптимально соотнесены с небольшими параметрами сцены. Но не хватало как раз того внутреннего огонька, который бы позволил актерам более органично «проявить себя», а зрителям — забыть о том, что спектакль происходит на ул. Большой Васильковской. И хореографические находки не слишком фонтанировали: пластическая партитура выглядела трафаретной и фоновой. Поэтому в целом передать влекущую стихию и динамику классического мюзикла «перепостановщикам» не удалось.
Но и скучать зрителю не пришлось, ведь каждый раз возникал вопрос: «Интересно, а как у них это получится»? Ведь «Леди» имеет интересную историю на мировых сценах.
Исполнительница главной роли Элизы Дулитл Г.Середа должна была справиться со всеми метаморфозами своей героини, не теряя очарования ни на одном из этапов. Если вспомнить труппу этого театра, то можно прийти к заключению, что в вокальном смысле лучше воплотить этот образ мог бы и кто-то другой... Но если не высказывать суждений по безжалостным оперным критериям, то можно смириться и с тем, что имеем. Некоторые вокальные минусы в известной степени компенсировались драматическими эпизодами. Тем более что тут на помощь исполнителям пришел сам сэр Бернард Шоу, автор гениального театрального шлягера всех времен и народов «Пигмалион». Несколько отстраненным выглядел в представлении М.Бутковский (Генри Хиггинс). О нем зритель чаще мог бы сказать «не верю», чем «верю». Лучше других в спектакле оказалась Тимошко-Горюшко (Миссис Пирс). Ее роль не предполагает причудливых вокальных эскапад, однако драматический талант известной актрисы нашел тут достойное применение. И не надо скрывать, что внезапными взрывами аплодисментов спектакль во многом обязан именно ей. Запомнился Фредди в исполнении Р.Мороза. Но зритель так и не успел разобраться, где именно в рисунке этой роли преобладал налет советской оперетки, а где — вкус настоящего английского юмора. Эти стилистические тонкости утопали в общем настроении образа, выдержанного довольно удачно. Интересны работы художницы по костюмам Ирины Давиденко. Нарядов в спектакле много, они радуют глаз, и их количество не уступает качеству.
…На днях «Прекрасная леди» и еще четыре других спектакля должны отправиться в Ужгород. Там состоятся гастроли театра, финансируемые не из киевского муниципального бюджета, а из бюджета Министерства культуры и туризма. (Хотя собственно премьера, пока что единственная в этом сезоне, стала возможна благодаря финансированию из муниципального бюджета.)
Однако гастрольные или финансово-репертуарные нюансы не в состоянии скрыть неспокойную атмосферу в труппе. До недавних пор, перед обретением театром статуса академического, минимальная ставка актера чуть превышала 800 гривен. Наблюдается довольно большая текучесть кадров. В этом году театр покинул его главный дирижер Владимир Шейко. Курьез заключается в том, что первый его преемник продержался на своей должности лишь... один рабочий день. Быть может, эта и некоторые другие проблемы связаны с менеджерскими и репертуарными принципами работы нынешнего худрука театра Богдана Струтинского? Возможно, некие его «руководящие качества» не позволяют многим задерживаться на своих должностях в оперетте... (Даже из числа его земляков с Ивано-Франковщини, которых главный режиссер время от времени приглашает к себе на работу.)
Впрочем, первой своей «команды» он уже лишился этим летом. А в течение прошлого сезона театр выпустил всего лишь две премьеры, одна из которых —детская сказка, а вторая — «Званый ужин с итальянцами» — стала стартом работы дополнительной площадки — Театра в фойе.
Общая художественная (и даже карьерная) стратегия Богдана Струтинского не совсем понятна при взгляде со стороны. Например, этим летом он пытался выдвинуться на должность главы управления культуры... (Именно тогда это учреждение «сменило вывеску» и объявило конкурс на замещение вакантных должностей.) Откуда чиновничьи стремления у довольно молодого режиссера, едва лишь получившего в свое распоряжение большую труппу и все возможности развития ее дальнейших творческих перспектив... Это остается загадкой за семью печатями. Хотя за время пребывания главрежа в своей должности, кроме выпуска некоторых премьер (в прошлом году это были еще «Огни рампы», поставленные другим режиссером), заменены афишные тумбы возле здания, установлены неоновые буквы и баннер на фасаде... Но едва ли это стоит расценивать как заметные шаги по пути чисто творческого совершенствования театра с весьма драматической судьбой (особенно за последние десятилетия).
Премьер может быть и больше... И театр может выйти из стагнации... Может... Но когда?