Екатерина Мотрич |
В прошлом году в издательстве «Криниця» (издатель — народный художник Украины, лауреат Государственной премии им. Т.Шевченко Л.Андриевский) вышел роман известной писательницы Екатерины Мотрич «Ніч після сходу сонця». Он стал выдающимся событием в украинской литературе начального периода строительства государства. Его уникальность и масштабность, насыщенность событиями, образами, сюжетными линиями, где мастерски переплелись суровая историческая реальность и фантастика, правда веков и захватывающие остросюжетные страницы детектива, — впечатляют. Историческое временное пространство, охваченное в романе, — две тысячи лет.
— Пани Екатерина, подобной книги, весомой по объему, тематике, уникальности собранного материала уже давно ждала Украина. Заждались ее ваши многочисленные поклонники. И свидетельством тому служит то, что купить книгу сегодня уже практически невозможно. Она довольно легко пошла в люди. Как появилась идея написания трилогии, состоящей из трех отдельных, но объединенных в тематический монолит, книг: «Родове древо: «Пракоріння», «Коріння» і «Крона»?
— Идея не появилась — она заложена в наши гены, и она многовекторна и многосложна. Первая составляющая ее — это Любовь. Вторая — Вера. Третья — Надежда. Рядом с ними идут боль, гнев, жажда правды, стремление сорвать грязную, засаленную, накинутую поработителями различных времен языческую ордынскую паранджу со святого лика Украины.
— Книга многосюжетна, хронологически и тематически мотивирована. В ней охвачены все исторические периоды украинской истории — дохристианский, крещение Киева, княжеская эпоха, казатчина, падение Сечи, все этапы освободительной борьбы. Но больше всего места в романе отведено советскому периоду нашей истории. Это потому, что он намного понятнее всем нам или по другой причине?
— Как по мне, то в нашей истории понятнее для меня и генетически ближе период княжеской эпохи и казатчины — это что-то значительно понятнее и роднее, чем то общество, в котором нам с вами было суждено родиться и жить и которому было отведено 70 библейских лет, как вавилонской неволе, или — один космический день. Оно, полагаю, долго будет объектом исследований и для художников, и для литераторов, и для философов, и для политиков, и для державотворцев, и для всех мыслящих людей. За это семидесятилетие был проведен страшный эксперимент над человеком, над целыми народами. В этом обществе, пожалуй, единственном за всю историю человечества, был поднят бунт против Бога. Даже провозглашено, что Его нет. Было разрушено естественное течение бытия: Бог—человек—нация—человечество, и эту извечную жизнеутверждающую модель заменили демонической, с выдуманными красными идолами, красной религией, красным капищем, красными жрецами-заклинателями, совершавшими, как и все язычники, акты массовых жертвоприношений красным богам тьмы. Этакая жестокая колхозно-пролетарская империя инков, только там рабов в каждом поселении одевали в одинаковые плащи, чтобы в случае побега их было легче изловить и отправить (по цвету плаща) по точному адресу. А в нашем «капище» в подобные «плащи» одевали наши души. И всем навязывали один цвет: кровавый.
— Вы, можно сказать, просто анатомировали это «капище», показали всю его разрушительную, обреченную суть, несмотря на его могущество и жестокую агрессивность. Среди героев романа множество жертв тех экспериментов, людей, которых захватил маховик системы, лишив генетической памяти, чувства своих пракорней. Вы бескомпромиссно срываете личину с «гомосоветикуса», образа в общем трагического…
— Это самый страшный из коммунистических экспериментов — клонирование конгломерата «единого народа», создание эрзац-народа, не запланированного в своем «роддоме» Творцом. И этот клонированный человек «проходит, как хозяин», и все мгновенно меняется, на глазах превращается на духовную руину и пустыню. 5—10 лет — и исчезает целый пласт жизни, целый культурный вид, наслоения духовных и естественных ценностей, создававшиеся долгими веками, исчезают народы, нации, языки, культуры. Вместо этого родилось то, что отпугивает душу и на чем нигде нет Благодати. То есть демоническая система ворвалась во владения Творца, в Божье течение жизни и не просто бросила вызов тому, что Господь творил семь библейских дней, в частности и человека, а разрушила это течение: серпом вырезала, молотом растолкла. Результаты этого мы пожинаем сейчас. Это еще одна украинская руина. И то, что творят сегодня пиратствующие ребята от низов до верхов, — это прямое следствие того эксперимента над естественным течением бытия. Невольник, у которого прослушивалось даже дыхание, не то что мысли и речь, почувствовав свободу, стал неуправляемым, воспринял ее как вседозволенность. Поэтому для общности людей, родившихся, выросших, формировавшихся в тоталитарном режиме, свобода должна быть дозированной. Имперский человек не умеет пользоваться свободой. Она в его руках, как острое лезвие в руках ребенка.
