Алексей Петренко |
Разные поколения зрителей одинаково нежно и с почтением относятся к работам Алексея Петренко, известного российского актера, нашего земляка. Петр Первый из пушкинского «Как царь Петр арапа женил», Григорий Распутин, незадачливый вор Голиаф — многочисленные образы, созданные этим артистом-великаном, составляют солидный и разнообразный «послужной список». На последнем «Кинотавре» одним из призеров стал фильм, где он блестяще сыграл в экранизации нашумевшей когда-то повести Богомолова «В августе 44-го».
В жизни, как и положено артисту, он — большой ребенок. На детском кинофоруме «Артек», чтобы поддержать готовую к проигрышу команду артистов, он выскочил на игровое поле в домашних тапочках и забил гол, с удовольствием принимая овации публики. Он очень органичен, хотя не отвергает важности для себя публичного признания. Что не мешает ему быть любящим мужем, нежным и заботливым отцом и дедом. Эти бытовые наблюдения сделаны на многочисленных фестивалях, где мы встречались неоднократно. В этом году мы решили поговорить основательно.
— Алексей Васильевич, давно слежу за тем, что вы делаете. И если раньше очень много работали в театре и кино, играя разнообразные роли — главные и второстепенные, но всегда запоминающиеся, сегодня вы работаете намного меньше, но по-прежнему каждая роль становится знаковой. Новым «поворотом» стала роль, сыгранная вами в картине «В августе 44-го», по повести Богомолова. Удивило, что вы не знаете текст книги. Вы создавали образ сценарный и по-своему. Это обычная практика?
— Перед началом работы обычно много читаю, это был исключительный случай. Показалось, что именно так нужно делать. Хронометраж картины полтора часа, а роман огромный, и роль, которую мне поручили, большая и главная. А здесь она как бы воздушная. О моем герое говорят, читают его донесения, сам же он появляется на экране эпизодически. Поэтому, наверное, было разумнее всего опираться только на сценарий. Во-первых, чтобы не огорчаться, что какая-то хорошая сцена пропала. Эти мучения просто помешали бы обихаживать маленькую грядочку. Малоземельные страны живут хорошо, как правило, потому что там землю тщательно обрабатывают и она дает по максимуму. Богатые на землю Украина, Россия живут хуже. Огурцы немецкие, чешские, болгарские, венгерские. Ведь мы можем огурцы вырастить и засыпать ими земной шар, а у нас огурцы дороже бананов.
—Актер соглашается на полярные роли, потому что интересно попробовать себя в разных ипостасях. По какому принципу вы выбираете, соглашаетесь на какие-то предложения?
— Принцип первый — сценарий. В сценарии, как правило, заложено то, что будет в картине. Второе-первое — режиссер. Ну а дальше — интерес к предлагаемой роли.
— Вы человек поющий, известна ваша привязанность к украинской песне. Запомнилась роль, сыгранная в театре «Студия современной пьесы», в спектакле «А чтой-то ты во фраке?..». Почему вы не продолжили этот удачный эксперимент?
— За всю жизнь в поющих ролях я не снимался и не играл в спектаклях, хотя в музыкально-драматическом театре мог бы работать с удовольствием и много. Но так сложилось. В начале актерской карьеры, может, из-за чувства протеста, решил: буду петь только тогда, когда персонажу это необходимо. Честно говоря, оперетту не любил с детства — говорят, говорят, вдруг — бац! — запели. Из-за этого лишь в 53 года публично что-то спел. И то по настоянию близких, которые сказали: «Почему мы одни должны слушать, как ты воешь, пой при людях». А потом случилось так, что ничего интересного ни в кино, ни в театре не было, а это давало кусок хлеба, заработок. Мне очень повезло: группа музыкальная очень хорошая встретилась, серьезная . Мы сделали несколько интересных аранжировок украинских песен, и из этого баловства получилось увлечение. Дальше — больше. По какому-то случаю Владимир Иванович Федосеев пригласил спеть «Родные письма» Гаврилина. Слава Богу, он меня сподвигнул на это дело, и я понял, как это интересно. Даже интереснее, чем кино и театр. С ораторией «Иван Грозный» с Большим симфоническим мы были в Вене, Цюрихе, Мюнхене, Москве. Сейчас предстоит Минск, Ленинград и еще раз Москва. Потихонечку стал обучаться другой профессии.
— А нет тоски по театру, по кино? Желание сыграть какой-то конкретный образ есть?
