Неделю тому назад, 29 июля с. г., завершился Московский международный кинофестиваль, отныне ежегодный. XXII в целом сохранил свои традиционные внутренние пропорции: достаточно скромная по художественному уровню конкурсная программа была как бы «сбалансирована» очень интересными фильмами информационных и спецпоказов, солидный блок интеллектуальных мероприятий (конференций, семинаров и т.п.) был приправлен изрядной дозой типично московского снобизма, а неохватное разнообразие всего происходящего отравляли соответствующие объемы организационных накладок. О масштабах ММКФ-2000 можно судить хотя бы по сухой статистике. В конкурсе — 18 картин из 16 стран, а вообще было показано 200 фильмов, представляющих 56 кинематографий мира, причем 22 ленты были дебютными. А что же в итоге центрального события — творческого конкурса?
ПРИЗЫ И СЮРПРИЗЫ
Большое жюри ХХII ММКФ во главе с выдающимся греческим режиссером Тео Ангелопулосом огласило лауреатов и тем весьма разочаровало многих. Главные награды получили два фильма, которые как бы случайно были показаны парой в последний день фестиваля. Новая картина Кшиштофа Занусси «Жизнь как смертельное заболевание, передающееся половым путем» была удостоена Гран-при в виде золотой статуэтки Св.Георгия, а французский «Взлет» Стива Суисса сорвал две серебряные награды — спецпризы за лучшую режиссерскую работу и за лучшую мужскую роль (Клеман Сибони). Что касается умного, талантливого, глубоко порядочного во всех отношениях г-на Занусси, лично он всяческих наград, безусловно, достоин, но вот его фильмы последних лет, включая самый новый, вряд ли могут числиться в примечательных кинособытиях. Схематичное морализаторство и сюжетное занудство Занусси здесь претендуют на философичность, но, на мой взгляд, безуспешно. Художественные достоинства этой ленты сводятся к великолепной игре Збигнева Запасевича. Он исполняет роль умирающего от рака врача, который пытается уяснить, что значит для католика быть готовым к смерти. Достаточно извивистое действие начинается с эпиграфа: на киносъемках костюмно-исторического филь- ма о Св.Бернаре работа идет над сценой, где этот святой берется подготовить к смерти пойманного крестьянами звероподобного конокрада. Затем мы видим, как просветленный и одухотворенный бывший преступник добровольно и смиренно надевает петлю на шею. Что с ним случилось? Вот д-ру Тадеушу и предстоит на собственном опыте это познать. Вывод прост и известен по старому советскому фильму: «спешить делать добро». В частности он дарит свою квартиру парочке молодых влюбленных. И в тот момент, когда герой будет агонизировать на больничной койке, на его домашнем ложе новые обитатели апартаментов умирающего, будут заняты передачей потомству смертельной инфекции под названием «жизнь». Кстати, афористическое название своей ленты К.Занусси буквально списал со стены соседнего дома — это было анонимным городским граффити, что для такого легкого жанра, согласитесь, весьма остроумный образчик. Вот только «философическая» разработка остроты на экране получилась банальной и фактически свелась к истине, уже давно известной по гораздо лучшим образцам «онкологических драм»: «Клео от 5 до 7» Аньес Варда, «Жить!» Акиры Куросавы, «Все остается людям» Георгия Натансона и др.
Еще меньше поводов для увенчания лаврами, как кажется, в фильме «Взлет». Это работа режиссера-дебютанта об актере-дебютанте — парижском юноше, который, преодолевая разнообразные трудности торит свой путь на театральные подмостки. Это творчески крепкое, симпатичное молодой энергетикой, но тоже достаточно тривиальное кино. Что тут стоило особо отмечать в режиссуре и актерстве? Бог знает, а точнее — Тео Ангелопулос. Гораздо лучше и достойнее в конкурсе смотрелся аргентинский фильм «Все та же любовь, все тот же дождь», оригинальное китайское «Лунное затмение», режиссерски и психологически филигранная французская «Вдова с острова Сен-Пьер». Жюри, полагаю, на XXIІ ММКФ потерпело несомненное фиаско. Ведь за лучшую женскую роль тоже была награждена крепкая, но ничем особенным не примечательная работа Марии Зимон из швейцарских «Яростных поцелуев». И только спецприз «за лучший актерский ансамбль» вполне заслуженно достался Зинаиде Шарко, Льву Дурову и Николаю Волкову из российской слезоточивой «адюльтерной» мелодрамы «Луной был полон сад» Виталия Мельникова. Впрочем, нужно отметить, что здесь известные актеры не просто отлично сыграли романтических влюбленных... 70-ти лет отроду, но и с отчаянным актерским мужеством отдали своим персонажам всю реальную фактуру своего точно такого же возраста.
Очень достойным оказался вердикт жюри ФИПРЕССИ, возглавляемого живым классиком кинотеории Марселем Мартеном: приз получило «Лунное затмение» из Китая. Это тоже дебют режиссера и тоже история «треугольника». Постановщик фильма Вая Цюаньань проявил недюжинную визуальную изобретательность и избрал оригинальную систему драматургического иносказания: за странными отношениями героев просматриваются основные силовые линии общественной жизни современного, а точнее — модерного Китая. Гильдия российских киноведов и кинокритиков свои симпатии сосредоточила на «Вдове с острова Сен-Пьер» (Патриса Леонта), а рейтинг киноклубов неожиданно совпал с мнением большого жюри — наивысший балл (4 из 5) получил фильм К.Занусси. Приз зрительских симпатий достался Виталию Мельникову за его геронтологическую «Луну».
