И мы
На рубеже октября и сентября Гете-институт предпринял очередную масштабную культурную акцию, знакомящую киевлян с глубинами германской души. В рамках проекта «Немецкие страницы» в Доме кино прошла ретроспектива «Экранизации литературных произведений». Излишне говорить подробно о всей предшествующей беспрецедентной активности Гете-института по стиранию белых пятен в наших постсоветских представлениях о довоенной, военной и послевоенной кинематографии Германии. Персональные программы работ В.Херцога, А.Клюге, Р.В.Фасбиндера, В.Вендерса, М.фон Тротта, Ф.Шлендорфа и В.Шретера; ретроспективы фильмов времен нацизма и современной документалистики, напротив, сводящей счеты с той эпохой («Искусство на службе режиму»); подборка кинокомедий, созданных уже в новой, объединенной ФРГ, - таков далеко не полный перечень кинематографических проектов, предпринятых в Украине Гете-институтом за последние годы. В итоге с помощью кино немцы столько поведали о себе, что подвергли сомнению саму этимологию восточнославянского их наименования от слова «немые». Что уж говорить о старой совковой присказке «кино и немцы»! Отныне и навеки она начисто утратила свой иронический оттенок. Теперь мы уж наверняка знаем, «кино и немцы» - это весьма серьезно. А вот, что мы увидели на этот раз.
Две экранизации устроители смотра почерпнули из классического репертуара. «Голубой ангел» снят режиссером Джозефом фон Штернбергом в 1930 году по мотивам романа Генриха Манна «Учитель Унрат». В свое время замечательный писатель был весьма недоволен этой экранной версией своего произведения: герой, по его мнению, превратился из поверженного авторитета всего лишь в жертву роковой женщины. Сегодняшний наш зритель, переживший Великую Перестроечную Сексуальную революцию и приступивший к методичным полевым исследованиям в области национального секса, способен лишь надменно улыбнуться, созерцая половой «вампиризм» шансонетки Лолы-Лолы и климактерическую старость солидного педагога, павшего до уровня коверного клоуна. Сам фильм, однако, не утратил ни шарма, ни достоинства шедевра. Прежде всего, разумеется, благодаря изумительной игре Эмиля Яннингса и Марлен Дитрих. А также - благодаря ставшей культовой песенке «о настоящих мужиках» на мотивчик Фридриха Голлендера. Песенка эта, шифрующая тайну германского эротизма, и стиль исполнительницы (черное белье и чулки с подвязками) прокатились, пожалуй, по всему киномиру - от «Кабаре» Б.Фосса до «Ночного портье» Л.Кавани. Было у песни Лолы «потомство» и во всамделишной реальности - другой культовый зонг - «Лили Марлен» в исполнении сладкоголосой фройляйн Вилки, эстрадной певицы третьего рейха. Именно о ее личностном и политическом созревании повествует известная картина В.Р.Фасбиндера «Лили Марлен» (1980), также включенная в ретроспективу. Режиссерский стиль Фасбиндера - беглый, знаковый, декоративно-прихотливый - любить непросто. Зато его муза, Ханна Шигулла, в роли Вилки обольщает мгновенно. Когда героиня фильма, отталкивая от себя призрак Аушвица, произносит сакраментальное: «Я только пою песни, и это все. Я только пою песни…», - ей безоглядно веришь. А потом и сам не можешь избавиться от прилипчивого меланхолического мотивчика.
«Бригитта» (1994, реж. Дагмар Кньопфель) - совсем из другой оперы. Это созерцательно-замедленная и к тому же черно-белая картина снята по одноименной новелле Адальберта Штифтера, австрийского писателя середины прошлого века. Большую часть публики «Бригитта» выгнала из зала задолго до окончания просмотра. Однако и некоторые из высидевших недоумевали: в чем смысл намеренно архаичной стилистики, бессюжетности и явно ненового зова к «натуре» (и природной, и человеческой). От имени симпатизирующих этой ленте заявляю: возможно, никогда прежде такое предложение уважать бытие, нашу простую и часто незавидную экзистенцию, не было столь актуально, как тогда, когда часы истории дотикивают XX век.
Г-жа Кньопфель, наверное, потому и обратилась к идеям неведомого у нас г-на Штифтера, чтобы именно через фотографическую натурность кино, а не через абстрактное слово передать ощущение самоценности ПРИСУТСТВИЯ ЗДЕСЬ. Находки режиссера иногда очень удачны. Например, в одном эпизоде мы видим забавного толстяка-селянина, который комично долго ищет по своим карманам сначала табак, потом огниво, а потом ненароком глянул на небо, причудливо затянутое облаками, да так и застыл позабыв о куреве. Так и я в иные моменты, по воле киноавтора, забывал, что смотрю фильм, а вместе с героем-художником Флорианом СО-СОЗЕРЦАЛ картины бытия. Д.Кньопфель, думаю, как раз и приглашает публику, привыкшую «клипово» воспринимать и кино и собственное существование, к со-созерцательности, к тому, чтобы научиться видеть больше, рассматривая медленнее. Голосование «за» и «против» такой формулы мироотношения как уже сказано, произошло непосредственно в кинозале. Ногами.
В программе оказалось еще два своеобразных киноприглашения «вовнутрь». «Последний выход Валлера» (1988, реж. Кристиан Вагнер) построен как цепь воспоминаний старого путевого обходчика в его последний рабочий день - о времени и о себе, о всем дорогом и самом постыдном. «Юстиция» (1993, реж. Ганс В.Гайсендорфер) снята по одноименному роману Ф.Дюрренматта и посвящена доказательству того, что слово, вынесенное в название и соединяющее в себе понятия «справедливость» и «правосудие», на самом деле вовсе не означает их единства. Словно бильярдную партию, государственный советник Исаак Колер (Максимилиан Шелл) разыгрывает судебно-криминальную интригу, пытаясь доказать: справедливость можно устанавливать с помощью демонстративных убийств, а формальное правосудие всегда можно обвести вокруг пальца, высмеять и вытеснить на обочину жизни. Ничего не скажешь, затронутая тема «животрепещет» и в отечественном правовом поле.
…Такая долгая, такая теплая осень выдалась в этом году. Это ее бархатные вечера, настоянные на запахах уходящего лета, принимали в себя публику, выходящую на воздух после просмотров. Ноты экзистенциальной тоски, разочарований и все же тлеющих надежд, то и дело возникавшие в немецких картинах, очень вписывались в осенние киевские ландшафты. И как-то особенно чувствовалось - СЕАНС продолжается.