Казалось бы, что нового можно сказать о памятнике, возраст которого исчисляется веками, о котором писалось много и подробно? Но вот приходит человек, бросает на него свой нестандартный, заинтересованный взгляд, и мы начинаем по-новому воспринимать давно знакомые вещи. Таким личностным открытием старого, всем хорошо известного памятника истории и культуры представляется очерк Паолы Утевской о Софии Киевской.
София Киевская. Наши далекие прадеды называли ее «диво великое».
И действительно диво. Если сравнить с современными высотными зданиями, собор вовсе не высокий. Однако уже девять столетий людям кажется, что его купола, увенчанные золотыми крестами, достигают неба. Проходят столетия, меняется жизнь, но неизменна неумирающая краса древнего храма. Его силовые линии прорываются во все стороны: в космос через религию, в Западную Европу, Азию, за океан через украинскую культуру.
Что знаем мы о строительстве собора? Летопись рассказывает о нападении на Киев печенегов, случившемся в лето 1036, о «сече злой», в которой победило войско Ярослава Мудрого. А произошла битва на месте, где тогда было «поле вне града». На месте, «идеже стоить ныне святая София». А далее читаем, что «в лето 1037 заложи Ярослав... церковь Святая Софья».
И девять веков тому назад, и сегодня — только заходишь в собор, суета и неурядицы земного бытия остаются за порогом.
Кажется, будто отзывается загадочный успокаивающий рай, где высохнут слезы и исцелятся раны. Сдержанные линии стен сдерживают излишние проявления чувств.
Средневековая София была величественным вместилищем духа. В храме прохлада, сумерки, только вспыхивают огоньки свечей. В их свете мерцают золотые украшения храма. Полукружья арок, окружности куполов покрывают живописные композиции мозаик и фресок. Невесомое тихое парение, словно попадаешь на волны вечности. Так, очевидно, было и в году 1051, когда в Киеве впервые избирали не греческого, а своего митрополита Иллариона. Он отстаивал независимость Киевской митрополии, культуры, государственности. В тот день под сводами храма торжественно собралось киевское духовенство. Ярослав стоял на хорах. Взволнованно ожидал желанную минуту. Не один день, месяц и год боролся он за независимость Киевской державы от влияния Византии. Наконец свершилось: митрополитом избран его друг и единомышленник Илларион.
В Софийском соборе провозгласил Илларион известное «Слово о Законе и Благодати». Высокоодаренный писатель своим «Словом» положил начало будущей публицистике.
В соборе и ныне всегда многолюдно. Удивительная в нем акустика: несколько научных работников проводят одновременно экскурсии, говорят на разных языках и друг другу не мешают. Их голоса будто шорох страниц древних пергаментов. А случается минута, когда в храме нет посетителей, но кажется, словно вас окружает толпа. Со стен смотрят на вас живые глаза образов святых, проникают к вам в душу и сердце. В середине храма взлет к небесному зениту. На золотом фоне господствует синий цвет. Иконописцы говорили, что золото — это свет невечерний, седьмое небо, где Спас от тьмы кромешной спасает, а синий — то любовь небесная. Безконечное множество оттенков синей краски избрал неизвестный нам художник-мозаист для образа Христа-Вседержителя. Этот образ в медальоне, в центре главного купола. О нем не скажешь: «под потолком», — для человека средневековья он был на пороге неба.
Вседержитель в Софийском соборе — это Бог-судья. В левой руке он держит «Книгу жизни». В ней записаны деяния всех людей. На страшном суде эта книга скажет, кому идти в рай, а кого ожидают муки адские.
Иконописцы чаще всего изображали Христа с печальными добрыми глазами. В Софии сурово и властно смотрит на нас Вседержитель. И уста у него не улыбаются, и правая рука не только благословляет, но и предостерегает. Вот и Мария руки к нему простерла, умоляет, чтобы помиловал людей на страшном суде. Эта Богородица называется Оранта, что значит молящая, ибо является заступницей людей. Колоссальная мозаичная фигура Оранты размещена на своде главной апсиды Софии Киевской. Лицо Оранты, как и у Вседержителя, суровое. Оно исполнено неженской силы. Искусствоведы полагают, что Оранту и Вседержителя создала одна рука. Обе мозаики — художественные произведения высочайшего класса.
Под Орантой еще одна большая мозаичная композиция — Евхаристия, причастие апостолов. В центре фигура Христа, к которому они подходят друг за другом, медленными ритмичными шагами. Фигура одного почти повторяет фигуру другого, одинаковая белая одежда, одинаковые нимбы вокруг голов. И по росту они одинаковы, мол, все равны перед Богом.
