С 3 по 7 марта с.г. в Киеве проходил первый шведско-украинский семинар кинокритиков под названием «Двойное зеркало. Кино Швеции и Украины: итоги столетия глазами «другого». Пять дней, по полсуток каждый, две «команды» экспертов-профессионалов отсматривали и тут же анализировали по десять фильмов из обеих стран. Оригинальная формула дискуссий, предложенная украинцами, уже описана в «ЗН»: фильмы, являющие, по мнению критиков, квинтэссенцию национальных кинематографий, рассматривались сначала с позиции «другой» культуры, а лишь затем «свои» мотивировали сделанную ими выборку. Тут-то и начиналось трение менталитетов. Увидеть себя отражающимся в глазах партнера важно во многих отношениях. Хотя бы уж потому, что это вернейшая примета близкого контакта и прямого диалога. Ну, а если говорить о семинаре в навязчивых категориях бизнеса, то выйдет примерно так: украинская кинематография, не шибко богатая нынче фильмами, предложила на экспорт новый «товар» - идеи, а в Европе нашелся желающий получить его. По бартеру.
Украинский стол
Есть такой анекдот эпохи первоначального накопления. «Новый русский» впервые попал на Запад, а поутру спустился к завтраку. Увидев накрытый стол, он придвинул к нему кресло и стал активно закусывать. «Извините, но это шведский стол», - заметил официант и получил в ответ: «Ничего, до прихода шведов я успею закончить...» Так вот, на киевском семинаре все было аккурат наоборот. Интеллектуальную трапезу в национальном духе сервировали отечественные киноведы (С.Безклубенко, О.Мусиенко, С.Тримбач и С.Чернилевский), а все началось именно с приходом шведов. По свидетельству г-жи Сольвейг Халлквист, атташе по культуре посольства Швеции, к нам приехали те из критиков, кто реально формирует в их стране предпочтения кинопублики: Эва ав Эйерсдам (газета «Дагенс Нюхетер»), Яннике Олунд (газета «Экспрессен»), Гуннар Бергдал (журнал «Филмконст», директор Гетеборгского кинофестиваля) и Микаэл Тимм (Шведское радио). Сами гости позже уточнили: над повальным интересом к американской кинопродукции они не властны. Однако по опросам около 14% зрителей (почитатели отечественного кино) и впрямь доверяют их мнению и ждут его. Узнав об этом на вводной пресс-конференции, украинские собратья по перу все как один сокрушенно закивали головами. Впрочем, так и осталось непонятным, в какой именно из наших двух стран статус кинокритики вызвал эту волну сочувствия. Со своей стороны скандинавы, судя по всему, так и не уяснили, почему хозяева семинара упорно оговаривают условия предстоящей дискуссии: предельная искренность суждений, запрет на лесть из вежливости, «дипломатичность» и т.п. Там, откуда они прибыли, это - норма, не нуждающаяся в специальных договоренностях.
Основным блюдом за украинским круглым столом, где потчевали гостей, была интерпретация местными критиками шведской киноклассики. Без ложной скромности следует отметить, что наши оказались на высоте. Хотя поначалу они и грешили многословием, потом, раскачавшись, продемонстрировали и концептуальное разнообразие, и глубокую аналитичность, и остроумие суждений. Особой виртуозностью отличались сольные партии Сергея Тримбача, доказавшего, что он не зря занимает пост президента Ассоциации украинских кинокритиков. Содержание всех речей достойно специального обнародования. Скажу лишь об их эффекте. Так, после часового - в пять голосов - рецензирования эпического фильма Я.Троэлля «Вот твоя жизнь» (1966), повествующего о старте Швеции в ХХ век, шведы сочли необходимым особо пожать руки украинским коллегам. А Микаэл Тимм, культуролог мирового класса, услышав украинскую «обработку» «Персоны» И.Бергмана (1966), публично заявил, что обнаружил в картине неожиданные содержательные пласты и, вернувшись в отель, намерен немедленно кое-что исправить в рукописи книги, которую возит с собой по зарубежным симпозиумам. Что и говорить, узнать об этом было приятно. Тем более что лесть, как сказано, здесь была вне закона. Автору этих строк, к примеру, сообщили, что его представления о феминизме, продемонстрированные в разборе «Девушек» М.Зеттерлинг (1968), в Швеции последний раз были зафиксированы ровно четверть столетия тому назад.
Между тем, отдав должное индивидуальным различиям в методиках украинских коллег, г-жа Олунд заметила: «Вы все исходите в своих суждениях о кино из неких априорных критериев - политических, исторических, культурных и т.п. Поэтому главное в фильме для вас существует как бы до его просмотра, а не появляется после. Содержание приходит не из текста, а из контекста произведения. У нас наоборот». Есть над чем призадуматься. Почему-то сразу же всплыло в памяти из И.Бродского: «Взгляд, конечно, очень варварский, но верный».
Шведский стиль
Какой же предстала в своей национальной «модели» самая кинематографическая из скандинавских и самая скандинавская из кинематографических страна? Мне показалось, что исходный и доныне главный мотив шведского кино - это напряженная нравственная авторефлексия. Индивидуальная и социальная. Серьезная, философская и ироничная, переходящая в защитное шутовство. Жаль, что я не вызнал у гостей, какой сюжет первым запечатлели на пленке шведские пионеры кино. Думаю, вряд ли это было нечто вроде «Кормления ребенка», как у Люмьеров. Скорее «Ребенок, склеивающий разбитую им чашку». Главным объектом и целью киносъемки для шведского автора, по-моему, всегда были его собственные взаимоотношения с наличной системой морали. Второй постоянный мотив связан с первым: мораль должна быть практичной, т.е. итоги нравственных исканий непременно следует реализовать в материале жизни, поступках и судьбе. «Про это» - с вариациями - все их кино.
