В Сочи завершился традиционный "Кинотавр", в последнее время идентифицирующий себя с авторским кино. Собственно, об авторском кино, о роли властей РФ в его развитии или "сворачивании" - беседа с Андреем Плаховым, одним из самых авторитетных кинокритиков в мире. Пять лет он был президентом Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ). Его тексты в газете "КоммерсантЪ" ждут киноманы, а его книги о кино - библиографическая редкость. Плахов родился в Украине, в Староконстантинове Хмельницкой области. Еще и поэтому наш разговор (в рамках презентации книги "Мой Берлинале") волей-неволей был наэлектризован из-за нынешних сложных украино-российских отношений…
- Андрей Степанович, первый вопрос о перспективах развития авторского кино. Можно ли его назвать сегодня "противовесом" той коммерческой, часто некачественной, киноволне, которая заполонила не только экраны РФ, но давно добралась и до Украины…
- Коммерческое кино развивается худо-бедно. Неровно очень, бывают периоды, когда происходят заметные вспышки. В последний раз это случилось в начале 2000-х, когда на экран вышли фильмы "Дневной дозор", "Ночной дозор" и другие успешные картины, побившие рекорды сборов голливудской продукции. Потом произошел резкий спад, и много лет попытки делать коммерческое кино в России оказывались неуспешными, а если такие фильмы и создавались, то очень низкого качества. В последнее время наблюдается появление фильмов, которые вновь повернули вектор интереса публики к российскому кино, в первую очередь за счет блокбастеров. Сейчас мы не обсуждаем их качество, лишь констатируем: "Сталинград", "Вий", "Легенда №17" имели коммерческий успех. Но и на этом фоне авторское кино пока, слава Богу, не умерло. И, надеюсь, не умрет. Хотя существование его непростое. С его развитием связано много проблем. Это и проблемы организационные, и проблемы подготовки кадров, кинообразования, и, конечно же, проблемы этические, цензурные. В общем, целый комплекс вопросов, которые ставят саму ситуацию с авторским кино в довольно тесные рамки. И как она будет далее развиваться, я даже не берусь прогнозировать.
- В РФ постоянно декларируют "господдержку" кинематографа. Но хорошо это или плохо, когда государство имеет безоговорочный контроль над кинопродукцией? Кстати, какова роль лично В.Путина в этом процессе?
- Власть действительно проявляет интерес к кинематографу. Но никогда не знаешь, что лучше - чтобы она его больше проявляла или меньше. Как только опыт "коммерциализации" российского кино показал, что все-таки возможно создавать такие фильмы, которые станут окупаемыми или, по крайней мере, будут пользоваться успехом на рынке, сразу возник соблазн использовать этот фактор как идеологический. Потому что во времена, когда кинематограф пребывал в коматозном состоянии или, как говорили русские, был "в ж…", на него не обращали внимания. Возможно, для авторского кино это и было лучше.
Сейчас оно попало в поле зрения властей, желающих, естественно, использовать его в своих интересах. Но на самом деле соединить коммерческий успех и идеологическую доминанту всегда очень сложно. Даже с точки зрения власти, которой хочется эту доминанту кинематографу навязать. Именно поэтому трудно предсказать, как кинопроцесс будет развиваться в дальнейшем. Но уже сегодня российское кино существует в иной ситуации, чем в 90-е годы, и это очевидно.
- Так получилось, что у вас в стране сегодня два союза кинематографистов - один "михалковский", другой альтернативный. Как вы относитесь к такому "синдрому парности"?
- Эти союзы настолько отличаются, что практически их даже невозможно сравнивать. Потому что новый - это, в основном, союз самодостаточных людей, которые не жаждут никакой административной деятельности, хоть кто-то и занимается ею по необходимости. Но, в общем-то, все они преимущественно заняты своей профессиональной работой - делают кино. В старом союзе много рутины, рудиментов советского прошлого и соответствующей ментальности. Это своего рода профсоюз, который оказывает поддержку нуждающимся членам, в первую очередь пожилым людям. Но его реального влияния я не вижу, а если и вижу, то только негативное. Яркий пример - попытка принять пресловутую "Этическую хартию кинематографистов России", которая, если будет принята, думаю, абсолютно ничего не изменит. Это как унтер-офицерская вдова, которая сама себя высекла. В апологии "хартии" в основном участвуют люди либо совсем неизвестные, молодые, либо некоторые именитые мастера, которые присоединились, как мне кажется, в силу каких-то конъюнктурных соображений. Вряд ли из искренней моральной озабоченности. В любом случае, по-моему, "хартия" обречена, хотя, конечно, как симптом не очень приятна.
