Фестиваль молодой украинской поэзии «Молодое вино» стал третьим детищем Творческой Ассоциации «500» от момента ее основания в 1993 году. В том же году серия литературных вечеров под общим названием «Літературна забава «Абзац» вылилась в антологию поэзии «Молоде вино». Изданная в 1994 году пятитысячным тиражом, она уже давно исчезла с прилавков магазинов. Нынешний фестиваль, носящий название легендарной антологии, прошел под лозунгом популяризации украинской литературы, авторской песни и рок-музыки. Об издании новой антологии по результатам этого конкурса речь как-то не заходила. То ли слишком увлеклись популяризацией, то ли молодым вином.
Не вызывает сомнения, что одной из целей фестиваля было поразить зрителей и учасников размахом «концептуальної мистецької акції», которая длилась два дня и под мероприятия которой - конкурс, концерт, «круглый стол», пресс-конференцию и еще раз концерт - были задействованы залы Дома учителя и «Украинского дома». Поразиться, действительно, было чему: сюрпризы просто сражали наповал.
Первым из вереницы таковых стало то, что ради проведения фестиваля на целый час отодвинул празднование своего юбилея Степан Хмара. Во-вторых, опоздав на полчаса, автор попал уже на седьмого участника. Это, безусловно, означало, что все началось вовремя! А третьим, на этот раз уже шоком - то, что со сцены звучал откровенный, подстрочный перевод стихотворения (и песни) Александра Башлачева «Как ветра осенние». Уверенно подписанный именем переводчика, естественно. Из разговора с жюри на перекуре выяснилось, что плагиат они тоже распознали. Случайно. С помощью сидящей рядом девушки. Не будучи знакомыми с творчеством Саши Башлачева и заинтересованными им, члены жюри пожали плечами, и дело было закрыто.
Сглотнув, автор влился в ряды благодарных слушателей, которые, как оказалось, на 85-90% состояли из участников. Молодых претендентов на звание поэта было 54. С листочками, тетрадками, а иногда и собственными, надо полагать, книжками спешили они на сцену, чтобы ознакомить публику с наилучшими образцами собственного творчества. Сделав конкурс открытым, то есть позволив всем претендентам быть услышанными, организаторы явно просчитались. Об этом тут же возвестил Ростислав Мельныкив, член жюри и конферансье конкурса, который буквально после каждого выступления призывал участников к краткости и сочувствию к своим братьям по перу, которые вынуждены все это выслушивать в ожидании своей очереди. Кроме того, он постоянно подчеркивал, что тексты, прочитанные со сцены, должны быть «визитной карточкой» и «максимально выражать лицо автора», чем лишь подтверждал возникшую у автора мысль о том, что либо «молодовинцы» не в ладах со словами и неспособны адекватно отразить в них свое лицо, либо этого лица просто не существует.
Зато, безусловно, существовала у них душа. Этой неотъемлемой части любого мыслящего и пишущего человека явно было тесновато в зале Дома учителя, стены которого впитали в себя такое количество наилучшей украинской поэзии (именно здесь проходили творческие встречи с Ю.Андруховичем, В. Небораком, награждения лауреатов конкурса молодых литераторов «Смолоскип», а затем и презентации их книг), что, казалось, строчки или даже целые строфы прозвучавших здесь поэзий скоро проступят сквозь камень и штукатурку. Но молодые души рвались на свободу, при этом, в основном, наблюдалось две тенденции: к Родине, вечности, народу, могилам гетманов и «червоній калині» - с желанием служить; или к тебе, единственному, дорогому - с желанием дать «все, що ти хочеш».
Иногда поэтическая личность раздваивалась и стремилась и туда, и туда. В таких случаях шизофрения проявлялась еще и в билингвизме. Ничего страшного в билингвизме нет - таким образом живет целая держава. Шизофрения тоже не пугает, ведь как сказал кто-то из великих: «Каждый поэт - обязательно шизофреник, но каждый ли шизофреник поэт?» А по словам члена жюри Игоря Бондаря-Терещенко: «Сложилось впечатление, что некоторые стихотворения писались специально для презентации их со сцены на фестивале, … после чего шли уже аутентичные тексты на русском языке». При этом автора цитаты радовало, что эти конкурсанты осознают официальность мероприятия и пишут по-украински. Автора же статьи подобный билингвизм, особенно в поезии, пугает. Иными словами, время от времени начинало казаться, что тебя окружают сплошные Шевченко и Ахматовы, причем иногда даже в одном лице.
