Евангелист Матфей. Миниатюра из Пересопницкого Евангелия |
Шестнадцатый век. Время яростного, неукротимого подъема человеческого духа, мощного выплеска энергии самоутверждения личности, дерзких открытий во всех сферах знаний. Время крушения незыблемых, казалось, устоев средневековых догматов церкви. Время взлета.
Возрождение — смысловой стержень, доминанта эпохи.
Могущество империй в шестнадцатом веке укрепляется самовластием монархов:
— Генриха VIII на британском престоле сменяет Елизавета I Английская, и править ей в интригах и славе предстоит полвека;
— Порта возводит мечети во славу аллаха и Селим-хана, постоянно и повсеместно мечом доказывая свою исключительную воинственность и победоносную силу;
— Франциск I именным указом вводит в государственное обращение французский язык вместо общеуравнительной папской латыни;
— Испания расширяет свое морское владычество на новооткрытые континенты, прокладывая путь глобальной политике;
— в Москве на царство венчается юный царь Иван, которого народ наречет Грозным, и будет это имя заслуженным.
Костры инквизиции, работорговля, дикость, косность, алчность, смрад повальных эпидемий — обыденная среда для прорастания гениальных провидческих открытий законов мироздания и новых континентов, для выдающихся созданий в искусстве, музыке, архитектуре.
В одни и те же годы на европейской земле живут и работают Коперник и Маккиавелли, Томас Мор и Леонардо да Винчи, Питер Брейгель и Тициан, Мишель Нострадамус и Мишель Монтень, Эразм Роттердамский и Рафаэль Санти, Томас Мюнцер и Микеланджело Буонаротти, Лукас Кранах и Жан Кальвин, Мартин Лютер и Христофор Колумб, Максим Грек и Франциск Скорина...
Трудами выдающихся просветителей Библия переводится на «низкие» немецкий и английский языки — становится доступной широким народным массам. Свободомыслия уже не укротить, не остановить: ни террором инквизиции, отстаивающей право церкви на монопольное владение истиной, ни силой королевской власти.
С августа 1555 года по август 1561-го в Пречистенском Святой Троицы православном монастыре на Волыни переводилось с греческого и писалось первое отечественное рукописное Евангелие, известное как Пересопницкое. Оно сохранено до наших дней и сберегается в фондах Института рукописей Академии наук Украины в Киеве.
На развалинах княжьего града
На высоком месте у слияния речек Стублы и Горыни на Волыни стоял в шестнадцатом столетии скромный православный Пречистенский монастырь, именуемый еще Пересопницким. Это имя дано было обители по названию стародавнего княжеского града, располагавшегося некогда именно здесь. Княжеские поселения того периода строились всюду примерно одинаково, строго придерживаясь принципа ландшафного доминирования: замок на высокой горе, окруженный оборонительными сооружениями, рвами, валами, стенами, и посад между городом и берегом реки. Переспа — земляной оборонительный вал, отсюда, полагают историки, и название города. Пересопница строилась в землях Киевского княжества (теперь это Ривненская область) для удельного господаря в период дробления княжеских владений — сыновья в семьях Ольжичей и Мономашичей подрастали, требовали собственных наделов.
В 1149 году, завладев Киевом, то есть в очередной раз нарушив княжеские договоренности, клятвы и крестные целования, Юрий Долгорукий посадил в Пересопницу своего сына Глеба, затем младшего Андрея. Позже Пересопница принадлежала галицкому князю Даниле Романовичу. А уже в 1227 году город входит в состав Луцкого княжества. Опустошительные набеги, многочисленные войны истощают княжий град, он постепенно утрачивает свое значение. Валы осыпаются, заборы ветшают, стены рушатся. Литовский князь Любарт, получивший при крещении имя Дмитрий, завладевает уже былой славой города, на месте посада которого под замком гнездится небольшое сельцо. Здесь и основывается монастырь Пречистой Троицы, называемый еще Пересопницким.
В середине шестнадцатого столетия в Пересопнице было переведено и написано первое наше Евангелие. Сей подвиг веры и духа совершили архимандрит Пересопницкий Григорий и протопоп Саноцкий Михаил Василиевич. Мы ничего о них не знаем, кроме того, что они сами оставили в кратких сопроводительных словах примечаний к труду своей жизни. Их творение — памятник эпохи Возрождения — совершенно законно занимает особое место в галерее национальных сокровищ рядом с Геннадиевой Библией, первопечатными инкунабулами Ивана Федорова, с книгами доктора Франциска Скорины.
Что значило в шестнадцатом веке на островке православия в окружении распространяющегося католицизма задумать, предпринять и осуществить такой грандиозный проект, как перевод и написание полного свода четырех Евангелий? Кто мог поднять такое, собрать воедино, найти нужные материальные и человеческие ресурсы?
Понятно, что сын протопопа или даже отец-настоятель монастыря не могли бы самостоятельно подготовить, спланировать и осуществить подобное. Это стало возможным лишь с помощью людей состоятельных и добрых христиан из местных власть предержащих, которые пожелали непременным условием своего участия абсолютную анонимность. И хочется верить, что не только из страха.
Пергамент
и камышинка
Для того чтобы представить себе рукописное четвероевангелие, достаточно знать: лишь листов пергамента для изготовления сего фолианта понадобилось полтысячи, а точнее 482. Не говоря уже о чернилах, красках, злате и прочих исходных материалах.