- А вам не кажется, что положения "хартии" однозначно перекликаются с пресловутым "кодексом Хейса" - кодексом киноэтики, насаждавшимся в Голливуде в период с 1930-х до 1960-х годов?
- Ну конечно. Очевидно, учитывая интерес Путина к кино, в какой-то момент ему подсказали, что был такой "кодекс Хейса". Тот самый кодекс, который проклинали, как исчадье ада, теперь стал вдруг провозглашаться как панацея от всех бед.
- После вопросов, затрагивающих социальные и экономические аспекты современного кинопроцесса, хочется задать вам сугубо киноведческий - по поводу картины Федора Бондарчука "Сталинград", сделавшей в Украине рекордные кассовые сборы. Сформулируйте свое отношение к этому проекту как кинокритик.
- Фильм "Сталинград" как художественное произведение мне кажется не слишком удачным, потому что в нем очень сильно торчат идеологические "уши". Если бы их не было, картина мне, наверняка, понравилась бы больше. Хотя, вполне возможно, это бы снизило коммерческий успех ленты. Конечно, в успешности проекта сыграли роль множество факторов - и реклама, и некая истерия вокруг военной истории, которая в последнее время у нас присутствует. Так или иначе, аудитория фильм приняла. Ну и хорошо. Ничего ужасного в этом фильме нет. Если публике нравится смотреть такое кино о нашей истории, о подвигах предыдущих поколений, пусть смотрит. Все лучше, чем какие-то совсем уж аморальные фильмы, которых так много на наших экранах. Лучше, чем фильмы, которые проповедуют невесть что или вовсе ничего не проповедуют, а просто развлекают, притом довольно грубыми средствами. Поэтому к "Сталинграду" отношусь нормально, хотя мне изначально было ясно, что никаких больших международных перспектив у него нет: как художественное произведение он слабоват, а как идеологический продукт он, в общем-то, работает только на российском рынке.
- То есть, продукт "для внутреннего потребления"?
- Не совсем. Я слышал, что в Китае он вроде бы пользуется успехом. Как говорится, на каждую кастрюлю - своя крышка. Молодежь хорошо приняла "Сталинград". Думаю, потому, что там есть узнаваемые медийные лица, есть некий современный клиповый стиль, к которому уже привыкла молодежная аудитория. Ничего трагического, катастрофического в этом нет. В конце концов, из сталинградской истории можно сделать сказку, можно - комикс, как мы знаем, или очередной миф. Вопрос только в степени таланта и того, насколько это хорошо сделано с художественной, профессиональной точки зрения.
- А с точки зрения исторической правды?
- Конечно, я не сторонник такого искажения история, чтобы с ног на голову поставить известные исторические факты, но, с другой стороны, цепляться за историю, пугаться самой возможности затронуть такой материал, считаю абсолютно лишним. Между тем, как показала история с каналом "Дождь", именно подобный подход очень распространен в нашей стране.
- Для ваших кинематографических исследований характерна стройность логических построений, некоторая отстраненность абстрактного мышления. В этом закономерно усмотреть влияние вашего первого математического образования, полученного на механико-математическом факультете Львовского университета…
- Очень хорошо, что я получил это образование, хотя само по себе оно мне не пригодилось, я не работаю в этой области и забыл почти все, чему учился, но, думаю, в подсознании оно где-то осталось в качестве некого логического аппарата, работает и помогает мне каким-то косвенным образом.
- Вы родились в Хмельницкой области. Какие связи с Украиной у вас сохранились?
- У меня много связей с Украиной, где остались друзья, родственники. Кроме того, сохраняются, конечно, культурные и кинематографические связи. Я их не обрываю. В постсоветское время мои книги выходили в винницких издательствах "АКВИЛОН" и "Глобус-Пресс". Регулярно сотрудничаю с Международным кинофестивалем "Молодость", был в жюри молодого Одесского кинофестиваля. Мне интересно то, что происходит в украинском кино, и то, что происходит в стране в связи с политическими событиями. Мы все это воспринимаем.
- Ваша новая книга - "Мой Берлинале" - посвящена одному из крупнейших кинофестивалей Европы. Помните, как начинался ваш роман с этим фестом?
- Первый раз приехал в Берлин в 1987 году, во время перестройки. Это был очень памятный фестиваль. К России тогда было приковано всеобщее внимание, именно от российского кино ожидали открытий. С тех пор я стал завсегдатаем "Берлинале", не пропустил ни одного берлинского конкурса и всей душой полюбил берлинскую фестивальную публику, ее энтузиазм и преданность кинематографу. Книга, которую издал сейчас, в значительной степени построена на личных впечатлениях от Берлинского фестиваля, накопившихся у меня за 20 лет…