Всю свою жизнь сербский писатель Данила Киш доказывал, что принадлежит прежде всего к клану Homo Poeticus. Вместе с тем почти все его творческое наследство — доказательство того, от чего он так стремился отречься — принадлежности к Homo Politicus. Родившийся за несколько лет до Второй мировой войны в семье еврея и черногорки, он не мог не выбрать глобальных по тем временам тем сталинского террора, концлагерей, антисемитизма. Наиболее полный сборник его рассказов «Книга любові і смерті» в переводе мастера своего дела Аллы Татаренко тому подтверждение.
«Этнографический феномен», как шутя называл себя писатель, смело экспериментирует с формой и текстом. Подражатель Борхеса, что он неоднократно подчеркивал, достиг наивысших вершин модернистской прозы, но и тогда не переставал менять свою манеру письма, творческий стиль. Он бунтовал против узнаваемости, то есть предсказуемости, с чем, по его мнению, настоящая литература не совместима.
Первый цикл новелл «Енциклопедія мертвих» — своеобразный синтез литературных форм: от рассказа до документалистики. Акцент на биографиях незначительных рядовых людей оголяет их значимость, делает их жизнь важнее жизни официально признанных важных персон. А сама энциклопедия — огромная картотека с именами тех, кто уже канул в вечность. С мельчайшими деталями об их жизненном пути: видами, которые они созерцали, именами соседей, названиями мест, где пришлось побывать.
Во второй книге «Гробниця для Бориса Давидовича» автор выходит за границы личного опыта, обращаясь к темам нацистской оккупации и сталинизма. С «Гробницею» к автору приходит международное признание: его награждают, премируют и даже рассматривают как возможного кандидата на Нобелевскую премию. Но и тогда он продолжает отрицать свою якобы заполитизированность, в которой обвиняли едва ли не всех писателей тогдашней Центральной и Восточной Европы.
Рассказ последней из трех книг сборника новелл «Лютня і шрами» в целом касаются одной темы — смерти, которой художник пытается противостоять в литературной форме. «Литература может только придать на мгновение хаосу истории и человеческому существованию какой-то смысл», — утверждает Киш.