В Черкасском национальном университете работает единственный на просторах Украины доктор культурологии — Светлана Андреевна Китова. Почему, спросите, единственный? Дело в том, что в списке украинского ВАК нет такой науки, как культурология. Поэтому защита диссертации прошла в Москве. Но к этому мы ещё вернёмся.
В нынешнем году вторым дополненным изданием вышла в свет книга С. Китовой «Полотняний лiтопис України (семантика орнаменту українського рушника)». Издание дополнено большой главой «Рушник як явище народної художньої культури». Книга сразу же была удостоена различных наград на конкурсах и выставках в Одессе, Киеве, Черкассах. В сентябре Светлане Китовой за многолетнюю научную краеведческую деятельность была присуждена премия им. Михаила Максимовича.
— Очевидно, и книга, и премия — итог многих лет работы. Каков был первый шаг?
— Всё началось в 1960-х. Попав тогда в Ривное, я десять лет занималась народным словесным искусством. Больше всего любила календарно-обрядовый фольклор. Ходила по сёлам, записывала песни. Бывали очень ценные находки. В 1976-м защитила кандидатскую по теме «Календарно-обрядовый фольклор Волынского Полесья».
Тянуло меня и к изобразительному искусству. Однажды я попала в экспедицию профессора Павла Жолтовского, в поисках ценностей объезжавшего закрытые церкви на Ривненщине. Церквей было много. Находки отправлялись на реставрацию в музей этнографии Львова. В одной из церквей — в с.Остривцы — нашли на полу тряпку, в которую когда-то собирали нагар со свечей. Это была половинка от рушника с очень интересной вышивкой: идолы с длинными волосами и звёздочками на концах — древние образы. Это был первый рушник, привезённый из экспедиции. Но у меня хранились и бабушкины рушники... Когда я переехала в Черкассы, думала, что этнографу здесь делать уже нечего, всё вокруг «копано-перекопано»: Киев рядом, такие научные силы! Но работы было много. Чигиринский район я исходила вдоль и поперёк. Кто-то дарил рушники, что-то выменивала на продукты или на новые современные полотенца, что-то просто покупала. Как-то в одном селе встретила женщину, говорит: «Представляете, по селу ходит какая-то ненормальная, всем врёт, что она доцент. А сама меняет хорошие полотенца на негодные старые рушники». Молва меня опередила.
— В результате в Черкасском университете вашими усилиями создан музей рушника…
— Началось всё с выставки в бывшем Доме пионеров в 1993 г. Коллекция тогда насчитывала около четырёхсот рушников. На выставку пришло неожиданно много народа. Только тогда я поняла, что людям действительно нужно то, что я делаю. Мне стали помогать студенты. Друзья уже знали, что для меня лучший подарок. Тогда же я стала разбираться с семантикой орнаментов, классифицировать их по видам — геометрический, антропоморфный, зооморфный, растительный, предметный и т.д. Коллекция постоянно пополнялась. Теперь в университетском музее около семисот рушников. Их могло быть и больше. Но коллекцию трижды обворовывали.
— Интересно, что организованный вами музей посвящён не «вообще» народной вышивке, а исключительно рушнику. В вашей диссертации рушник впервые рассматривался не просто как составная часть вышивки, но как самостоятельный вид народного искусства.
— Знаковая природа рушника не ограничивается только его орнаментом. Например, в похоронном обряде отсутствие орнамента на рушнике символизирует покой и чистоту вечной жизни в сакральном мире. Кстати, в доме рушник никогда не размещался в хорошо освещённых местах, и его орнамент не был рассчитан на ежедневное разглядывание. В дохристианский период рушники исполняли роль, похожую на ту, которая в дальнейшем перешла к иконам. Рушник, являясь оберегом, помещался в местах затемнённых: в углах, в пространстве на стене между и над окнами.
В рушниковом орнаменте обнаруживается чрезвычайно широкая палитра знаков — от натуралистических до абстрактных, значение некоторых для нас уже в ряде случаев затуманено, а порой и вовсе утеряно. Знаки своеобразно иллюстрируют древние ритуалы и мифы, они наполнены символикой разных исторических эпох. Вот, например, фрагмент рушника из села Трушевцы. Этот рушник использовался как тряпка, им в наши дни вытирали со стола. Я как увидела красных рыбок и древние фалические символы, вцепилась, выпросила. Одноглазые рыбы с двух сторон подплывают к вершине Райского древа. Традиционно рыба относится к нижней части мира, к корням. Здесь же перевёрнутое изображение, это очень древний символ, встречающийся в разных культурах и отражающий представления о перемене мест «низа» и «верха». А вот рушник с изображением пауков. Это традиционный орнамент новогоднего рушника — золотые пауки-демиурги. Кстати, именно с ними связано древнее табу на убийство пауков в доме. У каждого рушника своя история... И в ХХI веке рушник жив, мы видим его на свадьбах, в церквях, в домах. Ежедневно видим в центре Черкасс на «афганском» кресте. Наше село сохранило не только язык и старинные обряды, но сумело сберечь и следы материальной культуры предков.
***
Прощаясь со Светланой Андреевной, на всякий случай уточняю: «Какую должность вы занимаете в университете?» Отвечает: «Давно уже и.о. профессора кафедры украинской литературы и компаративистики». «Почему и.о.?»
Печально улыбнувшись, Светлана Андреевна поведала любопытную историю, которая, вероятно, сама по себе выглядит как характерный орнамент на летописи современной околонаучной жизни.
— После защиты докторской в Московском университете в 2000 г. и утверждения её в ВАК России я подала документы для утверждения диссертации в ВАК Украины. Однако в списке украинского ВАК культурологии нет. Культурологи есть, а науки в списке нет. Чего только ни придумывали киевские коллеги, чтобы отклонить диссертацию…
Сейчас это может показаться смешным. А тогда я попала в больницу, случился инсульт. Коллегам я сказала: «Ноги моей в ВАКе больше не будет. Проживу и без них!» Нужно работать и не обращать на всё это внимания. Я спокойна, мои книги уже прочно вошли в научный оборот и у нас, и в России, и в Европе. Вскоре у меня выйдет новая книга. Это исследование, посвященное сравнению текстов старинных народных песен, собранных М.Максимовичем в 1827 году, с современными текстами этих же песен, трансформированными временем.