С 5 по 23 мая в Национальном художественном музее Украины проходит выставка Александра Павлова - одного из наиболее зрелых и признанных представителей современной украинской нефигуративной живописи.
Он очень опытен. Интеллектуально и чувственно. Живопись, литература, музыка - многоязычие, обостренное чуткостью и вкусом к чистоте звука. Отсюда нежелание называть картины - он избегает «шума».
Он очень нервен, импульсивен и восприимчив. Отсюда - бесконечные палимпсесты, до- и переписывание полотен как отражение постоянного движения, интенсивного внутреннего диалога. Отсюда же - способность видеть в повседневном и банальном - пробнике женских помад, витринах, заборных «граффити» - следы универсальной игры жизненных форм.
Архитектору по образованию, Александру Павлову посчастливилось хоть частично избежать насилия советской эстетики. С 1965 года - серьезное увлечение живописью. И сразу же огромное везение на учителей - армянская школа, личное знакомство с «армянским матиссом» - М.Аветисяном, признание великих мастеров - И.Кавалеридзе, С.Параджанова. Уже тогда, в 60-е, у него появляется «другая задача в живописи - передать ощущение цветом». В это же время - самостоятельное изучение палитры фовистов, пост-импрессионистов. Тогда же - глубочайшее «переживание» Сезанна - самого момента начала разложения формы. Сезанн дал последующее понимание супрематизма Малевича, проун Лисицкого, лучизма Ларионова. Отдельный период - увлечение експрессионизмом Кокошки, Клее. И, наконец, ярчайшее откровение - магия взаимодействия цвета и материала у послевоенного европейского абстракциониста Николаса де Стайля.
Павлов говорит, что чувствует «позыв цвета». Экспрессивные красочные роботы 80-90-х родились в стремлении «взнуздать» и, одновременно, «освободить» цвет, «перевести его в разряд новой духовной практики». Как и для Кандинского, для Павлова очевидно родство живописи и музыки - «наименее материального из всех искусств». Его цвет звучит и это отражается в названиях полотен: «Унисоны», «Хорал», «Звучание леса». Возможно, именно музыка предопределила сдвиг - с середины 90-х сквозь спонтанное буйство красок все настойчивее пробивается «жест», граничные линии, подчиненные неосознанному, но остро ощущаемому ритму, глубинной внутренней вибрации. Так возникают линейные структуры в виде черных или белых «сетей», организующих хаос ощущений: «Встреча стихий», «Взаимоотношение спиралей».
Работы Павлова поразительно культурологичны. «Канонические фракции», «Ритуалы», «Диалоги с бесконечностью» - художник интуитивно схватывает фундаментальные механизмы «творения» порядка из хаоса, выделения «знака» из единого потока энергии, игры первоэлементов в явлении. «Окультуренной стихией» проницательно назвал творчество Павлова искусствовед Дмитрий Горбачев. Эта тема универсального диалектического взаимодействия структуры и среды, культуры и жизни, звучащая в роботах художника, и обозначила направление - онтологический символизм.
Александр Павлов говорит о духовности, вкладывая живейший смысл в это для многих затертое понятие, о чувстве меры и ответственности художника, о внутренней необходимости постоянно осуществлять поиск, движение познания. О несовместимости искусства и той, вызванной усталостью конца века, разнузданной некрофилии многих современных проектов. Своим искусством он отдается соблазну жизни, соблазну вечного познания.