В конце июня прошлого года в одном из мощнейших издательств Германии Suhrkamp Verlag увидела свет книга Юрия Андруховича «Остання територія», в которую вошло более десятка эссе, написанных за последнее десятилетие. Почти все из них ранее публиковались на украинском, за исключением эссе «Місце зустрічі — Гермашка», написанного по заказу журнала «Кафка» по-немецки.
Признаюсь, лично для меня, украинки в Германии, выход «Останньої території» на немецком языке был своеобразным личным праздником, хотя бы потому, что это событие связывалось с подтверждением собственного положительного имиджа. Хотелось сразу побежать в книжный магазин и купить с десяток экземпляров, раздарить их знакомым, даже не сомневаясь, что это им обязательно понравится. Ведь в сборник вошло именно то, о чем я сама хотела бы рассказать своим немецким друзьям. Но у писателя это получается глубже, точнее и лучше.
Но это мои личные эмоции. Если же судить объективно, то для Андруховича, который и раньше был довольно популярен в писательских кругах Германии, сотрудничество с «Зуркампом» стало настоящим прорывом на немецкую литературную сцену. Утверждать это мне позволяют конкретные факты. Во-первых, проданы экземпляры «Останньої території». Как сообщила редактор издательства Катарина Раабе, первый тираж объемом 2,5 тыс. экземпляров разошелся еще осенью прошлого года. Был издан второй тираж, и на данный момент продано более 4 тысяч экземпляров. Сама г-жа Раабе «не помнит случая, чтобы такую сильную реакцию вызвал совершенно неизвестный раньше автор из почти неизвестного края».
Не менее важным подтверждением успеха стали рецензии немецких литературных критиков в прессе; первые из них были напечатаны приблизительно через месяц после выхода эссе Андруховича. Откликнулись практически все крупные и популярные общенемецкие печатные масс-медиа, известные своим высоким уровнем и требовательным стилем критики: мюнхенская «Зюддойче Цайтунг»; еженедельник «Ди Цайт», «Нойе Цюрихер Цайтунг», «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» и «Франкфуртер Рундшау».
Еще одним моментом всплеска внимания к этому сборнику эссе послужила Франкфуртская книжная ярмарка в октябре прошлого года: все рекламные экземпляры «Останньої території», рассчитанные на весь период выставки, разошлись в первый же день. А новейшая из рецензий, попавших в мои руки, датирована 15 января 2004 года и опубликована в газете «Райнишер Меркур».
Отклики литературных критиков оказались единодушно положительными, чтобы не сказать — эйфорическими. Для начала приведу хотя бы несколько цитат. «Украинский поэт, автор романов и эссеист Юрий Андрухович живет в Ивано-Франковске неподалеку от Карпат и столь захватывающе, с таким размахом пишет о своей родине, что нам становится страшно от собственной провинциальности», — пишет Ильма Ракуза, поэтесса, переводчица, литературный обозреватель газеты «Нойе Цюрихер Цайтунг». Лаконично, но с должным признанием оценивает эссе Лотар Мюллер («Зюддойче Цайтунг»): «Это тоненькая, богатая, горькая и остроумная книга». Ирис Радиш, фейлетонистка еженедельника «Ди Цайт», в своей двухстраничной статье под названием «Поезд 76 до старой Европы» прибегает даже к своеобразному перлокутивному акту: «Тот, кто до сих пор еще не проводит свое свободное время в кругу украинских торговцев девочками, должен хотя бы прочесть блестяще написанные краеведческие культурно-меланхолические эссе украинского автора Юрия Андруховича».
Появление «Останньої території» на немецком книжном рынке совпало с очередной волной «европейской дискуссии» вокруг расширения ЕС на восток. «Тогда, когда среди европейцев входит в моду чрезмерное, почти нарциссическое самолюбование, когда европейская история, кажется, движется к европейской нации и мы охотимся за химерой политической коллективной идентичности [...], выходит в свет книга европейского друга, который нам, жителям Шенгенского края, предлагает взглянуть на нас самих со стороны [...] В своем замечательном политико-историческом сборнике эссе Андрухович разворачивает ментальные карты европейской периферии», — пишет Михаэль Эйсманн, историк по специальности, культурный обозреватель газеты «Франкфуктер Альгемайне Цайтунг».