Только лицо у каждого свое. И не только у апостолов, а и на других мозаиках. Поражает взгляд Иоанна Златоуста. Глаза его все видят, все понимают, встревоженно смотрит он на нас. Был он византийским писателем, обличал богатеев, потому и оказался в ссылке. Пройдут столетия, и отзвук его слов услышат люди на нашей земле из уст Ивана Вышенского и Протопопа Аввакума.
У Софии Киевской не только мозаики образец высокого искусства. Уже говорилось, что даже когда в соборе нет посетителей, кажется, что вокруг толпа. Секрет этого феномена — фрески. На стенах и аркадах — всюду образы святых. Они как бы обращаются к нам через века, через современность.
Кроме сюжетных композиций, стены покрывают цветные орнаменты. Чтобы понять прошлое, нужно в него заглянуть.
1651 год. В город вошло польско-литовское войско. Возглавляет его Януш Радзивилл. Среди его свиты голландский художник Абрагам ван Вестерфельд. Его обязанность — увековечивать победы тщеславного Януша. Но с особенным удовольствием зарисовывает художник живописные руины храмов Киева. В Софии он зарисовал одну большую фреску. Не думал Вестерфельд, что минет три столетия, и его работа станет неоценимым источником для изучения Софии Киевской.
Шел 1843 год. В Софию пришли реставраторы. Они смывают вековую копоть с мозаик, снимают с фресок наслоения масляных красок — следствие перерисовок XVIII столетия. Неожиданная находка! На южной стене главного нефа открыта фреска: четыре фигуры, кажется, в женском убранстве, торжественно шагающие на запад: двое держат зажженные свечи. Кто они? И рождается версия, будто фреска — портрет дочерей Ярослава. Правда, по летописи их было три, а здесь четыре. Однако версия пришлась людям по сердцу. Имена Ярославен в ореоле романтизма. Иностранные монархи почитали за честь жениться на дочерях киевского князя. Старшая Елизавета была королевой Норвегии. В переводе Ивана Франко и до сих пор живет сочиненная в ее честь королем Норвегии Гаральдом песня.
Анна Ярославна стала королевой Франции. Сохранился документ, на котором рядом с крестиками неграмотного французского монарха горделивая подпись: «Анна регина».
И до сих пор в Венгрии возвышаются стены двух монастырей, построенных третьей Ярославной Анастасией, когда стала она королевой Венгрии. И живет привлекательная, романтичная легенда о портрете Ярославен...
Но кто-то вспомнил о рисунке Вестерфельда. Посмотрели, проверили.
На рисунке голландца точно изображены фигуры с «портрета Ярославен». В XVII столетии им дорисовали платочки, а рентгеновские лучи доказали, что в древности на этих четырех были островерхие мужские шапки. Значит, это не дочери, а сыновья Ярослава. Но у Вестерфельда изображено одиннадцать фигур. А одна, в княжеском убранстве держит в руках макет Софийского собора. Так рисовали ктиторов храмов (человек, по инициативе которого или за его средства построен храм). А ктитором Софии был Ярослав. Потом на стенах и пилястрах нашли фрагменты еще нескольких фигур. В 1939 году во время археологических раскопок найдены основания двух столбов, некогда поддерживавших еще одну, западную аркаду храма. Стало понятно, что и на ней размещались фигуры, фрески.
Окончательный вывод ученых: на трех стенах храма был большой ктиторский портрет князя Ярослава и его семьи.
Большинство мозаик и фресок Софии легко понять. Но есть на стенах собора росписи загадочные, даже неуместные. Это фрески на стенах башен, винтовые ступени которых ведут на хоры. Стены сплошь разрисованы. Но это не образы святых, как должно быть в храме, а веселые музыканты, акробаты, средневековые жокеи, сцены охоты. Там же совсем светский сюжет: византийский император Константин Багрянородный в ложе Царьградского ипподрома. Рядом какая-то дама, персона важная — она позволяет себе сидеть в присутствии императора. Ученым удалось выяснить, кто это. Над ее головой была какая-то короткая надпись, к сожалению, неразборчивая. Помогло цветное фото, которое обнаружило написанное греческим шрифтом слово: «Ольга». О путешествии киевской княгини Ольги в Царьград упоминается в нескольких письменных источниках. Фреска прибавила бытовые детали этого вояжа.
Счастливые для Софии, как и для всей Киевской Руси, годы правления Ярослава. К сожалению, в жизни собора были и другие, трагические времена. Перелистаем страницы «Киевской летописи». Она составлена в Софии. Может, потому столько горечи в сжатых строках: «И взял Мстислав Киев, и грабил два дня город — Подолие и монастыри и Софию. Церкви горели, христиан убивали, женщин вели в полон, дети рыдали». Читаем далее: «князья с династии Рюрика непрерывно штурмовали Киев». Каждому хотелось увидеть в летописи вот такую о себе запись: «Въехал в Киев, поехал к святой Софии и сел на столе деда и отца своего».
