Новый спектакль Киевского Молодого театра «Духов день» смело можно назвать авторским произведением. Александр Дзекун, народный артист России, лауреат Государственной премии России, лауреат литературно-художественной премии Украины им.И.Котляревского, написал пьесу по мотивам произведений украинского писателя Тодося Осьмачки, осуществил ее постановку, сделав музыкальное оформление и сценографию. Спектакль «Духов день» можно отнести к попытке создания произведения «украинского поэтического театра», проведя параллель с таким существующим понятием, как «украинское поэтическое кино». Предпосылки к рождению театрализованного мифа, погруженного в этнографическую стихию, присутствует в литературной основе. Благодаря им, в спектакле праздник Духов день предстает моментом свершения чудес возвращения и оживания забытых легенд. Атмосфера загадочности, потусторонней напряженности возникает с первых минут действа. Словно колдовское варево клубится дым старины, тревожными облаками проносясь на фоне яркой полной луны. Вечером Духова дня выходят из воды русалки — души утопленниц, и разносится по округе их дивное, полное неземной жалости, пение…
В давней языческой легенде, положенной в основу сюжета спектакля, режиссер, вслед за Тодосем Осьмачкой, хочет найти код языческой программы, чтобы пусть не понять, но хотя бы приблизиться к пониманию истоков природы нации и попытаться отобразить это свое разумение в художественных образах. Два мира, тот и этот, встречающиеся в Духов день, грандиозны и непостижимы. Реальные персонажи — Гордей Лундык (Д.Тубольцев), Варька (Л.Ребрик), Горпына Корецкая (С.Ватаманюк), Панотец Димитрий (М.Кондратюк), Харлампий Пронь (Ю.Потапенко) вплетают свою жизнь в события древние и необъяснимые с логической точки зрения. Умершие свободно разговаривают с живыми, грани бытия с небытием не существует. Действие медитативно затягивает в пространство языческих сказаний, стилизованных обрядов, красноречивых символов. Сценография богата метафорами, и сад загубленных душ, и лодка, наполненная до краев землей, то ли — челн Харона, то ли — могильный холм, то ли — купель, в которой мать омывала свое дитя. Песок забвения… К нему можно припасть, как к родной земле, он же может стать почвой для цветов, выросших на могиле. Мятущаяся душа Гордея, прообраз самого поэта, страдает, не находит себе покоя, в надрыве гениальных поэтических строк, нервных, рваных по ритму — вековая боль украинской души. Поэтическая стихия органично сочетается с музыкой, которая в спектакле выступает еще одним действующим лицом. В перечне композиторов — парадоксальное соединение, современный Р.Грынкив, классики Й.-С.Бах, И.Стравинский, Г.Малер, С.Вандер, К.Шульц. В пении, звучащем речитативом, колоритным, насыщенным, с пронзительными тембровыми интонациями, — снова мотивы души, ее смятение и неприкаянность. Мизансцены, неспешно меняющие друг друга, выстроенные по защитному кругу, очерченному главным героем вокруг себя, — красочны, пластично изобретательны (балетмейстер Л.Попова). Цветовая гамма построена на трех основных оттенках — красном, черном, белом. Костюмы (художник Л.Чернова) стилизованы под национальные с вкраплениями элементов современной одежды. Это словно мостик, связующий прошлое и настоящее, знак непрерывности проблем, встающих перед человеком, которые ему решать на всем пути от истоков и в бесконечности.
Метафоры, из которых соткана ткань спектакля, многозначительны. Аллегории связывания ног любимой украинским рушником, отчаяние в танце, где партнером — коса: вначале это танец любви, а в финале — танец смерти, драмы приговоренного к любви к своей земле — вот лишь немногие из этого ряда. На создание достоверности художественной стилизации образов и событий сценического повествования работали все актеры, занятые в спектакле. Наиболее убедительные, полнокровные характеры, с широким диапазоном актерских задач создали Д.Тубольцев, С.Ватаманюк, Л.Ребрик, сложнейшую вокальную партию исполнила Т.Либерман.
Спектакль получился цельным по замыслу, поэтичным и возвышенным по духу. Просто отдохнуть и развлечься тут не придется. Александр Дзекун предлагает воспринимать искусство с болью мучительной и трагичной. Режиссер свой театральный код расшифровал, теперь, чтобы не происходило сбоев в эмоциональной программе, его расшифровывать должны зрители.