Таковы формальные итоги ХХII ММКФ. Что же касается сущностных, то их не уловить ни в каких рейтингах и списках победителей. Более того, по определению они не лежат на поверхности, но должны быть извлекаемы на свет Божий из неявного. Из изощренной сюжетики воистину элитных работ мирового кино, которые здесь можно было увидеть. Новые тенденции нужно отслеживать из кинопотока или расшифровать в контрапункте отдельных картин, которые как бы случайно встретились этим летом в Москве. Вот скромный опыт на подобную тему.
ВЕНЦЕНОСЦЫ И АВИАНОСЦЫ
После церемонии открытия по обыкновению подали стартовую приманку — мировую премьеру фильма Глеба Панфилова «Романовы — венценосная семья». Прекрасные психологические портреты монаршей четы (Николай — Александр Галибин, Александра — Линда Беллингхем); скрупулезная реконструкция материальной среды — от абсолютно аутентичных императорских туалетов до трехуровневой копии Ипатьевского домика, сюжет, построенный на вполне документальных и во многом новых свидетельствах. Согласитесь, этого достаточно для того, чтобы считать дебют бывшего советского кинометра в новой постсоветской эпохе успешно состоявшимся. Быт и родственные отношения семьи Романовых поданы в тончайших человеческих связях. Все они — единое духовное целое, ставшее первой и роковой жертвой грядущей кровавой эпохи. По замыслу Панфилова император — этакий чеховский интеллигент, обреченный на чуждую его духу власть и не справляющийся с нею. Не ему бы у кормила монархии стоять в тот переломный час. А кому бы? Вот это наивно сослагательное наклонение все и портит. Патриотическая идея автора ленты то и дело соскальзывает с прекраснодушного основания в некие порочные ассоциации с политической злобой дня нынешнего, с его массовыми грезами о твердой руке самодержца-батюшки.
Неожиданно (или по гиперзамыслу организаторов ХХII ММКФ?) мировая премьера российского фильма о «патриотизме» срифмовалась с европейской премьерой американской политико- патриотической драмы «Правила боя». Этот фильм тоже был показан вне конкурса с интервалом в пару дней на том же главном экране фестиваля и с едва ли меньшей помпой (в кинотеатре «Пушкинский»). Уильям Фридкин известен у нас как режиссер гангстерской картины «Французский связной» и мистического триллера «Изгоняющий дьявола». Обслужив саспенс и ужас, этот мастеровитый постановщик, вполне непредсказуемо обратил внимание на национально-патриотические нужды своего отечества. Впрочем, подозреваю, что довольно точно могу указать, какая конкретно острая «нужда» лежала у истоков замысла: запятнанный прошлогодней авиабойней национальный флаг следовало экстренно и привселюдно отстирать. Именно эта сверхзадача и витает над «Правилами боя». Время основного действия — начало 80-х годов. Место — Йемен. Американское посольство штурмуют толпы религиозных фанатиков. С ближайшего авианосца высаживается военно-морской десант под командованием полковника Терри Ходжеса (Сэмюэл Л.Джексон). Под огнем мусульманских боевиков американцы пытаются спасти дипломатов и членов их семей поначалу мирными средствами. Но как только появился первый убитый американский солдат, полковник отдает приказ: «Уничтожить этих тварей!». Означенных местных жителей — в основном детей и женщин — в порядке компенсации было убито 83 человека. Отмыть державу от этакой кровищи на высшем уровне решено обычным путем: все свалить на частную ошибку отдельного командира. Здесь фильм оборачивается классической для американского кино судебной драмой, пафос которой, впрочем, достаточно небанален и состоит... в оправдании приказа на уничтожение гражданских лиц, живущих в своей стране, но осмелившихся поднять оружие на оказавшихся здесь же с гуманной миссией американских военнослужащих. Уставные «правила боя» в США запрещают стрелять в безоружных, но, как художественно постулирует фильм, если от этого зависит безопасность своих, то можно. По тем же «правилам» нельзя воевать с детьми. Но если они стреляют по «нашим», то воин вправе ответить огнем на поражение: и здесь с чистой совестью стреляют в десятилетнюю девочку. И т. д. и т. п. К этому, собственно, и сводится весь национально-оборонительный посыл этой довольно масштабной по батальным сценам ленты У.Фридкина. Конечно же, есть озверение в бою, но корректировать им устав негоже, а творить тому художественную апологию и вовсе грешно. Между тем пафос этой ленты был поддержан многими московскими зрителями, которые разразились, на мой взгляд, вполне срамными аплодисментами. Не сомневаюсь, хлопали те, кто внутренне одобрил точно такую же тактику и для Чечни. Подозреваю, что и в столицу России для европейской премьеры этой картины г-н Фридкин приглашен не случайно: уж больно «в жилу» обеим державам пришлись по- имперски скорректированные киноавтором «Правила боя».
Вот такое рандеву странным образом сходящихся патриотических крайностей устроил фестивальный экран. И пусть уж я прослыву реликтом совковости, но мне ближе гуманистическая архаика старого фильма «Мир входящему», где вооруженный юнец из стана врага удостаивается лишь порки.
...На закрытии XXII ММКФ небрежно барственный и фамильярный даже с почтенным Тео Ангелопулосом Никита Михалков объявил благую весть — отныне московские фестивали поступают под твердую державную руку президента России. Выдюжить бы искусству под такой высокой опекой, не скукожиться бы этому киносмотру до былых параметров патриотико-пропагандистской акции.