Комик Михаил ВОДЯНОЙ — лицедей, который… Который переиграл на сцене одесской оперетты (и не только на ней!) десятки разнообразных образов, а в массовое киносознание навеки вошел под «файлом» Попандопуло. Именно этот герой-прохиндей из популярной кинокомедии 1967 года «Свадьба в Малиновке» и сделал «короля одесской оперетты» любимцем всесоюзного масштаба. О нем, о персонаже, и сейчас волей-неволей вспоминаешь, наблюдая за нашей бурной (уже не опереточной) общественно-политической «свадьбой в…» («Что-то мне не нравится здешний режим!» или «Чует мое сердце, что мы накануне грандиозного шухера!» — все крылатости от Попандопуло). В конце декабря 2009-го самому известному одесскому лицедею
ХХ века исполнилось бы 85. Воспоминаниями о нем для «ЗН» поделилась одесситка Фаина Мушкатина. Директор музея Одесской театральной музкомедии хорошо знала как самого Михаила Григорьевича, так и его супругу — актрису Маргариту Демину.
— Михаил Водяной воздействовал на публику, как гипнотизер, — так начинает свой рассказ Фаина Мушкатина. — Стоило ему выйти, и зал неистовствовал. Причем с первого мгновения его появления на сцене и до последнего. Наблюдая за ним, многие старались понять, в чем секрет его власти над зрителем. Я для себя сформулировала это так: все гениальное — просто! Водяной никогда не прибегал к броским приемам. В его игре не было аффектации. Сложнейшие роли он преподносил очень просто. Но при этом работа над ролью велась колоссальная.
Помню, готовясь сыграть Мишку Япончика в спектакле «На рассвете», он общался с Леонидом Утесовым. Хотя тогда еще был жив младший брат Михаила Винницкого, того самого Мишки Япончика… Но именно Леонид Осипович детально рассказал, как легендарный бандит одевался, ходил, двигался. Утесов был знаком с Мишкой и любил рассказывать о том, как работал в Большом Ришельевском театре (в советское время в этом здании на углу Колодезного переулка работал кинотеатр имени Короленко), где посетителям не рекомендовалось оставлять в гардеробе пальто и калоши (представляете обстановочку?). Мишка Япончик со своей бандой часто вламывался на представления, и публика в ужасе разбегалась.
Однажды пришел Утесов в театр, а его партнер нервно курит у входа и говорит: «Ледя, твой фрак украли ребята из банды Япончика, тебе не в чем играть!». Утесов, не мешкая, побежал в кафе Фанкони, где днем Мишку можно было застать, и сказал ему: «Мишка, что ты делаешь? Я артист, у меня семья, дочка маленькая, мне играть не в чем!». «Будет тебе фрак!» — ответил Япончик. Вернувшись в театр, Утесов встретил того же партнера, который не менее нервно сообщил, что уже принесли восемнадцать фраков на выбор, разных цветов… Когда Утесов увидел Водяного в роли Мишки Япончика, он не скрывал слез восторга…
Известно, что Леонид Осипович первым посоветовал Михаилу Григорьевичу посвятить себя оперетте, после того как увидел Водяного—Бони и Дембскую—Сильву на концерте в одном из санаториев Пятигорска. Впоследствии их дружба была очень крепкой, и нередко Утесов, приезжая в Одессу, останавливался в доме у Водяного.
Сама же я познакомилась с Водяным у бронзового Дюка на Приморском бульваре — вела экскурсию (работала тогда в экскурсионном бюро), а он стоял на ступенях постамента и что-то увлеченно рассказывал одной молодой актрисе… Как-то незаметно эта пара присоединилась к нашей экскурсии, даже села с нами в автобус. Затем мы втроем вышли на Дерибасовской, Водяной расспрашивал об истории Одессы, об архитекторах, и в его вопросах чувствовалась любовь к нашему городу… Это подкупало.
Со временем мне посчастливилось попасть в штат театра. Я пришла в музкомедию договариваться об аренде зала. В театре было тогда трудное положение — раскол, уход части труппы. Ушел и завлит Зиновий Аврутин. Тогдашний директор театра Эдуард Владимирович Рымашевский завел разговор о трудностях, переживаемых театром, и вдруг предложил занять должность завлита.