К сожалению, о происходящем на так называемой «европейской периферии», т.е. за уже близкой во временном плане восточной границей Европейского Союза, в Германии известно пока лишь единицам. Лично меня неоднократно шокировало, насколько у западных европейцев, в частности немцев, недифференцированный подход к Восточной Европе. Все, что лежит по ту сторону бывшей советской границы, для них имеет одно название: Русслянд, Россия. Не последняя причина этого явления в том, что в информационном пространстве страны, в которой они живут и масс-медиа которой пользуются, Украины попросту почти нет. Это отмечают, в частности, и рецензенты «Останньої території».
Так, уже упомянутая Ильма Ракуза («Нойе Цюрихер Цайтунг») вполне осознает этот факт: Западная Европа кое-что все же знает об Украине, скажем, о коррупции, горстке евреев в Черновцах, о торговле женщинами, чернобыльской аварии. «Однако из европейского дискурса мы Украину фактически исключаем».
С легкой ноткой грусти это же признает нюрнбергский журналист Михаэль Целлер: «Многие немцы Андорру и Лихтенштейн, наверное, представляют ярче, чем большую и богатую полосу земли между Польшей и Россией». Немцы ориентируются на заокеанский американский мир, их привлекает суровая и динамичная жизнь Нью-Йорка, а слово «Украина» для них «пахнет изношенными, всклокоченными шерстяными шапками». Украина — это словно конец цивилизованного мира. «Ей не хватает скорости и сексапила американских субмиров», — констатирует Ирис Радиш.
Андрухович, безусловно, попадает в центральный нерв западного общества, демонстрируя ему свое видение этой Европы, поскольку дает понять читателю, что эта «периферия», этот «конец цивилизованного мира» — реально существующий конгломерат с конкретными историческими устоями и определенными географическими очертаниями, что именно он — хочешь не хочешь — тоже является Европой, к сожалению, до сих пор отсутствующей в сознании многих западных европейцев. «Здесь все вращается вокруг Европы, той Европы, о которой мы говорим разве что в исключительных случаях на страницах литературной рубрики, — пишет об эссе Андруховича Ирис Радиш. — Здесь мы учимся тому, что нам уже много лет терпеливо объясняют центрально-восточные европейцы: что литература непосредственно связана с географией, с пылью, светом, грязью конкретной территории...»
Очевидно, проблема европейскости, Европы и определения этих понятий не является чем-то уникальным на немецком литературном рынке. Оригинальность Андруховича не в тематике, а в том, что он вынуждает читателя еще раз пересмотреть устоявшиеся взгляды на вещи, изменить направление мышления. «После прочитанного вдруг осознаешь, что отглянцованный зеркальный Потсдамер Пляц, где когда-то заканчивалась Европа, теряет свой блеск... Советский Союз продолжает сегодня существовать... посреди города Кельна... Неожиданное объединение пролетариев всех стран происходит у кассы дешевых супермаркетов», — читаем у Ирис Радиш. Именно поэтому, по ее мнению, наивно рассчитывать, что Восток постепенно превратится в Запад, как это видится идеологам объединенной Европы. Намного вероятнее «овосточивание Запада».
«Чем позже возникло эссе, тем меньше иллюзий стоит за словом «Европа», — пишет Лотар Мюллер («ЗЦ») и поэтому называет «Останню територію» «книгой тревоги».
Наряду с любопытным изложением наблюдений за действительностью, немецких рецензентов увлекают у Андруховича языковая виртуозность и интеллектуальность изложения — то, что можно было бы назвать индивидуальным стилем автора. Здесь прежде всего хотелось бы вспомнить оценку Михаэля Эйсманна («ФАЦ») — журналист в
своей рецензии буквально взрывается эмоциями, которые выдают его невероятный восторг от писательского умения Андруховича: «Метод Юрия Андруховича — это, коротко говоря, приступ умопомрачения, фантасмагорический стиль, в котором современность и прошлое сплавлены воедино, вплоть до раскаленно горячего момента истинного созерцания. Этот метод следовало бы отнести к категории наркотиков, которые способствуют расширению сознания, настолько он галлюциногенно точен. При этом все может происходить вполне разумно и рационально, и все же Андруховичу каждый раз удаются проломы, то быстрый поворот здесь, то ложное направление там, и слова катапультируют его и читателей в какие-то декорации, среди которых разыгрывается удивительный, незнакомый спектакль, и тут мы постепенно прозреваем и начинаем понимать, что это — наш спектакль».
