Мне не раз приходилось писать о вопиющем невнимании и недопустимом неуважении украинских театров к украинской драматургии. Миф о том, что украинская классика писана для села и о селе, не выдерживает никакой критики. Театровед Ростислав Коломиец аргументировано доказывает, что корифеи украинского театра играли свои спектакли в городах и городках для богатых мещан, имеющих возможность заплатить за билет в театр. А мещане эти были знакомы с достижениями мирового театра.
Излишне говорить, что украинская классика до сих пор должным образом не оценена, не прочитана и не поставлена на сцене. Но от чего отказываемся? От пьес Кропивницкого, Карпенко-Карого, Леси Украинки, Старицкого, Винниченко, Черкасенко, Кочерги, Николая Кулиша, Зарудного, Коломийца, Довженко, Яновского... Именно эта драматургия служит основой национального театра, поскольку несет в себе украинский дух и украинский характер. Она возносит извечное национальное к вершинам художественности — лучшие произведения становятся непреходящим достоянием мировой культуры.
В последние годы столичные театры успешно обращались к украинской классике, но этого слишком мало.
С приходом на должность директора Одесского украинского музыкально-драматического театра имени В.Василько Валентины Прокопенко театр начал жить истинно театральной жизнью, обратился к украинской классике, сделав ее весомым элементом современности.
Выдающимся событием стал спектакль «Счастье рядом» по пьесе Ивана Франко «Украденное счастье». Г-жа Прокопенко пригласила на постановку мощную команду из Киева, однако главные роли доверила молодым актерам труппы. И не прогадала. Спектакль ошеломил и специалистов (продолжительные дискуссии в местной прессе красноречивое тому свидетельство), и зрителя — последний идет в театр, смотрит и наслаждается зрелищем, и, что самое важное, желает прийти снова.
Режиссер Дмитрий Богомазов, назвать которого молодым язык не поворачивается, — это мастер. В его творческом достоянии немало художественных откровений, они стали значительными событиями украинского театра и, несомненно, войдут в его историю — «Немного вина» по Пиранделло, «Обманутая» по Т.Манну, «Горло» по Гофману, «Морфий» по Булгакову. А начал свою театральную карьеру Дмитрий Богомазов спектаклем «Волшебница» по пьесе Ивана Карпенко-Карого в Театре на Левом берегу Днепра. Спектакль стал поворотным этапом в прочтении украинской классики. Режиссер умело использует пространство, смело переводит в пластику текст пьесы, смещая акценты и «вкручивая» его вечные вопросы в современный психологически-этический контекст. Зритель видит героев позапрошлого века в современных костюмах, окна-мониторы — все это ново и непривычно, но содержательно и позитивно модерно. К величайшему сожалению, открытое Богомазовым не подхватили другие — и это большая проблема современного театра. Опыт «Волшебницы» (и ее долговечность на сцене) свидетельствует, что это правильный путь. Очевидно, именно поэтому Богомазов вернулся на этот путь сегодня.
«Украденное счастье» — пьеса каноническая. Ее с удовольствием ставят в академических театрах, но играют в такой же академической манере, забывая, что Франко писал ее кровью своей неразделенной любви. Это пьеса о молодых и для молодых, сотканная из удивительной силы духовного огня, пронизанная здоровой страстью, она становится составной того высшего регистра, который называется вечным искусством.
Богомазов привез из Киева сильную команду — сценограф Александр Друганов предложил полностью использовать поворотный круг, наполнив его многими комнатами. Каждая комната — отдельный мир, через который герои должны пройти. Хорошо поработали на успех спектакля балетмейстер Лариса Венедиктова и музмейкер Александр Курий.
Прочтение текста — по сути, а не формально. Каждое слово, каждая реплика пережита актерами, они правдиво живут на сцене, а не просто играют.
Николай Задорожный в трактовке Игоря Геращенко слишком обычен (среднестатичный мужчина — в меру добрый, в меру ревнивый, в меру темпераментный). К тому же он постоянно неуверен в себе, смотрит на мир с извинениями — он не властитель этого мира.
Михаил Гурман в трактовке Якова Кучеревского — его прямая противоположность: сильный, волевой, уверенный в себе — он владыка мира, он — олицетворение твердого мужского начала.
Анна (Ольга Петровская) — многогранна, неоднозначна, осторожна, но и смела, когда знает, чего желает. Тонкое нюансирование мотиваций позволяет актрисе раскрыть характер героини в развитии, он не является статичным.
Нет статики и в партнерском ансамбле Геращенко—Кучеревский. К финалу спектакля они психологически меняются местами: любовь и ненависть делает из Николая твердого, неуступчивого, сильного героя, а из Михаила, наоборот, — мягкого, неспособного сохранить свою твердость до конца.
Следует отметить добротные работы Ольги Равицкой (Настя) и Аллы Бродской (одна из народа) и удивительное перевоплощение Богдана Паршукова, играющего две довольно разноплановые роли — старосты и уркаганистого персонажа из народа.
Но почему «Счастье рядом», если у Франко оно украденное?
Богомазов решил разрушить мифы, с которыми зритель приходит на спектакль. Он знает текст, знает Франко, знает каноническое прочтение именно этой пьесы, знает себя и свои жизненные принципы, но — забывает обо всем этом по ходу пьесы. Почему? А потому что не только актеры проживают жизнь на сцене, эту жизнь — внутренне, психологически — проживает (переживает) и сам зритель.
Богомазов использует только театральные средства, добивается от актеров психологической и текстуальной точности, глубины проникновения в слово и — через слово — в духовные горизонты человеческой натуры, ее вселенную, ее глубину. И актеры со своей задачей справились. Более того — они молоды, сексуальны, порывисты, они творят на сцене настоящую любовь и настоящую страсть. Опыт Франко, режиссера и актеров становится опытом зрителя.
Внимание режиссера к детали, его стремление переплавить совокупность их в метафору — большой успех.
Спектакль «Счастье рядом» переворачивает душу, зажигает огонь в крови, возбуждает чувства, заставляет мыслить, иначе взглянуть на себя, на мир.
Есть ли недостатки? Возможно. Но я не буду о них. Поскольку есть художественная целостность, есть спектакль как живой организм.
Хотелось бы, чтобы и одесский губернатор, и вице-премьер по гуманитарным вопросам, и министр культуры посмотрели спектакль и привезли его хотя бы на несколько дней в столицу.