Самый страшный 1240 год. Меркнет небосвод, плывут над городом черные тучи, дрожит земля. Ведет на Киев свое войско Батый. София уцелела. Ограбили святыню, но не разрушили. Не хотел хан в Киеве задерживаться, спешил завоевывать Европу.
После 1240 года собор стоял опустошенный, только ветер врывался сквозь выбитые стекла, гулял по храму, всхлипывая и стеная. Печально смотрели в пустоту глаза святых, вторично они принимали мученичество.
1482 год. Князь Иван III просит «друга и брата» хана Гирея, чтобы «непременно завоевал земли литовские» (то есть украинские). Крымцы наносят удар по Киеву. Из разграбленной Софии Гирей отсылает московскому князю щедрые дары.
Не обошла стороной Софию и Брестская уния. В 1596 году ее провозгласили униатской резиденцией. На некоторое время собор отошел к униатскому духовенству.
В 1632 году киевским митрополитом избрали Петра Могилу. Он отвоевывает у униатов Софию. Собор становиться его кафедральной церковью. Светлеет небо над его золотыми крестами.
Петр Могила — первый реставратор Софийского собора. Храм ремонтируют, из Афона митрополит приглашает иконописцев, чтобы обновить росписи. Отстраиваются разрушенные стены, ветер больше не будет гулять в соборе.
Снова уплывают годы. Наступает звездный час древнего храма. Булава гетмана Украины у Ивана Мазепы. Человека чрезвычайно одаренного, страстного, энергичного. С присущим ему темпераментом гетман строит храмы. Мазепа решает не только отремонтировать, но и предать новый, лучший облик Софии Киевской. Храм украшают игривым орнаментом, динамичным становится силуэт собора, вобравший все богатство украинского барокко, красочными становятся его фасады.
Гостеприимно растворяются двери обновленного храма перед верующими. Сохранился красноречивый документ: в одной из поздних летописей, датированной XVII столетием, видим рисунок торжественной церемонии — освящение в Софии казацкого флага.
А когда киевским митрополитом стал еще один известный просветитель Рафаил Заборовский, он перенял у Петра Могилы благородную эстафету. По инициативе Заборовского архитектор Шедель возводит лаврскую колокольню, надстраивает колокольню Софийского собора украшает его барочными лепными гербами, раковинами, виногронами. В творческом содружестве Шеделя и известного украинского художника Григория Левицкого возведен высочайший шедевр украинского барокко — парадный въезд в Софию, названный в честь митрополита-мецената Брамой Заборовского.
В славе и почете София — кафедральный собор украинской православной церкви. Снова запели ее колокола, зазвучали и голоса хористов. В переводах Тараса Шевченко исполняют они вечные псалмы Давида.
Революция. За стенами собора смена власти, громкие речи на площади возле Богдана, далекие и близкие выстрелы. В этом вихре событий и страстей нерушимо возвышается молчаливый, на какое-то время забытый храм.
И снова омрачилось небо над Украиной. Сталинские времена. Сплошное уничтожение памятников украинской культуры. Взорван Михайловский Златоверхий собор. А ведь это был неоценимый памятник расцвета древнеукраинской архитектуры и искусства. Разрушена Пирогоща. На очереди София Киевская. Ее судьба решена, храм обречен. Советское правительство провозглашает Софию «старейшим средоточием феодально-церковной эксплуатации и поповского мракобесия».
Однако бывают счастливые случайности. В Москве гостили Ромен Роллан с супругой. Цитируем ее воспоминания: «В 1935 году нас с мужем пригласили к Сталину. Разговор зашел о русских церквях, которые разбирали у вас на кирпич. Господин Роллан был против. И назвал одну церковь в Киеве, имеющую отношение к Франции, ибо ее построил родственник французского короля, и просил уберечь от разрушений».
Князь Ярослав, дочь которого Анна стала французской королевой, через 900 лет защитил свое детище.
София Киевская была почвой, на которой прорастали первые ростки нашей культуры — библиотека, скрипторий, летописание, искусство иконописи и мозаики. Всего не перечислить.
По инициативе ЮНЕСКО заповедный ансамбль Софийского собора в Киеве внесен в список Всемирного наследия всего человечества.
И ныне Софийский собор — очаг культуры. Он стал музеем-заповедником, в нем трудится большой коллектив научных работников. Много тайн разгадали они, много новых страниц вписали в историю. Они не только изучают прошлое, но и пекутся о его сохранении. Фрески и мозаики, к сожалению, не вечны. Еще не найден способ закрепить навечно кусочки смальты и краски фресок. Вибрация воздуха убийственна для мозаик, дыхание большой толпы губит фрески.
В особо значимые дни в Соборе снова происходят торжественные службы. Снова под древним сводом звучит молитвенное песнопение, верующие прислушиваются к Слову Божьему.
И воздев руки, молится за людей Оранта.