Черновцам хватает потрясений и проблем. К оползням и обвалам прибавился еще скандальный Федирко со своим артглобализмом, расшатывая и без того неустойчивые основы воспитания и эстетических вкусов местного бомонда.
Креатив выставок и перфомансов Федирко всегда удивительно точно совпадает с веяниями времени. Его очередной артпроект «Советский музей» с взыванием к подсознанию бывших граждан соцлагеря появился в Черновцах именно тогда, когда в жизнь города и области вернулись призабытые советские реалии. На заседаниях облгосадминистрации вдруг прозвучало уже исчезнувшее, казалось, навсегда, слово «продразверстка» в контексте громких разговоров власти о наведении порядка на продовольственном рынке. С приходом новой команды руководителей «с человеческим лицом» (до такого определения вряд ли додумались бы сусловские апологеты) местное информационное пространство (даже еще вчера оппозиционные его сегменты) заполонили портреты и не совсем грамотно-разборчивые речи первых властных лиц, как в приснопамятные советские времена. Празднование в черновицких гостиницах юбилеев новых партийных вождей (с роскошными банкетами, дарением породистых щенков и званий заслуженных героев) превзошло подобные мероприятия кремлевской элиты. Основными же критериями устройства на службу народу стали, как и прежде, преданность конкретной партии и желание иметь неплохую пенсию госслужащего. А мы, наивные, думали, что это уже музейные экспонаты!
«Советский музей» был выдержан в духе времени и жизненных (не только творческих) концепций Анатолия Федирко. Развешенные тут и там таблички «Вход» и «Входа нет» регулировали движение публики по выставочному залу областной ячейки Союза художников Украины, не перегруженному привычными экспонатами. Большие желтые панно на стенах, где обычно вешают картины (удачный цветовой символ, хотя, возможно, у художника просто не было иной краски), украшали надписи афористично-аферистического содержания типа: «Ты думаешь, что разбираешься в искусстве? Наивный (ая)».
«Что за выставка? Где экспонаты?» — негодовали приглашенные, не догадываясь, что сами и были главной частью экспозиции со своими «советскими» выражениями лиц, на которых отразился весь спектр интеллектуального напряжения, присущего посетителям музеев эпохи недостроенного коммунизма. От глубокого понимания того, что вообще не поддается объяснению, до удивления типа: «Это авангард? Долой эту буржуйскую мазню!»
Между тем Федирко объяснял:
— Я долго искал художественный символ советской эпохи, через который можно было бы зацепить коллективное сознание социума. И нашел. Это воистину народная картина Шишкина «Утро в сосновом бору», которую общественность перекрестила на «Трех медведей». Здесь сконцентрирован весь дух эпохи, из которой мы вышли и которая до конца будет жить с нами. Медведь — символ России, Сибири, Московской Олимпиады. Лесоповал, ассоциирующийся с ГУЛАГом, комсомольскими стройками, которые профильтровали и простерилизовали ум, честь и совесть народа. И вместе с тем это сладкие воспоминания детства. Замечательные, но дорогие конфеты с шишкинскими персонажами на обертке — редчайший праздник для советских детей и крестьянско-пролетарского происхождения, и из семей, как тогда говорили, гнилой интеллигенции. Шишкин — это дешевые коврики (символ семейного уюта, а часто и благосостояния) над детскими кроватками и, наконец, плюшевый мишка — игрушечный друг докомпьютерных времен.
Репродукция «Трех медведей» в виде полуоткрытого окна занимала коронное место в зале. А изюминкой программы было открытие на доме, где проходила выставка и где прошли детские годы художника, первой в мире прижизненной и переносной мемориальной доски, разумеется, Анатолия Федирко, с его барельефом и электронным адресом вместо обычных дат.
«Еще нужно разобраться с этой выставкой, — задумчиво сказал в приветственном слове председатель областной организации Национального союза художников страны Иван Гордица. — То ли Федирко хотел нас унизить, поиздеваться, то ли мы чего-то еще не поняли в этом психологическом искусстве».
Оставив черновчан ковыряться в собственных проблемах и комплексах, Анатолий сразу после открытия своего «Советского музея» поехал в Польшу на всемирную художественную тусовку графиков, где ему должны были вручать премию за творческую победу в Краковском триеналле — одну из десяти на 1015 художников из 75 стран мира. Он взял ее своим проектом «Зависимость».