Ученик Сократа великий Платон мечтал об идеальном государстве философов. И во втором веке н.э. его идеал вроде бы осуществился. Римским императором стал известный философ-стоик Марк Аврелий, его друзья-философы заняли важнейшие государственные посты.
Но их правление не избавило народы от кровопролитных войн. Окрыленный победами в далекой Месопотамии, император решил навести порядок и в ближнем зарубежье (да простит мне читатель современную политическую терминологию). Разрушив несколько кельтских поселений, Марк Аврелий основал в верховьях Дуная крепость Кастра Регина.
От этих древних поселений, от этой крепости и ведет свою родословную баварский город Регенсбург. Остатки римской крепостной стены бережно вписаны в современный городской пейзаж. Каждый камушек, каждая щербинка на учете.
А город действительно знал славные времена. В средние века был даже столицей Священной Римской империи. Отмечен этот период и романтичеcкой историей. Император Карл V, он же по совместительству испанский король Карлос I, неоднократно и подолгу задерживаясь в имперской столице вдали от Мадрида, присмотрел себе местную красавицу-графиню, которую, как и полагается в романтических историях, страстно полюбил. Плод этой страсти Хуан Австрийский, чья бронзовая статуя горделиво красуется в центре Регенсбурга, оказался неплохим флотоводцем. Именно он разгромил турецкую эскадру в легендарном сражении при Леванте. Легендарном еще и тем, что в нем принимал участие некий Сервантес Саведра. И даже потерял в этом бою руку. Что впрочем не помешало ему единственной оставшейся рукой написать впоследствии гениальный роман «Дон Кихот»
Не знаю, может быть, тень великого Сервантеса, доблестно сражавшегося под знаменами земляка, вдохновила регенсбуржцев или пробудились литературно-философские гены Марка Аврелия, а может быть, тому есть иные, неизвестные мне причины, но факт остается фактом - на заре века, в таком бесконечно далеком 1910 году (блаженные времена, не омраченные еще двумя мировыми войнами) создано в Регенсбурге писательское объединение. Ему суждена была нелегкая, но долгая судьба, оно выстояло в самые трагические времена, в 1960 г. стало международным. Сейчас объединяет писателей 25 стран, независимо от каких-либо политических и религиозных течений и гордо именуется «Регенсбургская международная группа писателей» (РСГИ).
Устав называет важнейшей целью организации - способствовать взаимопониманию народов и литератур, развитию прозы, поэзии, научной литературы, укреплению контактов с другими писательскими организациями в Германии и за ее пределами. В списках РСГИ несколько известных чешских писателей, совсем недавно ушедшие от нас замечательный поэт Лев Озеров (наш земляк), Владимир Солоухин...
Интерес к славянским литературам здесь не случаен. При Регенсбургском университете плодотворно работает Институт славистики. Именно этот институт совместно с Регенсбургской международной группой писателей и пригласили меня выступить в конце февраля 1997 г. с докладом «Киевская русскоязычная поэзия: ретроспектива и сегодняшний день».
А попал я в поле зрения регенсбуржцев благодаря знакомству, правда заочному (переписка, телефон) с первым секретарем РСГИ, известной немецкой поэтессой Маргаритой Мюллер-Хеннинг.
Удивительна судьба нашей землячки, выброшенной штормом второй мировой войны на дунайский берег, такой далекий от тихих озер и просек Пущи-Водицы, где прошли ее детские годы.
Крестный путь своей семьи Маргарита Альфредовна подробно описала в большом автобиографическом романе «От Риги до Ташкента» (в русском переводе «Гонимые на привале»).
В общем-то типичная по тем временам история. В тридцатые годы семья была репрессирована. Из родного дома их выгнали. А дальше все немного по-другому. Вернуться в свой дом они смогли только в 1941 году после прихода фашистов в Киев. Помню, все помню... Люди навсегда покидали родные дома и уходили в этот кровавый ров, в сырецкий концлагерь, умирали на городских улицах от пуль, от голода.
Но... виновата ли в том, что происходило вокруг, сентиментальная семнадцатилетняя девушка с больной матерью на руках? Ей тоже пришлось навсегда покинуть отчий кров, работать на военном заводе (трудно поверить, что в тихом, уютном, почтенном, университетском Регенcбурге во время войны был завод Мессершмитта, который выпускал те самые, зловещие мессеры), пережить страшные американские бомбежки.
А потом... А потом она вышла замуж за вдовца-солдата, отца троих детей, сама этих детей и воспитывала, потому что муж был в американском плену, потом ездила в Италию вызволять мужа из плена, изучила несколько европейских языков, начала работать в университете, стала известной писательницей. И никогда не забывала о родине, о родном городе, посвящала ему стихи, жадно ловила каждую весточку «оттуда». В год Чернобыля написала пронзительные строки «Черной саги». Организовывала вместе с лютеранскими общинами Регенсбурга прием чернобыльских детей и лечила свою хроническую ностальгию ежедневным общением с маленькими безвинными жертвами большой беды. Эти бледные личика, эти не по-детски печальные глаза так напоминали ей собственное детство, лихолетье голодомора.