Такой «материал» не мог не подтолкнуть к художественному переосмыслению и нашей эпохи, и того, что произошло с нами. С точки зрения творчества — он просто роскошен. Открылась такая историческая правда, такие дебри «непуганого фактажа», столь четко проявились очертания украинской Голгофы, что не говорить об этом было невозможно. Это фактически книга бытия украинского народа. Крестного пути Украины.
— Роман охватывает исполинский временной отрезок — от прихода Апостола Андрея Первозванного на нашу землю до начала уже нашего, третьего, тысячелетия. Откуда это название романа — «Ніч після сходу сонця»? Чем оно продиктовано?
— Книга исповедует христианские ценности. Цель моя — дать ответ, в меру своих возможностей, на хроническое украинское «почему?» с духовной точки зрения. Почему народ, которому Господь даровал такую богатую и прекрасную землю, в которую «воткни дышло, а вырастет вишня», которого одарил столькими талантами, так страдает из века в век? Почему мы не успеваем построить государство — только заложим фундамент, а его уже сокрушает очередной поработитель? Разве это не нонсенс, что такой свободолюбивый народ, создавший столько свободолюбивых песен, взлелеявший целый пласт культуры, а не имел ее, этой свободы?..
Потому и название романа — код ответа на это «почему?» Восход солнца — это крещение, ночь — возврат в ту же тьму, из которой мы вышли. По легендам, преданиям (да и летописцы об этом много писали), в Киеве после крещения был большой бунт волхвов, которые вносили сумятицу среди крещенных, возвращали их в язычество. Так вот, по этим преданиям, они в Божий год 988 (год крещения) ушли в чернобыльские леса и там на тысячу лет прокляли Русь-Украину. Все трагические вехи происходили словно с библейской точностью и по магии определенных чисел. То есть сразу же это проклятие наших предков-волхвов и начало сбываться — вплоть до чернобыльской ночи.
— Ваш слог чрезвычайно контрастен в описании определенных типажей. Ваши симпатии и антипатии чувствуются даже в фамилиях героев: чистые, духовные, светлые Святненко — носители лучших качеств и достоинств нации, и коварные, деградировавшие, оянычаренные Заброды — олицетворение всех пороков, приобретенных украинством в дымах истории. Не боитесь, что вас обвинят в чрезмерной суровости по отношению к своим единокровным и в том, что слишком мрачными красками описываете их?
— Когда-то Иван Франко, возложивший на алтарь Украины весь свой талант, разум и жизнь, признался: «… не люблю русинов… Так мало среди них нашел я настоящих характеров, но так много мелочности, тесного эгоизма, двуличия и высокомерия, что действительно не знаю, за что должен был бы их любить... эту расу отяжелевшую, неуклюжую, сетиментальную, лишенную закалки и силы воли, так мало способную к политической жизни на собственном мусорнике, но такую плодовитую на оборотней разнообразнейшего сорта?» (Это просто приговор!) Такого патриоты не прощали ему. А он в стихотворении «Сідоглавому» ответил им:
Ти, брате, любиш Русь,
як хліб і кусень сала,
Я ж гавкаю раз в раз,
щоби вона не спала.
