Выступление в Киеве одного из самых известных музыкальных коллективов — оркестра и хора петербургского Мариинского театра — событие поистине сенсационное. Нынешний приезд отделяют от предыдущего целых двадцать лет. Тогда мы находились в одном культурном пространстве, и на гастроли в Киев приехал весь театр. В то далекое время лишь начинал свое триумфальное восхождение на мировой дирижерский Олимп нынешний руководитель Мариинки Валерий Гергиев. Теперь это почти легендарный музыкант, гастрольный график которого охватывает чуть ли не весь земной шар, — он просыпается в Нью-Йорке, вечером уже дирижирует спектаклем в своем театре, ночным рейсом отправляется в Лондон, чтобы через два дня очутиться в Брюсселе, Зальцбурге или в Токио. Как не радоваться, что он выкроил время для единственного концерта в Украине. Маэстро выступил со своим оркестром и таким образом продемонстрировал как собственное дирижерское искусство, так и талант руководителя, сумевшего сохранить и приумножить славу первой в России оперной сцены, театра, недавно отметившего свое 220-летие.
Пиетет перед традициями всегда отличал Мариинский театр. Не изменяя этому ключевому принципу, Валерий Гергиев преодолел изоляцию от мирового оперного процесса, возникшую в годы холодной войны и железного занавеса. Театр функционирует сегодня по общим правилам ведущих оперных сцен Европы и США, сохранив собственное лицо и свой репертуар. Этим летом на оперном фестивале в Мюнхене я была поражена, когда в антракте на стенде театрального киоска обнаружила целую коллекцию современных постановок русских опер, осуществленных в последние годы Мариинским театром под управлением Валерия Гергиева. Здесь предлагалась посетителям видео- и аудио-продукция чуть ли не всех ведущих театров мира, но известные и менее известные оперы П.Чайковского, Н.Римского-Корсакова, С.Прокофьева представляла только Мариинка и ее знаменитый маэстро. Действительно, кому, как не итальянцам, образцово исполнять Верди, кому, как не русским артистам играть и петь русскую музыку так, как, кроме них, не сумеет никто. Гергиев много сделал и продолжает делать для того, чтобы приоритет русского репертуара, забота о его расширении и обновлении оставались в художественной программе коллектива незыблемыми. Вместе с тем он возвращает русской оперной сцене сложнейшие произведения Рихарда Вагнера и восстанавливает прерванную линию преемственности, идущую от театральных новаций Серебряного века.
Программа киевского концерта включала три тщательно отобранных произведения русской музыки. Два из них — увертюра «Ромео и Джульетта» П.Чайковского, которой открывался концерт, и «Картинки с выставки» М.Мусоргского в оркестровке Мориса Равеля, которыми он заканчивался, — как бы демонстрировали широкие европейские горизонты русского музыкального искусства. Чайковский по-своему прочувствовал и представил образы трагедии Шекспира. Любовь, великая и неудержимая, отстаивает свое право быть, окруженная морем вражды и жестокости. В удивительной по продуманной цельности интерпретации этой музыки дирижер подчеркнул ее строгость и суровый пафос, непреклонность рока, который постепенно обнаруживает всю свою мощь. Особая собранность характеризовала звучание основной лирической темы. Н.Римский-Корсаков в свое время услышал в этой вдохновенной мелодии жгучую страсть. В трактовке петербургских музыкантов здесь слышалось не столько любовное томление, сколько эмоция глубокая и собранная, способная выдержать напор враждебных сил. Замечательно оттеняли основное конфликтное противостояние моменты вслушивания в тишину, связующие эпизоды, в которых как бы ослабевало напряжение либо, напротив, накапливалась энергия.
Оркестровая версия «Картинок с выставки» стала данью преклонения самобытному русскому гению известного французского музыканта следующего поколения. К яркости и зримости образов, выпуклости контрастов фортепианного цикла Мусоргского Морис Равель добавил богатство собственной оркестровой фантазии. Гергиев начал экскурсию по музыкально-живописной галерее очень динамично и по-деловому, сразу включив слушателей в череду быстро сменяющихся впечатлений. Все образы были представлены по театральному выпукло, с множеством характерных подробностей. Каждый раз по-иному озвучивалась скрепляющая весь цикл музыкальная тема прогулки. Дирижер дал возможность раскрыться блистательному мастерству своего оркестра, показать его виртуозность, идеальную сыгранность, великолепную концертную форму. Регулярные выступления оперного оркестра на симфонической эстраде способствуют его профессиональному росту, вырабатывают способность решать самые разные творческие задачи. «Картинки с выставки» прозвучали в исполнении петербургских музыкантов как подлинный концерт для оркестра, в котором масштаб и непрерывность развертывания крупной формы сочетались с пестрой мозаикой образов, с удивительной раскованностью и свободой музицирования. Театрально зримая пластика портретных зарисовок сменялась захватывающими дух стремительными скерцо, густыми мазками и причудливой игрой светотеней, и, словно купол, который увенчивает все здание, воспринималась финальная богатырская фреска.
Центральная часть программы объединила два оперных коллектива — симфонический оркестр и хор. Дирижер избрал для этого одно из хрестоматийных произведений советского периода — кантату Сергея Прокофьева «Александр Невский». Этот опус был признан идеологически безупречным даже в то время, когда его автора клеймили как формалиста и вымарывали большую часть его сочинений из программ концертов и радиопередач. Быть может, именно потому Гергиеву захотелось вернуться к этой музыке и показать ее вневременную ценность. Он руководствовался своей уверенностью в том, что идеологическая ангажированность никогда глубоко не затрагивала природы прокофьевского созидательного и жизнеутверждающего таланта. А в этом случае речь к тому же шла о результате содружества композитора с великим кинорежиссером Сергеем Эйзенштейном, так как сама кантата возникла на основе музыки к одноименному эйзенштейновскому фильму.
Произведение прозвучало в концерте мощно и с эпическим размахом. Особенно удались в ней картина ледового побоища и проникновенный лирический эпизод «Мертвое поле», в котором солировала воспитанница Мариинского театра, ныне выступающая на разных оперных сценах Екатерина Семенчук. В остальных частях впечатление несколько снижали неподходящие акустические условия дворца «Украина». Микрофоны, которые так или иначе искажали естественное звучание инструментов оркестра, еще в большей степени помешали услышать истинный звук и тембровую палитру хора. К сожалению, приходится еще раз признать, что в Киеве нет настоящего концертного зала для выступления крупных симфонических и хоровых коллективов.
На бис наши гости с блеском исполнили в головокружительных темпах антракт к третьему акту вагнеровского «Лоэнгрина» и увертюру к «Руслану и Людмиле». Гергиев и Маринский театр сделали Киеву еще один подарок. Они издали книгу воспоминаний, писем и материалов, посвященную Константину Симеонову. Этот выдающийся дирижер, о котором Валерий Гергиев говорил с особой теплотой, оказался связан в своей творческой судьбе с двумя крупными оперными театрами бывшего СССР — Ленинградским и Киевским. Он был еще одной связующей нитью, которая объединяла украинскую и русскую музыкальные культуры. Вручая подарки директору Национальной оперы Украины им. Т.Г.Шевченко Петру Чуприне, Валерий Гергиев выразил признательность за инициативу приезда в Киев Чрезвычайному и Полномочному послу России в Украине Виктору Степановичу Черномырдину. Концерт проходил под его патронатом и был подготовлен и проведен его организаторами, компанией Advice, на самом высоком уровне. А для многочисленных слушателей это был незабываемый праздник настоящего высокого искусства.