Есть у нее стихи и об этом... Собственно, изданная мной в 1993 году поэтическая антология «На хресті голодомору» и стала паролем при нашем заочном знакомстве. «Это, наверное, Бог подсказал вам строки рефрена «век распятый в возрасте Христа на кресте голодомора», - написала мне Маргарита Альфредовна в первом своем письме. Было это в начале 1994 года.
А сейчас февраль 97-го. И я еду в Регенсбург в уютном купе электрички Кельн-Вена, созерцая мягкий весенний пейзаж за окном.
Маргарита Альфредовна ждет на перроне. Мы никогда еще не встречались, но легко узнаем друг друга по портретам в подаренных книгах. Первые улыбки, первые слова. Мы садимся в ее машину, и начинается увлекательнейшая экскурсия по средневековому Регенсбургу. Романские и готические церкви. Собор XIII века. Бережно реставрируемые дома еврейского гетто. Каменный мост через Дунай, строительное чудо средневековья.
С удивлением наблюдаю, как лихо эта немолодая женщина с больным позвоночником водит свой «Опель» до узким средневековым улочкам, по серпантину крутых придунайских холмов. На одном из них расположена Вальгалла. Маргарита Альфредовна слегка колеблется - везти ли меня туда. Только потом я понял ее сомнения.
Вальгалла. Пантеон германской славы. Заложена одним из баварских королей, страстным поклонником древней Эллады и сторонником борьбы греков за свободу против Османской империи. Поэтому храм построен в древнегреческом стиле, окружен 52 (по числу недель в году) дорическими колоннами, число ступеней, ведущих к его входам, в сумме составляет 365.
В храме статуи и бюсты нескольких сотен выдающихся немцев. Среди них две женщины - австрийская императрица Мария-Терезия и российская - Екатерина II. В нишах на стенах огромного зала достаточно свободных мест - коллекция бюстов пополняется.
Можно говорить о тенденциозности - например, бюста выдающегося немецкого поэта Хайне (мы, правда, привыкли говорить Гейне) нет: еврей все-таки. Правда в послевоенное время тенденция изменилась - бюст Эйнштейна я видел своими глазами.
В годы гитлеризма Вальгалла была местом паломничества вождей рейха, символом нацистского духа. «Дойчланд юбер алес».
Об этом думал я, стоя на высоком холме в верховьях великой европейской реки. Время бежит не менее стремительно, чем дунайские воды. Люди, с которыми я встречался, разговаривал, конечно же, не несут персональной ответственности за преступления фашизма, и все равно сердца их исполнены покаяния. Они мечтают и не только мечтают, но и многое делают для того, чтобы Вальгалла из символа фашизма стала символом вклада немецкого народа в мировую цивилизацию, чтобы c германской земли отныне экспортировались бы только идеи мира, добра, любви, согласия между народами, ну и, конечно, высокие технологии и качественные товары.
Кто эти люди, о которых я упоминал? Профессор Эрвин Ведель, бывший заведующий кафедрой славистики, сейчас на пенсии (в Германии преподавать можно только до 68 лет, и закон строго соблюдается). Так что профессор вышел на пенсию, но не ушел на покой. Это очень деятельный, очень эрудированный, обаятельный человек с врожденным чувством юмора, что вполне объяснимо, так как родной город семьи Веделей - Одесса. Господин Эрвин предполагает даже, что украинский композитор Ведель тоже среди его предков.
Беседа с профессором - сложнейший экзамен и увлекательная лекция одновременно. Мы проговорили с ним в квартире уставшей Маргариты Альфредовны до полуночи и спохватились только после телефонного звонка взволнованной долгим отсутствием мужа супруги профессора.
Г-н Ведель очень интересуется Украиной, украинской литературой. Был одним из организаторов торжеств в Регенсбурге по случаю юбилея Леси Украинки. Подарил мне свою монографию. Это титанический труд - исследование всех переводов с украинского на немецкий язык за последние полтораста (!) лет. Узнав, что я был товарищем Васыля Стуса, профессор на следующий день перед моим докладом преподнес мне немецкое издание стихов Васыля.
Особую признательность хотел бы выразить председателю РСГИ г-ну Римену и завкафедрой славистики профессору Кошмаль, которые приложили много усилий для организации моей поездки.
Возвратившись к родным днепровским берегам, часто вспоминаю зеленые дунайские холмы, своих новых друзей. В гостях хорошо, а дома лучше. «Попри всi негаразди», это действительно так. И все-таки, как прекрасно, что в не таком уж далеком от нас древнем Регенсбурге есть люди, которые помнят и любят Украину.