Время от времени у каждого из нас случаются знаковые события. Они побуждают остановиться, оглянуться и подвести некую черту прожитому. Это не значит, что после подобной ретроспекции следует отречься от прошлого, особенно, если в жизни не все сложилось удачно. Отступиться от минувшего, пусть и с ворохом нелепых ошибок, несбывшихся надежд, значит, оставить за собой пустоту. И тогда теряется смысл дальнейшего существования, как бы утратившего опору, фундамент обретенного житейского опыта.
Вот и меня настигло событие, когда возникла необходимость обозреть свою жизнь, чтобы определиться: достиг ли я цели, которую когда-то перед собой поставил.
Перечитывая недавно свои записные книжки, я обнаружил любопытные записи, к сожалению, без указания источников и авторства, о двух триадах, поясняющих природу успешных людей, оставивших след в мировой цивилизации.
Одна из триад — это своевременно распознанный в себе талант, необычайное трудолюбие, способствующее реализации этого таланта, приобретенные обширные знания. Другая триада более лаконична, в какой-то мере даже абстрактна: идея, воля, удача. Эти триады как бы и не пересекаются, предоставляя каждому из нас возможность выбора и маневра.
Избрав для себя много лет назад творчество писательское, я, на первый взгляд, не проявил особой оригинальности. Многие, читая чужие тексты, ловят себя на том, что и сами могли бы так написать, да матушка-лень не дает развернуться. Но есть и такие, которые преодолевают лень и пробуют себя, изводя чернила и бумагу, обозленные на всех и вся, что их не признали.
Психологию творчества, особенно писательского, пытались объяснить еще с древних времен. Так, Платон устами Сократа в его диалогах указывал на некую божественную силу, божественное вдохновение и даже одержимость, заставлявшие людей творить.
В наше время наиболее популярно попытался определить склонность к творчеству психоаналитик, ставший уже хрестоматийным. По его убеждению, к творчеству стремятся люди, глубоко неудовлетворенные своим положением в обществе и еще распираемые скрытыми желаниями и честолюбием. Если у них обнаруживаются способности и что-то получается, то они уже без устали пытаются добиться еще большего почета, славы, богатства и любви женщин/мужчин.
Я был бы неискренним, если б стал уверять, что ни о чем подобном не помышлял. Напротив, это даже стимулировало мои творческие порывы, не позволяло в минуты неудач опускать руки. Только со временем я пришел к мудрому заключению, что всего дороже сам творческий процесс. Тот, кто вкусил чрезмерно славу и достаток, уже не принадлежит самому себе, он постоянно обеспокоен, как все это сохранить и как доказать окружающим, что все это пришло к нему не только потому, что обласкан власть имущими, что просто оказался в фаворе...
Лично для меня занятие литературой явилось своеобразным убежищем. В периоды жизненных ненастий я с головой погружался в жизнь своих литературных героев, и именно они всякий раз выводили меня в реальность обновленным и вдохновленным.
Но самым парадоксальным в моей жизни оказалось то, что даже после окончания Литературного института мои писательские устремления так и остались в положении хобби. Литературе я имел возможность посвятить только воскресные дни, отпуска, иногда ночи. А основное, самое производительное время приносилось в жертву отнюдь не творческой работе, дававшей мне и моей семье хлеб насущный. Так и не вкусив ни разу в своей жизни так называемые «вольные творческие хлеба», я последовательно пребывал кадровым военным, механиком на заводе, машиностроителем, чиновником АПК, журналистом, издателем...
Нынешнее событие, происшедшее в моей жизни, знаменательно еще и тем, что наконец я получил возможность полностью посвятить себя творчеству. И результатом должна стать главная моя книга, которая может увенчать все еще не достигнутую мною цель. По сути, эта книга как бы существует в набросках, разрозненных записях — осталось только последовательно собрать все воедино. Вопрос только в одном: сколько еще отпущено времени, не подкачает ли здоровье.
На одно надеюсь — творческая цель не только наполняет жизнь смыслом и интересом к ней, но нередко является целителем, воскрешая жизненные силы для своего воплощения.