Великий Немой был представлен «Призрачной повозкой» (1920) замечательного актера и режиссера Виктора Шестрема. Это мистическая история о пропойце и цинике Дэвиде Хольме. Однажды в пьяной драке душа героя освобождается от своего мерзкого узилища и получает возможность свободно обозреть все зло, которое причинил ее бывший владелец. Морально преобразившись в раскаянии, Хольм оживает. Это было бы наивной слащавой рождественской байкой, если бы не изумительно сложная драматургия повествования: с возвратами в прошлое и «прыжками» в воображаемое, соприсутствием реальных персонажей и «душ». Структура сюжета, как метроном, берет на себя отсчет ритма, в котором излагается нравоучение: «Господи, дай созреть моей душе, прежде чем Ты заберешь ее». Байка оборачивается молитвой. Ни один украинский критик ранее фильма не видел. Он стал открытием в прошлом - далеком и близком: совершенно очевидно гениальная «Земляничная поляна» И.Бергмана (1957) целиком вышла из «Призрачной повозки». А то, что в обеих картинах главную роль играет все тот же В.Шестрем, лишний раз акцентировало духовную преемственность и творческую органичность шведской киноистории. Очевидно, это впечатление входило в планы наших партнеров, ибо они включили в программу еще одну пару фильмов, «скованных» общими персонажами и темами, но разнесенных далеко во времени. «Девушки» (1968) М.Зеттерлинг - это сатирический каталог шведского феминизма той поры. Главные роли исполнили три замечательные актрисы бергмановской школы: Бибби Андерсон, Хэрриэт Андерсон и Гюнель Линдблом. А фильм «Линии из сердца» (1995)
К.Олофссон - документальная лента, показывающая тех же трех актрис 27 лет спустя на вилле уже покойной М.Зеттерлинг. Минувшие четверть столетия унесли молодость и друзей, но подарили мудрость и способность наслаждаться каждым мигом бытия...
В целом этот шведский двойной поиск правды в себе и в социуме у них в кино, очевидно, чаще осуществляли не почтенные старцы, подобные доктору Боргу из «Земляничной поляны», а именно молодежь. Так дело обстоит в «Травле» (1944, А.Шеберг), «Лете с Моникой» (1953, И.Бергман), «Вороньем квартале» (1965, Б.Видерберг), «Вот твоя жизнь» (1966, Я.Троэлль), «Я любопытна - желтое» (1967, В.Шеман).
Особое место в программе гостей занял документальный фильм «Угроза» (1986). Я бы назвал его лирической драмой на экологические темы. Как-то десять лет тому назад режиссер С.Ярл приехал на «дикий север» Швеции, в Лапландию, чтобы выбрать натуру для съемок игрового боевика. И там однажды поутру ему и всем землякам Деда Мороза сообщили: все вокруг угрожающе радиоактивно. С.Ярл снял совсем другой фильм: о том, как в сознании лапландцев стал рушиться образ их прекрасной, щедрой и чистой родины. Сквозным символом фильма стал силуэт вертолета, несущего на тросе охапку радиоактивных оленьих туш. Этот силуэт хорошо знаком украинцам - по хронике борьбы с чернобыльским извержением. Итак, образ нашей катастрофы вернулся к нам в образе уже их несчастья. Увы, этот непредвиденный аспект диалога культур вряд ли стоит приветствовать.
Сага о нас
И о главном: шведские критики совершенно определенно научились различать украинские ленты в современном постсоветском хаотичном «фильмохранилище». Наиболее важное и интересное для нас - их мнения о нашем кинопроцессе - еще должно быть осмыслено, систематизировано и, возможно, опубликовано. Приведу лишь несколько ярких суждений. О «Земле»: «Это фильм о запахах. Свежих яблок, ветра в поле, соломы...» (М.Тимм). О «Тенях забытых предков»: «Это фильм о потере невинности. Он начинается и заканчивается взглядами детей» (Г.Бергдал). «По-настоящему меня удивило присутствие смерти с самого первого кадра» (М.Тимм). О «Вавилоне ХХ»: «Мыши и кошки бегут в разные стороны. Я спрашивала себя: а где же яблоки?» (Э.Эйерсдам). «Проблема фильма - в линейной структуре. Мой конфликт с ним возникает сразу же, как я ухожу из него, ибо большая часть сюрреалистичности картины - у меня в голове, а не на экране» (М.Тимм). О «Долгих проводах»: «Я бы назвала фильм современной классикой. Потрясающая актриса заставила меня одновременно и восхищаться женщиной и не любить ее в роли матери» (Я.Олунд). «Это фильм о длинной цепочке ничего не решающих моментов, которые все вместе и составляют судьбу. Этот исключительно кинематографичный фильм - о нежной диктатуре матери, способной погубить дитя...» (М.Тимм).
Случившееся - далеко еще не «окно» в интеллектуально-кинематографическую Европу. Это лишь первая и робкая украинская попытка подключиться к циркуляции киноидей в этой части света. Кажется, выяснилось, что в последние сто лет кино для Швеции было способом лучше понять себя, а для Украины - способом заявить о себе. Оба качества не лишены достоинств и недостатков. Возможно, именно такое соединение различного и создало «критическую массу», которая обеспечила плодотворность дискуссий.