…Ти, брате, любиш Русь,
як дім, воли, корови,
Я ж не люблю її —
з надмірної любови.
Мы часто произносим горькие слова «з надмірної любови» там, где нам что-то очень дорого и очень болит. «Эстетствующих идеалистов» по отношению к нашему сплошь «белому» и «лазурно-желтому» историческому пути, духовных слепцов и «плугарей неглубокой борозды», все засевающих и засевающих бархатцами и вьюнками поросшие сорняками степи, это может очень раздражать (да уже и читала подобные лукавые причитания). Мол, ну зачем же так много трагического, тяжелого, ведь в жизни так много положительного, красивого, вечного. Конечно, есть. Есть оно и в романе. К тому же советую всем любителям легкого веселого прочесть Библию — Ветхий Завет. Это книга бытия другого народа. Но и там есть кровь, идут войны за освобождение и есть поработители, названные в Библии «терниями в бока». Говорится об отступничестве, предательстве, братоубийственных и содомских грехах, разврате, есть много трагедий, слез и плача, есть мучители и рабы, говорится там о том, что и мы пережили: «Руки женщин милосердных варили своих детей, которые стали пищей им». Прослеживается, за какой грех и как именно Бог карал народ, посылал освобождение и отнимал свободу, когда народ становился недостойным ее. И четко рассказывается о такой болезненной для нас теме, как янычарство, хотя бы в Книге пророка Неемии: когда евреи поселились на Земле Обетованной, «их сыновья наполовину говорили по-ашдодски и не умели говорить по-иудейски, а говорили на языке того или иного народа. Я упрекал их, и проклинал, и бил некоторых из них, и рвал им волосы, и заклинал Богом...» У нас такому пророку прилепили бы клеймо буржуазного националиста, бросили бы в тюрьму или уничтожили бы. А он, как один из творцов Библии, был почитаем не только его народом, но и всем человечеством, поскольку принадлежал к тем великим просветленным, которые корректировали национальное сознание радикальными методами — бил янычар и за волосы таскал. Опять же «з надмірної любови».
Боже упаси, чтобы кто-то понял меня неправильно, мол, я провожу параллель между своим романом и Священным Писанием, но я пыталась идти путем исторической правды, не украшая ее. Поэтому все эстетствующие романтики по отношению к нам самим, убежденные, что «мы никогда не нападали, а только защищались», пусть не читают. Грешили мы и грешим, нападали и нападаем друг на друга, как завидовали, так и завидуем, губя этим здоровье друг другу. А зависть и вражда — тяжелейшие первичные грехи: за первый человечество потеряло счастливую жизнь на счастливой планете, а за второй, Каинов, Бог карает изгнанием и вырождением. Если распространено мнение, что мы только защищались, то украинцы просто не знают историю: княжеская эпоха, казачья — это время сплошных нападений и освобождений. Следуя подобной логике, нам придется отказаться от самой славной страницы собственной истории — княжеского периода, где грозно звучало «иду на вы! » Или, может, эта фраза уже воспринимается как фольклор? Не нужно бояться диагноза, каким бы он ни был. Так легче бороться с болезнью.
— Пока в нашей литературе такое переосмысление истории Украины с духовной позиции, такая книга бытия Украины появилась впервые. Подобную смелость брали на себя лишь христианские летописцы. Согласна с мнением, высказанным Л.Андриевским в послесловии: «Какое же мужество души надо иметь, чтобы так детально исследовать тысячелетнюю навозную яму украинской истории!»
— Каждое физическое событие имеет причину духовную, верим мы в это или нет. Что касается наших летописцев, то им было легче. В их времена не было величия и падения Запорожской Сечи, Османского ига, Речи Посполитой, не было более чем трехсотлетнего «братания с православными», не было революции, войн, голодоморов, репрессий, колхозного «рая», освободительной борьбы УПА, не было Чернобыля. Все эти вехи охвачены в романе. Просто каждый художник, литератор в соответствии с размерами врученного ему Свыше плуга и распахивает нашу историческую «навозную яму».
