Очень известный в начале нашего века Михаил Арцибашев написал пьесу «Ревность», в которой задался целью разгадать вечную загадку, почему женщина иногда делается непостоянной, почему заставляет ревновать мужчину? Надо сказать, что в те далекие времена в искусстве, отражавшем, естественно, какие-то стороны жизни, царил дух декадентства, выражавшийся в сверхчувствительности, вере в рок и всякие темные силы, преобладании внешней красивости, вычурности и даже извращенности. Одни считали, что женщина по своей природе изменчива и потому непостоянна, другие - что ее делает такой рок, третьи, будто более объективные, верили, что от женщины ничего не зависит, что в пропасть мучительных желаний ее толкают множество случайных обстоятельств. Словом, получалось так, как в случае с маркизой у Вольтера. Однажды в лесу на карету, в которой ехала молодая маркиза, напали жестокие разбойники. Их предводитель сорвал с нее золотые и бриллиантовые украшения, но тут он увидел, что маркиза молода и красива и, так сказать, воспользовался своей силой. И был момент, пишет Вольтер, когда маркиза в восторге воскликнула: «О мой милый разбойник!»
Женщины - это чувственные животные! - пришли к выводу умники на рубеже ХІХ и ХХ веков, от нее все беды и смертоубийства, она - источник разврата, страданий мужчин. Доведенная до абсурда мысль превратилась в извращенность. Этот тупик был не частным явлением, а общественным, царило мистическое бессилие перед роковыми обстоятельствами, выражавшееся и в быту, и в искусстве, и в философии. Объявлялось, что сверхпричиной происходящего являются только чувственные ощущения. А где же был разум? Он спал, как сказал бы поэт.
В спектакле театра им. Леси Украинки пьеса Арцибашева чудесным образом представляет свое время. В ней отражены все типы отношения к женщине той эпохи. Но режиссер-постановщик Алла Бабенко совершенно справедливо, по моему мнению, акцентировала свое внимание не на мужских потугах обвинить женщину во всех грехах, а на женских образах. У автора они драматургически ничем не выделяются, поэтому можно только представить, какую работу с актрисами - имею в виду прежде всего исполнителей главных ролей - провел режиссер. Вообще, надо сказать, что спектакль получился не об измене, не о ревности и не об убийстве ревнивцем своей жены, а о судьбе двух прелестных женщин, которые внешне как будто бы антиподы, но в сущности обе маются теми же рамками, которые предоставлены им мужчинами.
Мне кажется, режиссером А.Бабенко и исполнительницей роли Наталией Долей почти на пустом месте создан очаровательный образ Елены Николаевны. В пьесе это от начала до конца мелодраматический персонаж грешной и кающейся Магдалины, в спектакле мы видим изящную, тонко чувствующую женщину, для которой любовь - образ жизни, и сама она представляется высшим предметом этого чувства. Возможно, она переживает апогей своей жизни. Каждая женщина хотя бы раз испытывает ощущение, когда все удается, всем она нравится, когда невозможно сдержаться, когда ее НЕСЕТ, несет прямо на скалы, и это очень приятно. Должно быть, такое состояние - самая счастливая пора для женщины, но она, надо догадываться, ослепляет ее. С другой стороны, участь красивой женщины очень нелегкая: все в нее влюбляются, все от нее чего-то требуют, каждый считает, что она должна уделить больше внимание именно ему... Можно сказать, что образ создан оригинальной манерой разговора и сложнейшей пластической партитурой. Конечно, не все еще доведено до совершенства. Плохой мелодраматизм иногда чувствуется в некой монотонности голоса, так сказать, в «белом», неконтролируемом его звучании в режиме фортиссимо, движение рук временами еще не обрели естественности, но это лишь первый спектакль...
Привлекательный сценический образ создала Наталия Кудря в роли Клавдии Михайловны. Благодаря дарованию актрисы мы видим не распутницу, а очаровательную, умную женщину, которая ищет свою любовь. У нее точные мизансцены, паузы, она прекрасно владеет своим голосом. Это, мне кажется, единственный персонаж, действия которого определены не только чувствами, но и умом.
Что касается мужских персонажей, то в спектакле все они без исключения являются фоном, но в этом, на мой взгляд, больше вина не режиссера, а посредственной драматургии. Мужские персонажи предельно однобоки и являются символами какого-то одного качества - то ли ревности, то ли хамства, то ли вожделения и т. д. В общем они создают атмосферу для женских персонажей, но слишком статичны, без психологических и физических деталей. Если режиссер согласился с драматургией, то здесь не о чем и говорить, однако слишком разительный перепад между режиссерски разработанными наполненными женскими персонажами и схематичными мужскими. Впрочем, повторюсь, это обстоятельство лишь подчеркивает красоту женских образов.
В данном случае даже хорошо сшитые костюмы сыграли злую шутку - выглаженные сюртуки, пиджаки и брюки так и остались немятыми и в конце бурного спектакля были такими же свеженькими, со стрелками, как и в начале. Лишь Николай Рушковский в роли Коваленко выделялся среди других жизненным бытовизмом, неким отчаянием и психологизмом в последнем монологе. Кстати, только он рассчитал голос на чувствительные микрофоны, которые доносили даже шепот, другие исполнители как-то не учли их, так сказать, разрешающей силы и говорили привычно форсированными громыхающими голосами...
О сценографии сказать что-либо довольно сложно, ибо в последних виденных мною спектаклях в театрах им. Ивана Франко и Леси Украинки художественное оформление почти однотипно: в центре сцены некая достаточно условная конструкция, призванная помочь зрительской фантазии представить место действия. В одном случае это удачно, в другом - менее, но чувствуется скупость если не художнических поисков, то уж, наверное, финансовых средств...
Так или иначе, мне кажется, что спектакль привлечет внимание и зритель ни в коей мере не останется равнодушным к такой животрепещущей теме.