В настоящее время, когда цены на нефте- и газопродукты определяют политическую погоду, когда смещение трубопроводов на столько-то градусов на север может на столько же градусов понизить уровень теплоты между странами, хочется обратиться к иным — глубинным — критериям оценки, чтобы проследить параллели исторического развития отдельных народов в контексте хотя бы европейской истории.
Сопричастность судеб Киева и Кракова очевидна. Оба города на стадии зарождения феодальных государств средневековой Европы выполнили миссию центров консолидации славянских племен окрестных земель, в дальнейшем превратившись в столицы обширных государств, по очереди возглавлявших мир славянства: Киев — в X — XIII, Краков — в XIV—XVI вв. Участие в истории каждого из них третьей славянской державы — России, начиная с XVII в. принявшей эстафету лидерства у Польши, только подчеркнуло внутреннюю взаимосвязь этого принципиального для Восточной Европы треугольника.
Начавшееся в V в. активное расселение славян создало практически равные стартовые условия для последующего постадийного формирования их государственности. Действительно, и на территории Руси, и на землях Польши, равно как Чехии, Моравии, Словакии, Сербии, Хорватии, Словении или Болгарии, к VIII в. наблюдаются первичные центры, которые в дальнейшем способствовали установлению сначала ближнего, а затем и дальнего порядка объединения.
Обозначенное концом V — началом VI вв. возникновение Киева и VII в. — Кракова в следующем всплеске дает переломный момент — IХ в. Краков на время попадает в орбиту сначала Великой Моравии, а затем Чехии, лидерствовавших в создании военно-племенных союзов древнейших славянских народов, но уже к концу Х в. обретает независимый статус и становится столицей первого польского государства. С приходом к власти в 882 г. князя Олега с малолетним Игорем происходит формальное объединение Южной и Северной Руси под эгидой Матери городов русских. Тем самым в конкурентной борьбе с Новгородом окончательно определяется первенство Киева не только на торговом пути «из варяг в греки», но и в процессе консолидации восточных славянских племен в предгосударственные структуры.
С этого момента развитие центров славянства идет в неоспоримом столичном статусе, хотя формирование их как городов в европейском смысле этого слова, а не просто укрепленных поселений начинается со второго тысячелетия и проходит под знаком перехода от родового строя к феодальному. В качестве цементирующей идеологической основы использовалась религия, которая первоначально в политеистическом язычестве отражала ячеечное родовое дробление. В период же формирования феодальных отношений с их жесткой подчиненностью вассалов власти князя прежние представления себя изжили. Требовалась монотеистическая религия, моделирующая в спиритуальных образах систему централизованных земных отношений, что способствовало практически одновременному и достаточно активному обращению в христианство. В Кракове, рядом со знаменитым собором на Скалке, до сих пор сохранился открытый баптистерий времен первых акций публичного массового крещения. А о массовом крещении киевлян после возвращения князя Владимира из Корсуня известно всем. Конкуренция за первенство между Киевом и Краковом, вылившаяся в 1018 г. в весьма успешный, но кратковременный набег Болеслава Хороброго на Киев, особо не повлияла на лидерство последнего. Это отслеживается хотя бы по традиции постройки каменных храмов, в которой Киев весьма существенно опережает Краков — по свидетельству саксонского хрониста Титмара Мерзебургского, в нем во времена Ярослава насчитывалось до 400 церквей. Сравнение фундаментов Десятинной церкви и весьма скромных первых храмов на Вавеле, а также старейшего в Кракове костела святого Войцеха (XIV в.) с величественным киевским Софийским собором, построенным в первой половине XI в., доказывает неоспоримые преимущества столицы Киевской Руси и весьма ограниченные по тем временам возможности столицы Мазовии. Строительство же знаменитого Мариацкого костела начнется только в середине XIV в. и будет закончено в XVI в.
Что касается особенностей архитектурного облика храмов, то они не выходили за рамки романского стиля византийского или итальянского разлива, ибо Киев с самого начала ориентировался на Константинополь, а Краков — на Рим: в
966 г. Польша стала самой восточной католической страной в Европе, тогда как Киевская Русь в 988 г. приняла православие. Впрочем, различие начинает сказываться только после окончательного разделения двух ветвей христианства в 1054 г. Ровно через триста лет при Казимеже Великом, о котором говорят, что он принял Краков деревянным, а оставил каменным, Вавель и центр города получат ренессансно-готическое оформление. Киев же с его православным началом и ориентацией на византийский стиль, а также вследствие татаро-монгольского нашествия, отбросившего город на несколько столетий, фактически останется вне этих стилей, ибо даже княжеский замок Ольгерда, а затем Адама Киселя на горе Щекавице будет до основания разрушен в Хмельнитчину. Вместе с тем именно через Польшу, и прежде всего через Краков, в Киев придет из Австрии и Италии первичная волна барокко, давшая на национальной почве весьма ощутимые плоды, воплотившиеся в волютах Ковнировского корпуса Лавры и луковичных куполах, восстановленных Петром Могилой древнерусских храмов.
Еще одним принципиальным моментом, объединяющим судьбы Киева и Кракова, было то, что на разных витках развития исторической спирали — Киев в момент созревания феодальных структур, а Краков в период их расцвета — они были не только национальными, но и общеевропейскими центрами объединения славянских племен. Киев представлял славянский мир в X — XIII вв., после трагического разгрома Руси татарами Краков через Литву (в частности, освободившую Киев от татарского ига уже в XIV в.) принял эту эстафету в
1385 г. в результате брака литовского князя Ягайла с польской королевой Ядвигой. Именно в роли флагмана славянской общины Ягайло бросил вызов крестоносцам в знаменитой Грюнвальдской битве, отмеченной в истории 1410 годом.