— В вашем романе выведена история родов. Они, словно по спирали, с дохристианских времен поднимаются через столетия до сегодняшнего дня, до «бурных дней» нашей новейшей независимой истории. Иногда просто поражает, как вам удается вести ту или иную родовую линию, не потерять ее в дебрях исторических событий и коллизий. Судьба часто разводит родных людей на противоположные берега реки жизни, запутывает их пути. А вы ведете своих героев через грех и кару, словно заставляете их прислушиваться к голосу предков. Завершается роман сороковым годом после провозглашения независимости. Это 2039 год. Какова идея этих родословных и почему остановились именно на этой дате?
— Идея проста. Я следовала за сказанным в Священном Писании, что хорошее дерево хороший плод приносит, а плохое — плохой. Хотя в жизни бывает по-разному. Здесь прослеживается мысль, откуда берется у значительной части нашего народа тот код отречения от самих себя: от поработителей, несших нам не только горе порабощения, но еще и «заботившихся» о демографической ситуации — густо оставлявших своих потомков на нашей земле. Не от кровосмешения рождаются эти «плохие плоды», а от живучего чувства ненависти, унаследованного ими от своих предков. Вот и выходит — внешне словно бы украинцы, а дух — ордынский: все совершают и совершают набеги на Украину.
Ну, а сорок лет после провозглашения независимости — год покаянного молебна. Это опять-таки не земная мера, а небесная, как и 3, 7, 70. Это цифры, лежащие в основе многих изменений, явлений. Так называемый духовный аршин в руках Божьих. Так сказать, период созревания сознания новых поколений народа — на добро или зло. Вот и у меня в романе есть подобная мысль о том, что национальное сознание украинцев созреет через сорок лет после 1991 года. Сознание тяжелее всего поддается коррекции. Оно проходит долгий эволюционный путь. Пример из нашей жизни: высоконравственные поколения наших вчерашних строителей коммунизма создавали общество на атеистических принципах, в основе которых лежал ленинский постулат, что «совесть — это химера», но те же поколения совесть имели, поскольку их сознание формировали их набожные нравственные предшественники. И только теперь сущие поколения сплошь и рядом демонстрируют отсутствие этой «химеры», то есть сознание, культивируемое в течение десятилетий и пустившее корни и проросшее, пожалуй, где-то через те же 40 лет. Продекларированная независимость Украины еще ничего не значит — ее нужно еще провозгласить в сознании каждого. Мы же на каждом шагу наблюдаем проявления «духовных ценностей» вчерашних людей. Старшие поколения еще активнее празднуют 8 марта, 23 февраля, кое-кто любит 7 ноября. Молодежь обожает чужой праздник Валентина, называя его «праздником любви» — опять же, «прикол» этого поклонения сводится к тому, что праздник не наш. Ее не интересует сонм святых, порожденных нашей землей, истинных святых, «соль земли, свет для мира». Да и этимология старших праздников многих не интересует — был бы повод повеселиться. То есть мы продолжаем оставаться в большинстве своем этакими совками-варягопоклонниками. И ничего здесь не поделаешь — наиболее долго прорастают зерна души, духа. Человеком должен руководить дух мудрости, а не инстинкты и гормоны.
— У вас есть чрезвычайно положительные герои. Это вечные борцы за судьбу Украины, «соль земли». Во многих из них угадываются известные фигуры, но есть много и отталкивающего в изображении героев. Есть ли здесь прямые прототипы?
