Фестивальная стихия классической музыки стала своеобразным брэндом Австрии, которая благодаря Вене и Зальцбургу, а в этом году — и Грацу, объявленному культурной столицей Европы 2003 года, является удивительным заповедником на нашем континенте, где ревниво сохраняются накопленные веками подлинные ценности европейской культуры, прежде всего музыкальной. Волею судеб проехавшись от Украины до Испании, я воочию смогла убедиться в своеобразном азиатско-африканском размыве уличного национального колорита очень многих держав Европы. Пока речь идет не об экспансии, а только о поверхностных ощущениях городской ауры, создаваемой толпой и привычными клише потребительской массовой культуры. Например, в Париже на Монмартре или в Латинском квартале турецкие, греческие, китайские и даже японские кафе и ресторанчики вытеснили французские. Конечно, кое-где еще звучат шарманка и аккордеон, но это скорее лишь отзвук утерянного. Городские прогулочные кварталы некоторых городов Германии, впрочем, как и Бельгии, Голландии и Испании, представляют собой еще более откровенное нивелирование проявлений национальной культуры. Разве что мюнхенский Хоффбройхауз продолжает поддерживать культ чисто немецкого пивного разгула, достигающего своего апогея во время Октоберфеста. Но его грубоватая, казалось, навсегда скомпрометированная памятью о гитлеровском пивном путче, стихия все-таки довольно далека от гуманитарного камертона, которым так славилась Европа XVIII—XIX веков.
На этом фоне Вена и Зальцбург с их фестивальными марафонами преимущественно классической европейской музыки, отнюдь не всегда замкнутой в тишине недоступных широкой публике залов, а постоянно омывающей своими флюидами — то ли аккордами, долетающими из открытых окон, то ли спектаклями и концертами на площадях и парках, то ли всевозможными массовыми акциями под открытым небом, — не могут не вызвать ответного ностальгического порыва. Взять хотя бы неожиданный для большинства прогуливающихся по Бурггартену концерт классической музыки в исполнении венских полицейских. А что уж говорить о длившемся пять недель международном театрально-музыкальном фестивале, на котором было представлено 184 спектакля из 12 стран мира. Грандиозное его открытие прошло 9 мая на Ратушной площади, ставшей ареной подхватившего фестивальную эстафету парада музыкальных фильмов, проходившего в Вене ежедневно с 28 июня по 31 августа. Зрители сидели в импровизированном амфитеатре на прекрасных деревянных раскладных стульях перед огромным экраном, вырисовывавшемся на готическом фоне ратуши. Места хватало всем, однако публика предпочитала собираться заранее, сразу после работы, тем более что тут же в парке не было недостатка в почти ярмарочном изобилии павильонов, предлагающих яства со всего мира. Но с наступлением темноты лазерный луч как бы отсекал всю суетность, переключая внимание публики на оживляющие классические образы кинематографические проекции.
Мне посчастливилось присутствовать на демонстрации записей 1994 года балета Людвига Минкуса «Баядера» в интерпретации Рудольфа Нуреева и поставленной специально в 1996 г. для Морского музыкального фестиваля в Мербише оперетте Иоганна Штрауса «Летучая мышь». Вообще только в августе 2003 года здесь прозвучали «Женитьба Фигаро» и «Дон Джованни» Моцарта, «Бал-маскарад», «Травиата», «Симон Бокканегра» Верди, «Турандот» Пуччини, «Пиковая дама» Чайковского и «Война и мир» Прокофьева. Балетная классика была представлена неувядающей «Спящей красавицей» и «Дон Кихотом». В последнем танцевал сам татарский конкистадор, равно как и в «Лебедином», поставленным им, кстати, специально для Венской оперы. Не обошлось, конечно, и без оперетт Кальмана — «Марицы» и «Сильвы». Кроме того, был ряд сборных программ, посвященных немецкой, французской, итальянской и русской музыке, иногда подчеркнутой тематической направленности, например, романтической или духовной. Не остались в тени и исполнители. Особым успехом пользовался концерт, посвященный великим тенорам, куда, кроме известного трио, были приглашены и другие корифеи оперной школы, в частности Владимир Атлантов. Не забыли, конечно, и о магии Герберта Караяна, дирижировавшего Второй и Третьей симфониями Бетховена.
«Открытое сердце Европы», вдохновительница Гайдна, Моцарта, Шуберта, Бетховена и Брамса, Австрия почтила их память исполнением лучших сочинений и на считающемся самым престижным в Европе зальцбургском Летнем фестивале, заполонившем не только концертные залы, но и эффектно использующим уникальные ландшафтные и архитектурные ансамбли города как театральные фойе. Так повелось с 1920 года, когда режиссер Макс Рейнхард, восхищенный уникальной красотой родины Моцарта, объявил ее мировым исполнительским подиумом. Хотя идея была поддержана многими деятелями культуры, в частности Стефаном Цвейгом, своей славой самого музыкального города Зальцбург, конечно, обязан Герберту фон Караяну, с середины сороковых годов вплоть до смерти курировавшему фестивальное действо, которое традиционно начинается 27 января — в день рождения Моцарта, — а затем превращается в настоящую феерию по поводу Пасхи, Троицы и, конечно, Рождества. Кстати, перманентность праздничной стихии чувствовалась даже в том, что в разгар лета целый квартал местных сувенирных магазинов был отдан параду елочных украшений, а желающим раздавались программки зимних концертов. Что же касается Летнего фестиваля, то в этом году он был открыт 26 июля исполнением оперы Моцарта «Похищение из сераля», порадовав до 31 августа зрителей 188 представлениями, среди которых было 45 опер, 82 концерта и 61 драматический спектакль. Кульминационным же моментом в этом году стало 24 августа, когда — ровно за неделю до закрытия — оркестранты, поднятые вертолетами, исполнили свои партии на головокружительной высоте, продемонстрировав не только поистине поднебесное вознесение престижа классической музыки, но и подчеркнутую открытость миру.