Действительно, колоссальный культурный заряд, полученный Киевом от Византии, позволил ей возглавить эстафетный этап в развитии европейской культуры. При этом переданные античные традиции в дальнейшем весьма успешно были трансформированы во вполне самобытную национальную культуру — ведь уже Софию Киевскую строили не только византийские мастера, а созданное Владимиром государство еще при жизни князя, а тем более во времена правления его сына, Ярослава Мудрого чувствовало себя бесспорным европейским лидером. Достаточно вспомнить общеизвестные междинастические браки, заключенные княжеской семьей. Ярослав был женат на шведской принцессе Ингигерде, его сыновья Изяслав и Всеволод взяли в жены принцесс Польши и Византии. Браки же его дочерей Анны, Елизаветы и Анастасии, ставших, соответственно, французской, норвежской и венгерской королевами, выглядят почти как легенда. Если к этому добавить постоянное присутствие при дворе иностранных принцев, в частности будущих королей Норвегии и Венгрии — Гаральда Смелого и Андрея, — то можно говорить о поистине европейском уровне престижа киевского двора.
К сожалению, трагедия 1240 г. свела на нет былое величие Киева. Отставание Кракова по фазе, а также последствия татарских набегов, которые, однако, не были столь фатальными, как на Руси, приводят к тому, что Польша добивается масштабного международного признания на 300 лет позже — во времена Казимира Великого — и окончательно утверждается благодаря унии Польши с Литвой, способствующей укреплению польского государства, достигшего апогея к началу XV в. При этом победа над тевтонскими рыцарями под Грюнвальдом не только предотвратила продвижение немцев на восток, но и возвратила государству выход к морю, существенно укрепив лидерство Польши в западном славянском мире. При Казимире Великом в знаковом 1364 г., когда славянский государь принял у себя в столице нескольких лидеров европейских держав, основан знаменитый Краковский университет, получивший позже название Ягеллонского и ставший центром Ренессанса в Польше, о чем свидетельствует хотя бы сделанное в его стенах открытие Николая Коперника.
Как Киев, так и Краков узнали горечь отставных столиц. Киев уступил эту роль Москве, а потом Петербургу, Краков — Варшаве. Глубинная причина таких сдвигов — территориальный рост государств. На Руси в лидеры сначала выдвигаются северо-западные города — Владимир, Суздаль, Тверь, Ростов, а затем занимающая центральное положение и к тому же удачно расположенная на пересечении торговых путей Москва. После прихода в Польшу шведской династии Вазов возникла необходимость подтянуть южные земли к северным — и Краков уступил место центристской Варшаве. В результате и Киев, и Краков не только потеряли свое столичное положение, но и по отношению к новым столицам временами оказывались в другом государстве. Так, Киев был какое-то время под властью Литвы, потом Польши. С присоединением Украины к России ему был возвращен статус третьей столицы империи, но с оттенком провинциальности. Разделы Польши в конце XVIII в. и последующие войны подобным образом разбросали Варшаву, отошедшую к России, и Краков, ставший частью Австро-Венгрии. Здесь судьба еще раз сопрягла исторические коллизии Польши и Украины, устроив своеобразное соревнование их вторых столиц — Кракова и Львова. Многие считают, что с развитием капитализма во второй половине XIX в. лидером в этой паре городов, так похожих в буржуазной застройке, был Львов. Надо сказать, что общее для этого времени увлечение стилем бель-эпок еще раз подключило и Киев к сравнению с Краковом. Это касается как мансардных домов, так и театральных зданий — Оперного и Соловцовского (им. И. Франко) — в Киеве, театра Ю.Словацкого — в Кракове. Провинциальным переизданием образцов парижского шика оба города демонстрировали свою причастность к европейской моде, которая вскоре предложила еще один сюрприз — стиль модерн, гениальным воплотителем которого в Киеве стал поляк В. Городецкий, оригинальностью своего дарования заставивший забыть о маргинальности тогдашнего Киева.
Броуновское движение исторических коллизий, то сближавшее, то отдалявшее тандем Киев — Краков, происходило в параллельно-перпендикулярных векторах, иногда даже уничтожавших следы прежнего единства. Однако бесспорно другое — и Киев, и Краков несут на себе отпечаток преданий «старины глубокой», знаково отмеченной Збручским идолом — в Киеве на «алее предков», а в Кракове — в начале дороги на Вавель. Примечательно, что оба города названы в честь своих легендарных основателей — Кия и Крака, выполнив в дальнейшем миссию изначальных центров формирования их многострадальных государств и ставших для их народов символами национального возрождения, подпитывавшими их оппозиционное отношение к официальным властям. Не случайно именно в Киеве был создан Рух и провозглашена независимость Украины, а в Кракове вспыхнуло восстание Костюшко и находился центр политической оппозиции времен гонения «Солидарности». Именно сюда сбежали из официальной Варшавы А.Вайда и
Д.Ольбрыхский — перед тем как в знак протеста эмигрировать в Париж. Оба города выполняют роль национальных пантеонов, где целевым образом собраны памятники духовной жизни народа. В Кракове похоронены А.Мицкевич, Ю.Словацкий, Я.Матейко, Г.Сенкевич, Г. Семирадский, С.Выспяньский. По киевским памятникам можно составить целый каталог. Фрески и мозаики киевской Софии, лаврские святыни, равно как и готико-ренессансные шедевры краковских Вавеля и Рынка, бесспорно, признаны достоянием всей европейской культуры.
Наконец, одна маленькая, но важная деталь — Папа Римский (Кароль Войтыла, по матери украинец, в прошлом — краковский кардинал) своим визитом в первый год нового милленниума как бы освятил тысячелетнюю комплементарность Киева и Кракова — великих центров славянской культуры.