— Нет. Схематично кого-то похожего можно найти и в образе Патриарха Василия, и в образе политзаключенного Василия и прочих героев. Но это все собирательные образы, в них никого не нужно угадывать, тем более в мученике-праведнике Василии. Это скорее образ-мечта, образ-ностальгия что ли … Да, действительно, мы все несем сегодня в своих душах ностальгию по таким неповторимым личностям, исполинам духа, настоящим мужам, охваченным высокими думами о народе, о крае, осознающим собственную ответственность перед историей, родной землей. Это те архаические Поводыри, пророки Божьего провидения, исчезнувшие из нашего края. На фоне сегодняшнего жуткого театра, где почти все «актеры» облюбовали роль масштабного ворюги, на фоне всеобщего пиратства, где народ согнан в одну каюту, а на верхних палубах жирует духовный люмпен, порожденный то ли больной реальностью, то ли пьяной историей, то ли нашей обездоленностью, как воздуха хочется Веры. Веры в то, что не всех и не все выкосило вырождение. Что Время явит иной Народ, у которого будут иные Поводыри. Иерархия государственная вырастает не за один год и даже не за десять лет. На покрытом сорняками поле необходимо вывести элитные сорта, а для этого нужно время и мудрые Селекционеры.
А пока мы преодолеваем этап великого парадокса. Этакого раннего государственного палеолита, питекантропиады, где четко видим толпы обезьяночеловеков с зажатыми в руках камнями, добивающих мамонта, и еще теплого, с признаками жизни, разрезающих, рубящих, делящих, подвластных лишь хватательным инстинктам и лишенных ответственности перед днем грядущим. Время «голых королей», раздевающих саму историю. Это опасно. Подобные аппетиты пресекает Бог, и часто неожиданным способом. Аналогичное уже было в украинской истории. Например, распри ненасытных в своих аппетитах княжеских сыновей, не способных поделить исполинские пространства Киевской Руси, «мирил» хан Батый целых 300 лет.
— Вся книга, несмотря на «заселение» ее трагическими событиями, негативными героями, болью, дышит, пульсирует любовью к Украине. Это чувствуешь от первой до последней страницы и заряжаешься этим чувством, словно живой водой. Есть там и Счастливая Небесная Украина, недосягаемая для нас, созданная грезами всех любящих ее детей. Какова идея этого фантастического хода?
— Очень простая: к такой Украине мы все стремимся на Земле. Но для «терний в бока» ее ворота закрыты, вот и появилась она в романе... У каждого человека есть две родины: земная и небесная. Господь посылает нас на земную, чтобы мы своими действиями заслужили право на небесную. К сожалению, многие люди, хорошие по своей сути, равнодушны к первой и не верят во вторую. Духовность и патриотизм, которые из нас неистово вытравливали в течение веков, должны быть основой идеологии создания государства. Без этого, как видим, ничего путного не построится и не создастся. Патриотизм надо культивировать, как это делают все народы, и поэтому живут счастливо. Если общество несет в себе дух потребительства, равнодушия и пренебрежения к земле, на которой живет, то происходит отторжение духа земли от духа народа. Это явление несовместимо с жизнью. Это приводит к разнообразным катаклизмам, катастрофам, к такому существованию, которое мы имеем. Непатриотический «статус» общества пялится на нас на каждом шагу. Это дух кочевника (то, что он разъезжает в «мерседесе», не имеет значения), который селится на определенной местности, вытаптывает ее, выпасает, съедает плоды этой земли, засоряет ее и идет дальше, где опять все это повторяет.
Проанализируем его. Когда мы говорим о масштабном разворовывании, то это проявление непатриотического духа. Неумение и нежелание многих наших мужей нести ответственность перед историей, как это понимали лучшие из лучших — князья, гетманы, — это и есть проявления непатриотической ментальности. Преступное равнодушие к обездоленным, голодным, бомжированным миллионам — неспособность или нежелание увидеть жизнь через 5—10 лет, когда подрастет армия малолетних озлобленных, со всеми возможными болезнями и пороками беспризорных детей, которые запрудили наши улицы и пока мирными стаями носятся по поездам метро и в многолюдных местах, — вот это и есть великодержавный непатриотизм. На нас сейчас смотрят голодные глаза огромного человеческого моря, отторгнутого от общества, а общество никак не может преодолеть «синдром первичного накопления капитала» (хотя правильнее было бы сказать «первобытного»). Поведение этой армии голодных невозможно спрогнозировать. А вдруг именно она станет «армией-освободительницей» типа орды Батыя, несущей «миротворческую» миссию, чтобы «помирить» всех, кто никак не поделит Украину.