Восторг Ильмы Ракузы проявляется не столько в экспрессивной лексике, сколько в том, что ее в рецензии фактически «тянет» на поэзию: «Это колоритные эссе, обвеянные ветром истории и мифологии, воспоминаний и парадоксов, преисполненные опыта, это — особое мыслительное пространство».
Образы, выведенные пером Андруховича, — аутентичные и живые. «Таким этот край может изобразить лишь правдивой породы литератор», — утверждает Михаэль Целлер, поэтому «после литературной экспедиции у читателя возникает впечатление, что эта далекая страна стала для него намного ближе, более того, даже уместилась в его горизонт европейского мира». А.Э.Зульцер («Райнишер Меркур») утверждает, что «Остання територія» может заменить путеводитель по Галичине, и тот, кто не знает этого края, может представить все его многообразие.
Успех книги в Германии, безусловно, связан еще и с личностью самого автора. Юрий Андрухович говорит на многих языках, часто выступает с чтениями. Так, лишь за последнюю осень его можно было увидеть и услышать в Берлине, Регенсбурге, Гайдельберге, Франкфурте и во многих других городах. А самое главное — он умеет своими выступлениями безапелляционно увлекать немецкую публику, которая после чтений вежливо выстраивается в очередь за автографами.
Любопытно, что и у литературных критиков восторг от эссе явно идет бок о бок с восторгом от личности писателя. Так, Ирис Радиш поражена тем, что Андрухович, который учился во Львове и в Москве, жил по разным немецким виллам, читал лекции американским студентам, — все же остается жить в маленьком Станиславе у подножия Карпат. Как понять эту тягу к провинции, спрашивает журналистка. Своеобразный ответ находим у Ильмы Ракузы, которая сравнивает голос Андруховича на западноевропейской литературной сцене с появлением Анджея Стасюка, который из забытого Богом маленького села в Бескидах превращает «Світ поза Дуклею» в Космос, где понятия центра и периферии начинают казаться отсталыми. Ю.Андрухович в очередной раз переворачивает распространенные представления о провинции и провинциальности, показывает, что эти две вещи могут быть независимыми. Взгляд Андруховича — это взгляд из «провинции», но взгляд не провинциальный. В нем сочетаются дальновидность и глубокий анализ вещей с умением изменять перспективу.
Михаэль Эйсманн («ФАЦ») видит в Андруховиче «актера», способного повлиять на политические события международного масштаба, и поэтому рецензент даже выразил пожелание, чтобы комиссар ЕС по вопросам расширения Гюнтер Ферхойген во время переговоров в Украине встретился с Андруховичем: «Это была бы встреча-мечта, которая добавила бы Европе мужества».
Не знаю, как там сложилось или еще сложится с Ферхойгеном. Зато я знаю по крайней мере с десяток немецких издателей, журналистов и любителей литературы, у которых после знакомства если не с самим Андруховичем, то хотя бы с его эссе вспыхнуло желание обязательно попасть в эту страну, о которой пишет такой «атрактивный чернобровый писатель» (М.Эйсманн). Так что наряду с издательством «Критика» в Украине контракт с автором могло бы заключить бюро путешествий — и немецкие клиенты были бы ему гарантированы круглый год!
Как-то в ходе одной дискуссии на Франкфуртской книжной ярмарке я услышала следующую фразу: «Большой недостаток восточноевропейской литературы состоит в этих -ичич и -ачич». Проблема невосприятия чужого начинается, очевидно, с непроизносимости имен. Так вот, кажется, что с -овичем все в полном порядке. В частности «Зуркамп Ферлаг» планирует такие шаги: в мае выйдет из печати «Моя Європа», а следующим станет роман «Дванадцять обручів», который уже сейчас переводится на немецкий.
Можно искренне порадоваться за самого Юрия. В то же время следует вспомнить, что факт успеха Андруховича в Германии важен еще и по нескольким иным причинам. В свое время украинские читатели могли открыть для себя многие вещи через доступный им польский язык, ведь Польша свои связи с миром начала налаживать намного раньше. Теперь наблюдаем в некоторой степени похожий феномен: немецкий язык является ключевым для многих, прежде всего восточно- и центральноевропейских, литератур, в том числе украинской, поскольку открывает им путь к западноевропейскому читателю. Немецкий перевод часто становится источником рецепции для издательств в других странах. А еще очень хочется надеяться, что успех произведений Андруховича на немецком рынке сыграет роль «искры», которая закономерно вызовет цепную реакцию и привлечет внимание западного издателя к другим украинским авторам.