За прошедший десяток лет украинский язык пережил много фантастических трансформаций, безусловно, обогатившись. Так, например, оказалось, что грант можно не только получить и «освоить», но еще и «написать», «подать», «сдать» и «иметь». Хотя на самом деле все гораздо проще и, безусловно, прозрачнее, поскольку английское слово «grant» означает подарок или же акт дарения. В идеале, конечно, дарения чистосердечного и принятия дара благодарного.
Но это в идеале, а с идеалами в нашей стране, как известно, вот уже десяток лет как покончено. «О каких конкурсах вы мне тут рассказываете? Вы что, не понимаете, с кем разговариваете?» — повысил как-то на меня голос еще не совсем седовласый, но уже очень увенчанный муж. «Вы что, издеваетесь? Почему мы должны перед вами отчитываться за какие-то N тысяч долларов?» — искренне обиделся соорганизатор недавно прогремевшего по Киеву балетного действа. «Просим выделить N долларов госпоже Тютькиной на срочную поездку на международный конкурс, который вот только вчера начался», — с холодной строгостью выстукивает на печатной машинке одно солидное государственное культурное заведение. И никаких гвоздей.
Действительно, в сознании людей, выдрессированных плановой раздачей слонов, опытом наученных неуловимыми движениями надбровных дуг выхватывать подачку из зубов менее ретивого соперника; в сознании, в котором существуют «дающие» и «получающие», со всеми вытекающими, — понятия дара и благо-дар-ности есть вещи невозможные. Показательной иллюстрацией этого может служить законодательство Украины в сфере культуры. «Основы законодательства Украины о культуре», принятые Верховной Радой 14 февраля 1992 года (в день Святого Валентина), статьей 26 закрепляют «льготы в налогообложении дохода предприятий, организаций и отдельных лиц, которые частично отчисляют его на нужды культуры». Не удивляйтесь, что вы не знали о существовании такого гуманного и мудрого закона «западного образца», и не спешите выливать ушаты грязи на несостоявшихся отечественных меценатов. Потому что закон — он как бы есть... но в то же время, его вовсе и нет. Поскольку не существует соответствующих регулирующих положений в законах Украины о налогообложении. Разве только в декрете Кабинета министров «О налогообложении…» от марта 1993 года вскользь говорится об уменьшении налогооблагаемого дохода на сумму отчислений на культуру, но в размере, не превышающем 2% от годового валового дохода. Не надо иронично улыбаться…
А кроме них, родимых, надежда остается лишь на столп украинской духовности, огнем и мечом добывающий хлеб и вино для отечественной культуры, — Министерство культуры и искусств. И многие действительно надеются. И имя им легион… Правда, надеются они вовсе не потому, что знают о законном финансировании культуры в размере 8% ВВП. А потому, что долгие-долгие годы учили их, что больше надеяться не на кого, ведь гордое звание художника (писателя, композитора — нужное подчеркнуть) присваивали творческие союзы — спілки, получающие как финансовые, так и моральные одобрямсы от Минкульта. Райские те денечки как-то незаметно кончились, и рука, когда-то уверенно выводящая во «взрослую» жизнь тысячи деятелей культуры и искусства, стыдливо спряталась за минкультовскую спину, время от времени высовывая оттуда грозящий пальчик. А тысячи «митців» остались беспомощными, без малейших навыков к выживанию.
К счастью, существует в пространстве отечественной культуры и новое поколение (не по возрастному, но по мировоззренческому принципу), которое хочет не выживать, а жить. И даже пытается эти свои права отстоять. И даже что-то делает, пишет, организовывает, ставит, записывает, играет, время от времени поворачивая свою голову в сторону все того же министерства. Парадокс? Навряд ли, ведь теперь от него ждут не одобрения и подачки, но реализации своих прав как субъекта культуры на хотя бы частичную финансовую поддержку. Символ государственной культуры, как- никак.
Но вот тут осечка выходит. У министерства, как, впрочем, и у управлений культуры разнообразного подчинения, есть сеть учреждений культуры, которые они обязаны финансировать, — учебные заведения, библиотеки, архивы, музеи и т.п. На что идет 90% бюджета. Кроме того, существует аппарат, который надо содержать, и действа государственного масштаба, которые необходимо финансировать, чтобы дворец «Украина» не простаивал в перерывах между концертами Киркорова и Королевой.
А если просто взять и позвонить в приемную самого министра культуры и искусств и сказать: «Здравствуйте! Я…» И вы услышите короткие гудки. Нет, это не анекдот о прачечной. Просто если вы не знаете, что секретаршу господина министра звать не Наталья, не Василиса и не «шановна пані», а именно, скажем, Ольга Васильевна, то даже имени своего в трубку вам прокричать не удастся. Не верите — попробуйте сами.
Конечно, существуют и «обходные маневры» — а как без них, ведь у всех генералов есть свои сыновья и так далее, далее, далее… Хотя славное имя не спасло даже Киру Муратову, которой привселюдно замминистра вручала «чек» на приличную сумму для ее нового фильма «Второстепенные люди». А потом, уже в кулуарах, выяснилось, что это было всего лишь обещание (sic!) эти деньги отыскать. Хотя, в принципе, почему Кира Муратова, а не Юрий Ильенко, или Дмитрий Томашпольский, например? Где критерии, определяющие сегодняшнюю удачу того или иного «митця» в лабиринтах минкультовских коридоров? Ведь невзирая на то, что народ мы понятливый, и, если «поговорить по-человечески» и «войти в положение», способны на чудеса ради ближнего своего — менталитет, говорят, у нас такой, — даже на всех мэтров приятно шуршащей понятливости ни с каким бюджетом не хватит.