Засилье наших СМИ всем тем разрушительным, осатанелым хламом, выбрасываемым из канализации Европы и Америки почему-то к нам, изгнание подлинной украинской культуры из украинского телевидения да и вообще отовсюду — это осовремененный вариант варягопоклонения.
И даже наши оплеванные улицы, подъезды, заваленные мусором автострады, превращенные в свалки и могильники наши древние леса, оскверненные и отравленные водоемы — реки, родники, древние пруды, копаночки, колодцы, — эти чистые и животворные когда-то кровеносные сосуды и глаза нашего края — это опять же проявления непатриотического кочевого духа общества. Вообще проблема патриотизма и янычарства у нашего народа — это борьба духа оседлого, хлеборобско-животноводческого с кочевым, разрушительным. Кто кого победит. Не случайно именно там, где процветает этот кочевой дух, и прижилась так легко коммунистическая идея. И именно поэтому нам значительно тяжелее, чем другим народам, соседствующим с нами (или же сидевшим в соседних камерах «тюрьмы народов»), отворить дверь к другой жизни. Суть наших неурядиц — в наших несформированных, неподготовленных к цивилизованной жизни душах. Просто наши желания не совпадают с нашими возможностями. Чтобы иметь что-то иное, необходимо быть иными всем, а не какому-то узкому кругу, вечному заложнику украинской идеи. Пока в рецепторах нашего мозга (каждого человека) не будет написано слово «Украина», до тех пор будет гулять афоризм — «имеем то, что имеем». Это — аксиома! В романе очень много размышлений посвящено этой проблеме.
— В книге много говорится об украинско-российских отношениях в течение всей нашей истории. Кому-то может не понравиться, как они поданы, кто-то сочтет их трактовку предвзятой, а кто-то — субъективной. Что вы об этом скажете?
— А разве в этих отношениях было или есть много такого, что многим из нас нравилось? Я сказала бы, что значительно больше негативного в романе касается не россиян, а украинцев. Российский человек, не имеющий имперских амбиций, не шовинист, а именно простой человек, изображен в романе теплыми доброжелательными мазками. И это искренне, поскольку я встречала очень много таких светлых душевных людей. Если этого человека не отравлять из века в век такими гегемонистскими бациллами, как «третьеримская идея», «освободительная миссия» (и вообще, неизвестно ради чего и во имя кого эта «миссия» перед миром), то этот человек также возродится, потому что в нем очень много светлого — милосердие, искренность, доброта, умение подставить плечо, теплое братство, христианские ценности, душа. И с этим человеком, очень близким по духу, душевному складу, этакой славянской расхристанностью, необходимо быть всегда в добрых соседских отношениях. Но не более того. И ни в каких объединениях, куда нас зовут неутомимые апологеты разнообразных «единых пространств». Пора понять, что в подобные объединения народ втягивают не для того, чтобы облегчить его земной путь, освободить от проблем, а чтобы нацепить ему очередное ярмо, использовать его в качестве тягловой силы — то как пахаря, то как солдата, то как дешевого раба, наемника. Мы 70 лет учили историю, искаженную кривым зеркалом в коммунистической раме, о мифическом «народе-победителе», «народе-освободителе», «народе-мессии». Пора понять, что ни у какого народа нет никакой миссии по отношению к другим народам, кроме единственной — занимать свое географическое место под солнцем и мирно соседствовать с однопланетянами. Не мешать им, не закрывать собой солнце, которое на всех одно. Все прочие «миссии», называемые «едиными пространствами», «борьбой с неверными Аллаха», движением «нах Остен», имеют единого отца, в какие бы фарисейские одежки их ни одевали. Так хочется, чтобы мы, украинцы, умели пользоваться собственным и чужим опытом, чтобы были мудрыми, а не только умными. Ведь мудрый использует чужой опыт, а умный и в собственном сомневается. Умный ищет разрешение проблем, а мудрый живет так, чтобы их не было.