А утром я уже сидела в этом кабинете, где когда-то разрабатывала свою экскурсионную тему «Театральная Одесса». Такое вот совпадение! Первая задача, поставленная передо мной Рымашевским, — вернуть в театр прессу. И начала я именно с передачи о Михаиле Водяном, которую мы с Кимом Каневским сделали на телевидении. Я искала новые пути и вместе с тем штудировала папки Аврутина, пыталась разобраться в его наметках...
Возвращаясь к работе Михаила Григорьевича над ролями, не могу не вспомнить такой эпизод. Водяной работал над ролью Яшки-Буксира в «Белой акации» и долго искал костюм для своего персонажа. Возвращаясь как-то домой после спектакля, на Дерибасовской (неподалеку от дома, где он жил) заметил толпу, протиснулся и увидел стилягу в экзотической рубашке с пальмами, египетскими пирамидами, в аляповатом галстуке.
— Где можно достать такой костюм? — обратился к нему Михаил Григорьевич. — Это вы, Миша? — Да, это я! — Так я вам дарю!
Стиляга тут же снял с себя галстук, рубашку и отдал их Водяному.
А когда театр гастролировал в Киеве, Водяной шесть вечеров подряд играл Тевье-молочника в «Скрипаче на крыше». В эти дни в городе находился Михаил Ульянов. До отхода поезда на Москву еще оставалось время, и знаменитый вахтанговец решил ненадолго зайти в театр. Свободных мест в зале не было. Он простоял весь спектакль, забыв о железнодорожном билете в кармане...
«Если бы я видел, как Водяной играет Тевье, я бы никогда не решился сыграть эту роль в фильме», — сказал после спектакля Михаил Александрович. А сам Водяной, придя усталым в гостиницу, рухнул на кровать и с едкой интонацией воскликнул: «Неужели я такой гениальный?!».
Тысячи одесситов называли его Мишей (не в глаза, конечно: амикошонства Водяной не допускал, оставаясь Мишей только для узкого круга ветеранов, основателей театра). Просто фамилию добавлять нужды не было — все и так знали, о ком идет речь. Когда Водяного хоронили, казалось, по нему плакала вся Одесса. На деревьях, на крышах домов буквально висели» люди. «Ушел наш Миша!» — рыдали одесситы...
После его смерти (в 1987 году) наступила «эра молчания». Став завлитом театра, я предложила местному телевидению сделать передачу о Михаиле Григорьевиче. Помнится, после этого ко мне в кабинет пришла вдова Водяного Маргарита Ивановна Демина и искренне поблагодарила меня за нее. С тех пор началась наша крепкая дружба... Конечно, ей приходилось нелегко: Водяной — кладезь остроумия, душа компании. Стройный, обаятельный, за ним, естественно, тянулся шлейф поклонниц… Возможно, у него и были какие-то увлечения, но Демина говорила мне, что никогда ни в чем не упрекала мужа. Более того, Маргарита Ивановна была в самых добрых отношениях с его «почитательницами» в стенах театра. Она его безумно любила.
Маргарита Ивановна сохранила открытки, написанные ей Водяным: «Любимой Марочке». И даже коробку от торта, который он преподнес ей во Львове, где они были заняты в спектакле «Принцесса цирка». Михаил Григорьевич тогда играл Тони, а она — Мабель. Спектакль шел в день рождения Маргариты Ивановны, и на коробке Водяной написал: «Дорогой Марочке—Мабель от любящего Тони». После этого они поженились.
После смерти мужа она еле-еле сводила концы с концами. Была «богатой нищей». Квартира, мебель, но жить-то с чего?!.. Приходилось распродавать кое-что, но никого ни о чем она не просила, повторяя: «Все хорошо, все хорошо...».
Однако вскоре сердце ее не выдержало... Когда вскрыли квартиру, Маргарита Ивановна сидела в кресле бездыханная, в ночной сорочке. Ее похоронили в одной могиле с Михаилом Григорьевичем. Вместе они прожили почти всю жизнь, вместе лежат на Втором городском кладбище.
Сегодня музей хранит память об этих замечательных артистах, которые друг без друга не состоялись бы…