Репертуар Киевского государственного театра оперы и балета для детей и юношества существенно пополнился балетом «Петя и Волк» по одноименной симфонической сказке С. Прокофьева. Три премьерных спектакля в постановке н.а. СССР, лауреата государственной премии Украины им. Шевченко В.Ковтуна шли три дня подряд - 22, 23 и 24 июня.
Новая работа театра - это именно то произведение, которого так недоставало его обширному и вместе с тем тщательно продуманному репертуару: если «Кармен-сюита» или «Сказка о царе Салтане» и даже «Лебединое озеро» или «Щелкунчик» требуют от маленького слушателя определенной музыкальной подготовки, то сказка «Петя и Волк» ее-то как раз и обеспечивает. С легкой руки Н.Сац, заказчицы и первой исполнительницы сказки, этот веселый путеводитель по симфоническому оркестру вот уже более 60 лет сопровождает всякого, кто дерзнул отправиться в страну Музыки в качестве любопытного туриста или на ПМЖ. По замыслу Прокофьева, каждого персонажа сказки представляет какой-либо инструмент оркестра: отважного Петю - струнные, Волка - медные, Дедушку - фагот, Утку - гобой, Птичку - флейта, а Кота - кларнет. Постановщик нашел оригинальный способ представить солирующие инструменты залу, для чего им потребовалось «выбраться» из оркестровой ямы на сцену и получить ноты из рук... Композитора (надо сказать, что и Гобой, и Кларнет, и Флейта с этим прекрасно справились. Только Фаготу, видимо, разбитому всеми старческими болезнями, «выбраться» на сцену оказалось не по силам - его партию подали прямо в оркестровую яму).
Композитор в постановочном решении В.Ковтуна - ключевая фигура действа: все происходящее в спектакле - плод его воображения: Композитор зовет на сцену артистов, дирижирует оркестром (снабдив его предварительно нотами), и наконец, сам превращается в одного из героев сказки - энергичного Дедушку. Сангвинический темперамент, аккуратная лысина на макушке и очки в круглой металлической оправе - все это, по мнению постановщика, подчеркивает внешнее сходство Композитора - персонажа спектакля - с Сергеем Сергеичем Прокофьевым. Однако природная худощавость, заостренные черты лица Ю.Клименко (исполнителя роли Композитора) делают его скорее похожим на Дмитрия Дмитрича Шостаковича, который, между прочим, тоже носил очки в круглой оправе...
Пожалуй, самая большая постановочная вольность (не считая, конечно, самого факта «растанцовывания» симфонического произведения) - включение в партитуру балета некоторых дугих сочинений Прокофьева - трех частей Классической симфонии и Марша (ор. 99). Когда события сюжета уже исчерпаны - прожорливый Волк наказан, неуклюжая Утка спасена, словом, справедливость восстановлена - начинается веселое цирковое представление, в котором (цитирую программку) «отважный Петя выступает в роли дрессировщика Волка и других зверей». Неожиданное продолжение динамичной прокофьевской сказки сильно проигрывает ей в краткости и событийности. Четверть часа безудержного ликования всех без исключения персонажей сказки (среди которых, между прочим, и Волк, кому, вроде бы радоваться нечему) заставляет думать, что спектакль никак не может закончиться. Судя по аплодисментам, каждый из четырех фрагментов этого дивертисмента слушатели воспринимали как заключительный. В бескрайнем море всеобщего веселья островком пронзительной лирики выделяется дуэт Пети и Птички (н.а. Украины С.Бондур, з.а. Украины И.Гордийчук) на музыку второй части симфонии. Выдержанный в лучших традициях классических па-де-де, он скорее к лицу двум пылким влюбленным, чем озорному мальчишке и маленькой пичуге. Заключающий весь спектакль Марш, внезапно возникший на месте финала Классической симфонии(!), возвращает все на круги своя: Дедушка, враз лишившись бороды и усов, снова превращается в веселого Композитора, звери - в артистов Киевского театра (К.Гордийчука, Л.Клименко, И.Бабака, Ю.Кузьминова и О.Тимошенко), которых горячо приветствуют собравшиеся в зале зрители...
Симфоническая сказка «Петя и Волк», только что освоенная балетной трупой, уже несколько лет находится в репертуаре театрального оркестра (дир. А.Баклан). Тем досаднее говорить о симфонических «ляпсусах», без которых, увы, не обошлось. И если музыка самой сказки, очевидно, по старой дружбе, практически не пострадала, то Классической симфонии досталось изрядно (например, побочной партии стремительного Аллегро, где группа скрипок, безнадежно заблудившаяся в изящном кружеве виртуозных пассажей, никак не могла догнать солирующую флейту). Словом, ни музыкальное, ни сценическое исполнение циркового дивертисмента не позволяет отнести это новоиспеченное продолжение прокофьевской сказки к числу достоинств спектакля. Напротив, разросшийся хэппи-энд четко делит балет на две неравнозначные по ценности половины, к тому же слабо связанные между собой. Что ж, подождем: может, к осени половины срастутся…
А пока… троекратное испытание публикой спектакль выдержал. Интересно, выдержит ли публика (если хотите, отдельно взятый слушатель) троекратное испытание спектаклем?