И дался Андрею Пустогарову этот станиславский феномен. Вообще — откуда такая тяга к антологичности, мог бы, в конце концов, взять да и перевести «Воццека» не кусками, а всего сразу, или сделать еще один русский перевод «Перверзії». Нет, все какие-то дайджесты печатает, не может без концепции и школы. Тактик...
Как в таком случае следует оценивать переводческую деятельность Андрея Пустогарова? С одной стороны, он сам постоянно акцентирует на собственном непрофессионализме. Дескать, перевожу для себя и за свои, и антологии свои так же издаю. С другой стороны, на его антологии появляются настоящие рецензии и в России, и в Украине, и хорошо если бы они были сплошь отрицательные. Или даже сплошь положительные. Тогда и говорить не о чем. А так — кому-то что-то нравится, кому-то не нравится, ну да это уж такое дело, кто бы обращал внимание. За критическими откликами на его антологии наблюдать иногда даже интереснее, нежели за самими книгами, особенно когда российские критики клеймят Пустогарова за то, что он, дескать, портит своими переводами прекрасное впечатление от братской славянской поэзии. Еще совсем недавно, скажем, лет эдак семь-десять назад, переводческая деятельность Андрея и изданные им двуязычные (то есть украинско-российские) цитатники, где размещены были произведения украинских и (почему-то) китайских авторов, единогласно приветствовались бы прежде всего самими авторами (украинскими, имеется в виду, от китайских классиков, тем более покойных, фиг дождешься благодарности). А сам автор переводов, вероятно, получил бы какой-нибудь вымпел от президента и почетную грамоту от Союза писателей «Чуття єдиної родини» за подписью Тычины (посмертно). Тем не менее времена изменились, украинские писатели зажрались, да и у российской критики «чуття єдиної родини», слава Богу, уже не так горячо и свежо. Посему и к переводам с этого самого украинского все чаще относятся требовательно и недоверчиво. Тут бы и «обломаться» переводчику Андрею Пустогарову, дескать, дело мало того что хлопотное, так еще и неблагодарное. Ан нет — он и дальше переводит, причем делает это с достойным уважения упорством — т.е. переводит лишь то, что ему самому нравится, даже если для этого нужно расчленить такое, казалось бы, совершенное в своей клиничности произведение, как «Воццек» незабываемого Издрыка.
Но своей последней антологией, книгой ивано-франковской прозы «Галицкий Стоунхендж», Андрей превзошел даже собственные предшествующие ей сборники с произведениями китайских авторов. Сделав из нескольких книг — причем довольно увесистых — краткий путеводитель «Літературна Франківщина», Пустогаров довольно четко очертил перспективы
своей деятельности. Полагаю, что теперь он издаст книгу крылатых выражений. Умение Андрея сокращать зачаровывает, и если в случае с Ешкилевым, думаю, многие его поддержат, то препарированная «Перверзія» ужасает и настораживает — кто же станет следующим? Ну ладно, все это, конечно, хорошо — и частные вкусы переводчика и «чуття єдиної родини», но все равно не оставляет ощущение завороженности — как можно было так безбожно изорвать в клочья Издрыка с Андруховичем. Все-таки Пустогаров поэт, он и прозу переводит по такому принципу — выбирает самые лирические куски, а там глядишь — и в самом деле, оказывается, можно читать ту же «Перверзію» не с начала до конца, а единичными фрагментами. Да, по-своему тоже интересно, хотя и не совсем понятно.
В общем Андрей, на мой взгляд, создал эдакую шпаргалку, которую уже сейчас могли бы использовать ученики каких-либо наших русскоязычных школ, сдавая экзамены по современной литературе, да и для школ украиноязычных, полагаю, можно было бы сделать адаптированный перевод этой антологии, все-таки проще, чем читать оригиналы. Даже краткий курс истории Галичины, помещенный в книге как послесловие, Андрей написал так, словно взял учебник по истории Украины и выбрал оттуда наиболее понравившиеся ему фрагменты. Получилось, кстати, довольно хорошо, сами галичане так бы не написали, они там обязательно начали бы распространяться о центре Европы, Франце-Иосифе и прочих галицких соплях. Пустогарову, в свою очередь, если и можно что-то вменить в вину, то разве что единичные моменты вроде маломотивированного: «На Украине в политическом авангарде шли галичане». Но этот пассаж можно оправдать коммерческими интересами переводчика. Он вроде обращается к доверчивому в своем невежестве читателю — любишь, дескать, авангард? Тогда почитай Ешкилева, вот здесь, немного.
И можно сколь угодно спорить, что лучше: почти сосюринская «квітка піхви» в оригинале «Перверзії» или анатомический «цветок влагалища» в переводе Пустогарова, фраза Издрыка «як мені це все остогидло» или ее вторение (и видение) «как мне все это обрыдло», но уже то, что Пустогаров решился полностью перевести монолог Джона Пола Ощирка — вещь, которую и в оригинале читая, редкая птица долетит до середины, — уже можно поставить ему в плюсы.
В общем же эта антология, как и остальные переводные книги Пустогарова, предлагает довольно интересное видение всего того, что здесь, у нас с вами, происходит. Ведь творит Андрей, как бы это пафоснее сказать, из любви, из бескорыстной и несколько пришибленной любви к литературе, пусть даже украинской, что и позволяет ему прекрасно обходиться без политики, борьбы за духовность и прочего дерьма, которым наши литературы обычно и славятся, находить среди всего этого бедлама симпатичные ему феномены и вполне закономерно получать свою личную сатисфакцию.