«Патриотически» настроенные китайцы, к тому же облеченные властью и доступом к СМИ, принципиально игнорировали ежегодный осенний ажиотаж, который охватывал весь западный мир. Мол, Западу просто не дано оценить все богатство и самобытность интеллектуальных и культурных достижений китайского народа. А «космополиты», или по крайней мере те, кто себя к таковым причислял, обычно упирали на провинциализм и некоторый исторический анахронизм той продукции, которая еще не стала очередным китайским ширпотребом. Однако присуждение в этом году Нобелевской премии по литературе китайскому писателю Гао Синьжаню вызвало в стране совершенно неадекватную реакцию.
Общенациональные СМИ по привычке сначала вообще никак не отреагировали на соответствующие сообщения международных информационных агентств. Однако посредством Интернета и по спутниковому телевещанию эта новость в течение дня стала достоянием широкой общественности. И только после этого Министерство иностранных дел Китая сделало официальное сообщение, в котором присуждение этой премии объяснялось чисто политическими мотивами и расценивалось чуть ли не как политическая провокация. Секретарь китайской Ассоциации писателей поддержал это заявление, заявив, что, хотя страна обогатила весь мир действительно выдающимися литературными произведениями и настоящими гигантами литературы, данная премия присуждена писателю, который за годы членства в ассоциации успел прославиться «весьма и весьма средними работами».
Правда, у заядлых китайских театралов в конце 80-х постановки по пьесам г-на Гао вызывали немалый интерес. Его театр абсурда и провоцирующая парадоксальность казались совершенно несовместимыми с царящими на китайских подмостках произведениями в духе социалистического реализма, и писатель еще 13 лет назад как перебрался во Францию, так там и остался. А после публикации пьесы, посвященной расстрелу в 1989 году протестующих студентов на площади Тьянанмень, дорога обратно на родину для него и вовсе оказалась закрыта, а его произведения, включая еще даже не прочитанные местными цензорами, сразу же оказывались в списке запрещенных.
В результате современным китайцам практически ничего не известно о творчестве г-на Гао, в то время как на Западе его произведения пользуются большой популярностью. В общем, история для тоталитарных государств вполне привычная. Однако есть в ней один нюанс. Обычно мировое признание некогда изгнанного по идеологическим соображениям деятеля культуры вызывает у его бывших сограждан неподдельный интерес и желание познакомиться с его произведениями, пусть даже и не совсем легально. Однако шквал возмущенных посланий, наводнивших китайский Интернет, продемонстрировал, что такого интереса нет и в помине. Есть только желание доказать, что человек, который столько лет живет во Франции, является французом. Хотя и с китайской фамилией.
Впрочем, один из китайских журналов, Avant-Garde Today, все же напечатал о новоиспеченном нобелевском лауреате пространное эссе. А на книжной ярмарке в Нанжине состоялось неофициальное празднование по поводу вручения г-ну Гао этой престижной премии. Как говорят очевидцы, у посетителей выставки даже возникал интерес и к самим литературным произведениям лауреата. Правда, убедившись в невозможности его утолить, китайцы не очень-то убивались.