— Мы живем в очень интересное время — политических баталий, политической борьбы. В этой борьбе скрестились мечи многих лидеров, история явила новые имена, новые лица. Интересно ли вам писать и воссоздавать именно эту страницу нашей новейшей истории?
— Нет, неинтересно. Мне стыдно за эту страницу. Если бы можно было перевернуть ее, не читая, я сделала бы это. Все эти баталии не стоят малейшего настоящего порыва людской души, стариковского горького вздоха и детской слезы. И я сочувствую всем, кто втянут в эти новейшие междоусобицы и в этот дикий неуправляемый бой за лучшие места под солнцем. В этих баталиях человек часто больше теряет, чем обретает. А по поводу новых имен и новых «героев и героинь», подаренных нам временем, то это (не все, слава Богу) в большинстве своем герои известной андерсеновской сказки. Их вынесло историческое наводнение, и это напоминает мне смерч, вырывающий с корнями деревья, сносящий крыши домов, выметающий до дна воду из рек и озер вместе со всей живностью — рыбами, лягушками, пиявками и т.д. и бросающий где-то в поле или на большаке. Многие современные «звезды» напоминают мне такую «живность» водохранилищ, поднятую со дна болота смерчем. Это пройдет. Это трудности роста, перехода во взрослое состояние государственности. Вспомните, наихудшее пожелание у китайцев — жить в эпоху перемен. Верю, что из ночи мы все же выйдем в рассвет, к восходу солнца, как и положено по закону природы.
— Над чем-то работаете сейчас?
— Ни над чем! Вслушиваюсь и всматриваюсь в эту бунтующую неистовую эпоху... и в то же время чищу авгиевы конюшни и тащу плуг на своем поле. Разрушаю и никак не могу разрушить распространенное убеждение, что украинская женщина и украинский вол — не синонимы. А еще лелею надежду, что где-то подрастают двое лошадок, и когда они вырастут, одна впряжется в мой плуг, а вторая превратится в Пегаса, а у меня еще будут сила и желание оседлать ее, и он понесет меня по зеленому весеннему многоцветью, где так пьяняще пахнет холодная мята, занесет в предрассветье, где я буду будить солнце, в тихие вечера, долгие и теплые, где будут гудеть возродившиеся майские жуки...
— Дай Бог, чтобы так оно и было!
P.S. Невозможно, естественно, в рамках небольшого интервью рассказать о большом романе. Беседа наша вышла скорее на публицистические горизонты, чем раскрыла художественную ценность произведения. Слишком большой пласт истории пережила писательница вместе с героями своего удивительного романа, где с каждой страницы обращается к украинскому народу суровая действительность и горькая правда. Мучительные раздумья воспринимаются как приговор за отречение от себя и отступничество украинского человека, как беспощадный диагноз: мы тяжелобольная нация.
Роман вызвал ливень читательских откликов, как водится, противоречивых. Его передают из рук в руки. Думаю, свое слово должны бы сказать и коллеги по перу — писатели, литературные критики. Так нет же! Почему-то не торопятся. Вспомнилось выступление на последнем писательском съезде председателя НСПУ Юрия Мушкетика (там, кстати, тоже ни единого слова не было сказано о Екатерине Мотрич, хотя, кроме романа, писательница издала к тому времени еще и сборник рассказов и повесть «Звізда Полинь»). Процитирую слова упрека Юрия Михайловича писательской братии: «Так кто же, наконец, донесет до сознания грядущих поколений страшную правду об ужасах большевистского эксперимента над украинским этносом как грозное предостережение планетарному человечеству о том, что ждет народ, который позволит сбить себя на сладкострунное идеологическое бездорожье?»
Возьму на себя смелость ответить на этот в общем справедливый упрек: такую правду рассказала в своем выдающемся по проблематике, многоплановости, по многообразию художественных приемов романе Екатерина Мотрич. И назвала этот эксперимент «Ніччю після сходу сонця»...