— Нет, все, что хотелось, уже проскочило. А возрастные роли еще не выбрал. Стал полагаться на волю случая, на волю Божью. Вот пришел Юрий Грымов, тридцатипятилетний режиссер, в самом соку творческом и возрастном, и предложил сыграть главную роль в фильме под названием «Коллекционер». Другое кино, другой подход к кино, что-то совсем новое и для меня — люди моего поколения и актерской школы такого не делали. Это так интересно, что я вместе с ними помолодел. Сначала страшился, но Грымов оказался таким зрелым, толковым, мудрым. Надеюсь, этот фильм будет большим сюрпризом. Я о своей работе не имею права говорить, еще до конца ее не видел, идет монтаж. Но это будет новое кино.
— С кем вы работаете там?
— С Мазуркевич. И трое молодых ребят из театра Петра Фоменко.
— Наступили новые времена, начались серьезные перемены в жизни, многие растерялись и потерялись. Происходила ли у вас за эти годы серьезная переоценка ценностей, духовных в том числе, и что сегодня вас подпитывает и дает интерес к жизни?
— У меня не растерянность была, не от ситуации, не от того, что изменилась наша политическая ориентация. Я внутренне изменился, собирался вообще оставить профессию. Почему-то показалось, что пожилым людям надо заниматься чем-то более спокойным. Стал подумывать, что дальше делать, что-то себе надумал. Спокойно уже жил. Тут появился Федосеев со своими проектами, потом Никита с «Сибирским цирюльником». Снял свой фильм Игорь Угольников, как режиссер. Я играю там. Это комедийная мелодрама, с очень хорошей компанией — Инна Чурикова, Виталий Соломин, Саша Михайлов, Барбара Брыльска и молодые. Интересная работа. Так помаленьку мои планы разрушились. Потом появился Анатолий Григорьевич Малкин с проектом «Прочесть». В этом проекте актеры читают классику, которую сами выберут. Ульянов — «Мертвые души», Маковецкий — Бабеля, Бунина — Демидова Алла. Я мечтал когда-то сыграть Тараса Бульбу, это так и не осуществилось. А теперь предложили прочесть всю повесть Гоголя — совсем новое для меня. Потом созрела у Малкина идея — русские сказки, 15 серий чтения, я впрягся. И думаю, когда ж теперь займусь тем, чем собирался?..
— А чем вы собирались заняться?
— Нет, я не могу сказать. Хотел и хочу по-прежнему совсем покончить со своей профессией.
— Вам нас не жалко?
— Знаете, режиссера Параджанова спросили: «Вы предлагаете актеру роль, а если он отказывается? Уговариваете его?». — Он говорит: «Нет, никогда».— «А почему?» — «Ну, потому что я найду актера. Я знаю, что буду делать, поэтому актер найдется». Всегда слова — без этого актера, этого спектакля, кино не будет… Будет! Все равно это состоится. Опера не может состояться, если нет тенора, который берет две октавы. А драматические дела… даже бывает наоборот. Может, будет еще и лучше.
—У вас были достаточно тесные связи с Украиной, вас не вспоминают, не зовут сниматься земляки?
— Я все дожидаюсь, но — не зовут. Ничего странного нет. Значит, у них другие планы. Первый раз сыграл на украинском языке в «Черной Раде», Богдана Хмельницкого. К Ильенко пошел бы сниматься непременно. Сейчас прислали сценарий комедии. Но такой текст — упаси меня Господи. Отказался, больше не предлагали.
— Вы реализованный человек или продолжаете искать себя?
— Все, что должно произойти, то и происходит. Допустим, я болел или был не в духе и отказался сниматься у Мотыля, играть Несчастливцева — ошибка. Говорухин приглашал сниматься с Высоцким, играть то, что Белявский сыграл — бандита. Я не согласился, и это тоже неправильно. Михалков звал играть в «Обломове» Захара — тоже отказался. Много можно перечислять… Мечтал играть Обломова, а Захар… Заревновал Табакова к этой роли, поэтому не пошел. Думаю, так надо было. Американцы уговаривали сыграть Петра в их сериале, который снимался у нас в России, в этой роли снялся Шелл. Через несколько лет Шелл сам пригласил сниматься меня в его фильме. Мы выпивали, когда закончились съемки. Жена моя говорит: «Знаешь, Макс, кто виноват, что ты Петра сыграл и женился на Андрейченко?» — и показывает на меня. Шелл говорит: «Вот, Леша, спасибо тебе!» Не так часто выпадает пожилому артисту такая роль, как Петр Первый. Еще и жену подарил. Короче, если о чем и сожалею, то умом лишь.