В литературной Украине скандал за скандалом - с начала года просто не дают опомниться. Результаты этой бури в некотором аспекте совершенно предсказуемы. Хотя и не слишком приятны для тех, кто без задней мысли поддерживал, переживал и старался помочь. Марию Матиос волна скандала закинула на самый государственный верх - на аудиенцию к президенту Украины. Ворчливый комментарий скептиков: ну, мы же вам сразу говорили, что пани Мария не так проста. Тираж «Черного ворона» вырос чуть ли не до 50 тыс. экз. Комментарий скептиков: сразу было понятно и ежу, что это они так книгу пиарят. О «Записках українського самашедшего» вообще не будем - достаточно сказать, что купить было невозможно, и уже написано продолжение. А Союз писателей закрыт - все ушли на... Ну, кто куда. И, главное, если бы не ленты новостей - никто бы и не заметил.
На самом деле смешно иметь что-то против пиара в наше время. Реклама, как известно, двигатель торговли, а книжный рынок - это в первую очередь рынок. Но его политическое измерение оставляет неприятный привкус. Потому что в этом измерении речь уже не столько о пиаре, сколько о полузабытом инжиниринге человеческих душ. Собственно, это же и есть маркетинг, не так ли? Просто в советском словаре такого слова не было. Например, как хорошо смотрелся в писательском обрамлении президент Янукович. Поддержал Марию Матиос. Да и Васыль Шкляр особо подчеркнул, что его демарш - не против президента, не против действующей власти в целом, не против каких-то конкретных ее действий или отдельных политических решений, но токмо лично-конкретно против Дмитрия Табачника. Словно с классиков списано: «Шура, вы знаете, как я вас уважаю. Но кто такой этот Бендер? Жалкая, ничтожная личность». Все зло, надо думать, только от Табачника. И хороший писатель Васыль Шкляр активно включается, включает свою аудиторию в сценарий (русский, вечно русский) «хороший царь - плохие бояре». Мало того, тут же в него включаются критики и коллеги-писатели, которые наперебой «поддерживают», «восхищаются» или, наоборот, всячески осуждают.
Много слов сказано по поводу политической подоплеки событий. И даже отмечена коммерческая. Так мог автор позволить себе писать слова «москаль» и «жид» или не мог? А в каком контексте? И можно автору, который употребляет такие слова, давать премию? Интересно, была бы такая дискуссия, если бы автор употреблял ненормативную лексику? Или по фене ботал?
То есть дискуссия снова уплывает из поля литературного или даже просто культурного в политическое. За скобками остается главное - литературные качества романа, его чисто «книжная» ценность для читателя. Не «культуртрегерская», воспитательная или идеологическая. Прочитав километры текста о романе в популярных (не специальных вроде «Литакцента», например) СМИ, я бы не поняла толком, что это за книга и стоит ли ее читать лично мне или лично моему сыну. Радоваться остается только одному - хорошо, когда книга становится событием. Хорошо, когда это событие замечает не только узкий круг постоянных читателей современной украинской книги.
Но на этом «хорошо» заканчивается. Потому что на самом деле симптомы довольно скверные. Наши литературные скандалы вымученные. Надо отдать должное тем, кто умудряется их создавать (если, конечно, это не природа вещей в действии - но в таком случае, спасибо природе) на столь скудном материале. Одно дело, когда пиар-скандал раздувают западно-восточные книжные рынки. Они насыщены, и там выделиться на фоне плотных рядов коллег, заполняющих полки чтивом, не так-то просто. Совсем иное дело у нас, где нет вала - есть одиночные выстрелы. Пускай хорошими книгами, но одиночные.
У нас есть - к счастью - книги, которые становятся событиями общественного или политического масштаба. Но нет хоть сколько-нибудь насыщенного литературного процесса, чтобы пиар-бульки на его поверхности выглядели достаточно убедительно. Настоящие литературные события - такие, как выход новой книги Лины Костенко, Шкляра или Андруховича - это события для небольшой группы обычно читающей публики. Внимание обычно НЕ читающей, то есть не привыкшей регулярно покупать и читать украинские книги, приходится привлекать вот такими методами. И я, к сожалению, не могу разделить радость коллег, которые надеются, что это позволит расширить круг «обычно читающей» публики - купят, мол, книгу-скандал, увидят, какая классная украинская книга, и навсегда останутся с ней. Не могу. Потому что нормальное, достаточно широкое читательское сообщество создается не локальными скандалами, сопровождающими резкий рост тиражей одной конкретной книги. Это только шоковая терапия, которая не дает рынку погаснуть совсем - ведь именно в этом направлении двигается рынок, на котором обычные-приличные тиражи составляют 2–3 тыс. экз. «Читать по-украински» (и «думать по-украински» - соответственно) становится местом страсти не из-за Табачника или Януковича, а из-за того, что на отечественном рынке нет стабильного интересного читателю предложения - нет при этом президенте, этом министре, как не было и раньше. И это не исправить отдельными скандальчиками с участием даже самых первых лиц литературного истеблишмента.
Казалось бы - журналисту только радоваться скандалам. Ан нет. Надоело. Хочу книг.