Известный украинский поэт, прозаик, литературовед и переводчик Игорь Качуровский, проведший большую часть жизни в эмиграции, 1 сентября отметил свое восьмидесятилетие. Его называют «последним неоклассиком». Много лет он провел в Буэнос-Айресе, а теперь живет в Мюнхене. Игорь Качуровский - профессор Украинского Свободного Университета (УВУ) в Мюнхене. В начале 80-х годов, работая в украинской редакции радио «Свобода», он подготовил цикл передач о расстрелянных или иным способом репрессированных украинских писателях. С этих передач многие украинские слушатели узнали задолго до перестройки о запрещенных режимом писателях. Перу И.Качуровского принадлежит около 500 переводов с испанского, французского, итальянского, немецкого, английского и других языков. Некоторые из них изданы отдельными книгами («Вибране» Ф.Петрарки; «Золота галузка» - из иберийской и иберо-американской поэзии). В прошлом году в Нежине вышла книга его переводов украинской поэзии на русском языке «Окно в украинскую поэзию».
С этой книги я и начал свой разговор с Игорем Качуровским.
- Я знал, что вы переводите на украинский с ряда языков, но, правду говоря, книга «Окно в украинскую поэзию» оказалась для меня полной неожиданностью. Расскажите немного об этой стороне вашего творчества и о самой книге.
- Свое переводческое творчество я начал переводами украинских поэтов на русский, русских - на украинский. В то время я считал, что это - проще и легче всего. Теперь я знаю, что это творчество - самое трудное, ибо с родственных языков переводить очень непросто и неблагодарно.
Над этой антологией я работал еще в 50-х годах. Авторов я выбирал по своему вкусу. Меня прежде всего привлекали киевские неоклассики и поэты моего поколения, поколения Второй мировой войны. Все они были со мной если не лично, то письменно знакомы, за исключением, возможно, одного - Олега Зуевского, который на письма не отвечал и с которым я не имел тогда никаких контактов. Позже, работая в украинской редакции радио «Свобода» в Мюнхене, я перевел еще ряд поэтических произведений тех авторов, которые были запрещены или преследовались. Кроме того, я перевел нескольких поэтов нью-йоркской группы, но потом прекратил их переводить, ибо это не мой стиль, не моя школа, не мое литературное направление - и вообще, нечто противоположное тому, что я считаю поэзией с большой буквы.
- Кто помог вам издать «Окно в украинскую поэзию»?
- Главным образом, доцент Нежинского педагогического института, поэт и литературовед Александр Астафьев.
- В кратком предисловии к упомянутой антологии вы касаетесь двух известных в литературном мире фигур. Те эпизоды из их деятельности, о которых вы пишете, отбрасывают на них тень. Речь идет о Мыколе Бажане и Викторе Некрасове. Если можно, расскажите подробнее об этом.
- Бажана я не смог перевести. Сколько к нему не приближался, а ключа не нашел. Занимаясь самопсихоанализом, я понял, что была какая-то точка, затормозившая мою способность переводить Бажана. Думаю, что этой точкой было его выступление в ООН, когда он требовал выдачи всей украинской эмиграции.
- Советской власти?
- Да. Тогда нас ловили, гонялись за нами, пока наконец американцы и ООН не взяли нас под свою защиту. Все же и после этого трем выдающимся фигурам эмиграции покоя не было. Советские власти требовали выдачи Кубийовича, Слипченко и Маланюка. Поступок Бажана оставил осадок, от которого трудно избавиться, хотя я очень уважаю его поэзию, особенно раннего периода. Это был великий мастер, не сломавшийся в те страшные годы.
Теперь - о Викторе Некрасове. После смерти Бажана в русской программе радио «Свобода» прозвучала передача В.Некрасова о Бажане и, вообще, об украинской поэзии, в которой он пренебрежительно высказался о Бажане - мол, поэт плоховатый. Нас всех это очень поразило - живя в Киеве, он никогда не прочел ни единой строчки Бажана, но сразу, со своих великодержавных позиций, отметал все украинское во главе с Бажаном. И это человек, с которым носились как с представителем русской демократии. Таковым он, к сожалению, не был.
- Можно ли вас считать в некоторой степени низвергателем авторитетов и есть ли у вас еще кандидаты на низвержение с постамента?
- Считать меня таковым трудно, ибо до сего времени я никого не свергнул, хотя, может, и пытался. Они стоят крепко, в бронзе, и у меня нет сил их пошатнуть. Но тех «забронзированных» авторитетов я не очень уважаю. Не всех, конечно. Некоторых я уважаю - в частности, Багряного, чего не могу сказать о достаточно популярном сегодня в Украине Уласе Самчуке. Для меня он был автором первой части «Волині». Остальные его произведения великой ценности не имеют. Это рядовой прозаик, а вовсе не вершина украинской прозы. Об этом я говорю всегда открыто, но чтоб я пошатнул его авторитет... Я этого не думаю.
- Возьмем теперь противоположный «полюс» - писатели умалчиваемые и малоизвестные, но по масштабу таланта не занявшие соответствующее им место. Вы о таких знаете?
- Прежде всего, обойден молчанием один из самых больших украинских поэтов, поэт мирового уровня Михайло Орэст. Правда, здесь его издали, но нельзя сказать, чтобы он занял выдающееся место в современной украинской литературе. Тем временем, Зеров, Орэст и, например, Борхес -это явления одного порядка. Орэста умалчивали сознательно и последовательно. Были попытки выбросить из литературы Юрия Клэна, Ивана Багряного. С Багряным не повезло, поскольку Багряный - слишком сильная личность. С тех авторов, которые жили и умерли в эмиграции, почти забыты в поэзии: Клэн и Михайло Орэст, а также Борис Олександрив, Олекса Веретенченко, Леонид Полтава, ранний Полтава.
- А кто, собственно, умалчивал?
- Я не хочу называть имен тех, кто умалчивал, но это факт.
- Это было с каких-то личных соображений или идеологических?
- Частично с личных, частично с идеологических. Но был еще один аспект. Я думаю, также из-за различного восприятия эстетических ценностей.
В прозе великими прозаиками для меня, кроме упомянутого Багряного, были также Василь Гайдаривский, которого здесь никто не помнит, Фотий Мэлэшко, новеллист уровня Мопассана Василь Софронив-Левицкий, Кость Бульдын. Великими прозаиками были также Ю.Клэн со своими новеллами и Михайло Сытнык. К сожалению, его творчество утеряно, кроме одной вещи.
Хотелось, чтобы все эти имена вошли в обращение не только читателей, но и критиков. Упомянутые писатели на это вполне заслужили.