Кстати, на символичности фамилий некоторых учасников акцентировал внимание председатель жюри, председатель творческого объединения поэтов Киевской организации СПУ Виктор Баранов. Оказалось, что среди претендентов были «Костенко, Діденко, Шевченко і навіть один Борис Олійник». Проблемы оценки представленных текстов он вообще решил не касаться. В конце концов решили считать ее «манерой чтения стихов - под гитару». Другой член жюри, Игорь Бондарь-Терещенко, поэт, критик, редактор журнала «Український засів» (Харьков), заметил, что «поэзия - это то, что воспринимается сразу и «на ура».
В результате оказалось, что «на ура» жюри восприняло троих претендентов: Ольгу Башкирову, студентку НУ им. Шевченко, Олеся Ковальчука, журналиста УТН, и Игоря Кулакова, студента НУ им. Шевченко. Им вручили керамических жаб (в быту - чашек) и пожелание: «Барахтаться, барахтаться и еще раз барахтаться». Насчет того, в чем именно барахтаться, мнения членов жюри и организаторов заметно разошлись. Кроме того, приз персональных симпатий жюри получили еще шесть человек, которым достались книги симпатизирующих им членов жюри с дарственными надписями. Председатель жюри от симпатий воздержался. Возможно, у него просто не было при себе книги.
На следующий день фестиваля программа состояла из «круглого стола» (указанного в афише в совершенно иное время), пресс-конференции (в афише вообще не указанной) и концерта с участием «Плачу Єремії», «Вія» и «украинского Рембо» Сергея Жадана, кстати, единственного участника прошлого «Молодого вина», кроме организаторов (Максима Розумного и Ростислава Мельныкива), появившегося на акциях нынешнего «Молодого вина».
Пресс-конференция, состоявшаяся в концертном зале «Украинского дома», наполненном где-то на 1/10, принесла заметное облегчение, так как расставила все точки над «і».
Нынешний фестиваль «Молодое вино», «рассчитанный на регулярность акции и на постоянное расширение числа участников», родился в результате проведенной год назад импрезы «Страшна казка для своїх» (курсив автора), которая «заявила про необходимость собирания и формирования собственно столичной тусовки, которую камерностью уже не привлечешь и которая чувствует необходимость браться за работу с определенным размахом». Потенциальные участники привлекаются обещаниями наград и «реальной продюсерской поддержки» в будущем, что является «первыми шагами к известности и популярности». Организаторы берут на себя непростую деятельность по «формированию литературно-художественного лица столицы» и «оформлению современного киевского стиля».
Сказка, действительно, получается для своих. Вот не знаю только, этим ли объяснить полное отсутствие на обоих днях фестиваля кого-либо из метров современной украинской литературы (за исключением одного-единственного Юрка Позаяка) и присутствие лишь трех из двадцати авторов из антологии «Молоде вино», о чем уже говорилось выше.
Вино отбродило, его разлили в бутылки, а в душе остался приятный пряный осадок. Ведь действительно приятно, что поэзия не бывает массовой, что ее нельзя популяризовать, нельзя загонять в тусовки и формировать с ее помощью лицо даже нашей любимой столицы. Приятно, что на фоне прошедшего конкурса жюри, которое на 50% состоит из молодых поэтов, осознало собственную силу. Может, это поможет их дальнейшему развитию. Несказанно приятно, что из массы такой общей серости, примитивности, вторичности выделяются прекрасные поэтические тексты - сочные, ритмичные, сильные. Достаточно взять в руки ту же «легендарную» антологию «Молоде вино» сбора 1993 года или книги издательства «Смолоскип» - книги лауреатов. Все понравиться не может, да и не должно, но хотя бы половина указанных текстов не может не привлечь внимание очевидным фактом того, что родилась принципиально новая украинская поэзия, о которую ломают зубы признанные критики.
Возможно, вино нашей поэзии нельзя пить молодым. Возможно, это не божоле, а тягучий мускат, вкус которого пьянит и очаровывает.