Абсолютно не споря с таким априори нашего существования, как менталитет, хочется — очень осторожно, можно даже сказать «бочком» — вспомнить о демократии и гражданском обществе. О том самом, «о котором так долго…» Когда «никто не имеет монополии на истину» и каждый имеет право принимать участие в процессе принятия решений. Ведь где-то же оно есть? Именно там и придумали этот загадочный «грант» с не менее загадочным «проектом».
Принцип был до смешного прост. Все члены определенной группы (например, художники или изобретатели вечного двигателя, микробиологи или инвалиды) имеют одинаковые права на получение тех или иных денег для реализации своей творческой свободы. Особенно, если они государственные, поскольку в таком случае — это деньги налогоплательщиков. А когда свою отечественную культуру решал поддержать Рокфеллер или Ротшильд — он создавал фонд, поскольку, естественно, у самого времени заниматься дальнейшей судьбой этих денег у него не было. Главное — налоговые льготы-то он получил!
Заботясь о безопасности денег и своем добром имени и, конечно же, памятуя о том, что люди имеют право принимать участие в решении своих собственных судеб, создатели фондов придали им форму правового государства, где разные ветви власти поддерживают и контролируют друг друга: аппарат управления фондом, аппарат принятия решений и аппарат независимого наблюдения за происходящим процессом облагодетельствования. Чтобы легче находить общий язык, был выработан ряд базовых, формальных критериев оценки — в соответствии с ними ищущая поддержки мятежная душа излагала свою животрепещущую проблему. Так родился «Проект». И по ним же члены Совета оценивали гениальные идеи, сравнивая с иными, не менее гениальными. И давали «Грант».
Как только на нашу улицу пришел праздник демократии, независимости и свободы, вместе с воздушными шарами, шампанским и референдумом пришли богатые и очень добрые, в основном американские дядечки, желающие проявить заботу обо всех нас. Они принесли в Украину свои, как государственные, так и личные, деньги и свои капиталистические привычки распоряжаться ими. Они согласились дарить нам свои деньги совершенно безвозмездно, но при этом совершенно шокировали наш менталитет этими своими «проектами» и «грантами».
Более того, оказалось, что «на шару» там никто и ничего давать не хочет, и все привычные взывания к сердцу, понятливости и карману слушающего разбивались о гранит их американских — или, что намного хуже, наших, но по-ихнему вышколенных — принципов.
«Ну почему, почему вы не принимаете мой проект? Почему вы меня не понимаете?» — билась в истерике представительница художественного бомонда. «Потому что последний день подачи документов был позавчера», — максимально ласково отвечаешь ты. Но система «понимающих» советских чиновников, которая очень сильно засела в ее «ментальности», не позволяет ей увидеть несколько десятков (сотен?) таких же людей, которые имеют точно такое же право на исключение из правил, как и она. Вспоминается поныне актуальный феномен советской очереди, которая накалялась до определенной температуры, молча, но очень злобно дыша, все же пропускала очередного наглого «внеочередника». Пока, наконец, дойдя до нужной кондиции, не срывалась и не разрывала неудачливого наглеца, на куски. Зачем такие нервы, спрошу у вас я?!
Грантовая система — это действительно тяжеленная бюрократическая машина. Но давайте не будем устраивать маскарады иллюзий. Когда речь идет о деньгах, тем более о деньгах немалых, каждый из нас становится бюрократом и занудой. Но ведь вопрос же совсем не в том, насколько бюрократична эта машина. Парадокс ситуации состоит в том, что деньги-то эти вам дарятся. Безвозмездно. Навсегда. Только сделайте то, что обещали. Ведь получили-то вы их не за «народного» и не за «заслуженного», не за бутылку коньяка, и не потому, что кто-то вошел в ваше (именно в ваше, а не соседа) положение. А потому, что ряд независимых, разных, но безусловно образованных и профессиональных экспертов, поверил в те аргументы, которые вы изложили. Поверил в жизнеспособность вашей идеи, в то, что ваш фильм не ляжет на полку, книжка не пойдет под нож на складе издательства, а концерт не станет единственной «мировой» премьерой. В то, что раз вы смогли убедить их, вы не побоитесь идти дальше. А может, и побоитесь… Но это ваше право.
Принцип грантового, как и любого другого финансирования, не претендует на абсолютную объективность. Тем более что эти постмодернисты говорят, что и нет ее вовсе. А уж если вам обещают объективность в области искусства!.. Кроме того, везде живые люди, и прошлогодние неприятности фонда «Евразия» в очередной раз подтвердили этот факт.
Грантовая система — по-западному, по-простому — открывает перед вами все свои карты: вот условия, для всех одинаковые; вот критерии, по которым мы судим; вот люди, которые будут все это читать; вот демократические принципы, которые мы исповедуем. А вот — детальный список всего, чем мы занимались во все прошлые годы нашего существования. Интересно, в какой большой красной папке лежит подобная информация в каком-нибудь из наших министерств правды, населенных «понимающими» бюрократами? К сожалению, лучшей или, по крайней мере, более открытой системы человечество еще не придумало.
«Спасибо, что вы есть», — сказал недавно один студент из Белоруссии, где четыре года был закрыт фонд Сороса. Из-за того, наверное, что «бацька» решил заглянуть в глазки этому милому дареному коню. Видимо, понял, что конь-то — троянский.