Пергамент — это особым образом выделанная кожа ягнят или телят, которую сначала вымачивают в специальных растворах, очищают, высушивают и затем тщательнейшим образом выскабливают наждачным камнем до необходимой толщины и гладкости. Название происходит от города Пергама, где еще во втором веке до нашей эры производство листов из козлиных и ягнячьих кож достигло значительных успехов. Отсюда листы развозились по городам Европы и приносили торговцам немалый доход. Самый тонкий и тщательно выделанный пергамент назывался веленевым, стоил очень дорого и использовался для написания королевских и герцогских грамот, указов, церковных документов и важных постановлений. Такой пергамент окрашивали в пурпур или фиолет. Особо значимые и дорогие книги изготавливались из пергамента, который отличался давно замеченным свойством отлично храниться веками, не утрачивая первоначальных красок и форм.
Писали на пергаменте чернилами — специально приготовленным водным раствором закисей солей железа и дубильных веществ. Или различными красками: гуашевыми либо клеевыми. Издревле рукописные книги снабжались красочными орнаментами, затейливыми буквицами и миниатюрными картинками тончайшего письма. Обрез книги нередко окрашивали в самостоятельный цвет или золотили — и для красоты, и для пущей сохранности.
Обыкновенные главы и зачала всех четырех Евангелий написаны на полях красными чернилами, «чернописанные главы» — соответственно черными. Все титлы — златописанные, то есть прописаны клеевой краской на сусальном золоте. При этом особое внимание следует уделить и тому обстоятельству, что каждое Евангелие открывается живописной страницей — красочной миниатюрой, представляющей широкий растительный орнамент рамки и изображение соответствующего евангелиста. Матфею книгу с облаков подает ангел. Марку — орел. Луке, окруженному книгами, еще одну подает телец. Иоанн диктует ученику Прохору, а книгу им подает лев.
Последняя из миниатюр, очень сочная колористически, примечательна еще и тем, что как бы сливается с образом самих пересопницких переводчиков и писчиков. Точно так же, как Иоанн и Прохор, Григорий и Михаил сидели в одной келье и пять лет изо дня в день, склонившись над страницею, выводили буквы Евангелия. Кто рисовал миниатюры, точно не ведомо. Но нет оснований полагать, что переводчики заказывали их какому-то известному мастеру — в картинках очень много очевидной местной прелести и непосредственности. Подбор цветов и растительных мотивов, единый для всей книги, тоже красноречиво свидетельствует о пересопницком происхождении миниатюр. Более того, стоит обратить внимание на лица изображенных евангелистов. Не исключено, что в них отражены портретные черты писцов и переводчиков Пречистенского монастыря. Образы лишены обычной в таких случаях приглаженности, обобщенности, трафаретности. В миниатюрах все конкретно: и подставка под ногами, и столешница, и чернильница, и то, чем писалось Евангелие.
Это весьма важная деталь. Поскольку птичьи перья хрупки и ломки, профессиональные писцы использовали для работы п а т ы к — особым образом заточенный фрагмент стебля очерета, местного болотного камышового растения. Следует подчеркнуть, что пересопницкие писари были искуснейшими мастерами своего дела: все полтыщи листов пергамента заполнены изумительно четким, чистым, красивым почерком согласованного размера, нажима и цвета.
Крест первопроходцев
Однако техническая сторона дела, хоть и интересная сама по себе и привлекательная для исследователя своей многогранностью, в данном случае, несомненно, второстепенна. Ибо создание рукописного Евангелия — это не только и не столько послушание, ежедневный многочасовой труд, но и высокий духовный подвиг.
Остановимся на особенностях первого перевода Евангелия, на проблемах, связанных с отношением официальной церкви к священным книгам на «простом языке», к историческим парадоксам, поджидавшим первопроходцев в области перевода.
Здесь не станем касаться глубин древнееврейских, греческих, церковнославянских. Мы в шестнадцатом веке. И уже есть пример перевода Библии на немецкий язык.
Миниатюрные книжки Лютера, напечатанные в типографии Лукаса Кранаха, снабженные его же гравюрами и комментариями переводчика, расходились огромными по тем временам тиражами. Низкая цена делала их доступными всем горожанам, ремесленникам, землепашцам. «Низкий» немецкий язык, на котором книги были написаны, — тот же язык повседневного общения в поле, в кабаке, на ярмарке и на исповеди — делал Библию ближе, понятнее. Мартин Лютер своим переводом вызвал бурю негодования блюстителей устоев католической церкви, он замахнулся на самое важное в церковной власти — на неоспоримость, незыблимость авторитета, слова произнесенного с амвона.
Он был проклят, гоним, осуждаем. Но правота его протеста сформировала широкую народную поддержку и материализовалась в Лютеранскую протестантскую ветвь христианского вероисповедания.
Под явным влиянием дела Лютера начал печатать главы своей «Бивлии руской» доктор философии Краковского университета и доктор медицины Падуанского университета Франциск Скорина. До Скорины Библия в нашем отечестве существовала только на церковнославянском и греческом языках.
Понятно, что ни Русь Литовская, ни Русь Московская не приветствовали первые ростки отечественного книгопечатания Скорины. В Виленской типографии доктору Франциску удалось за три года напечатать в 1525 г. лишь две книги. Затем грандиозный пожар, уничтоживший большую часть города, и прочие тяготы отвернули Скорину от великого просветительского подвига.
Он сидел в долговой тюрьме. Его книги были запрещены и сжигаемы. После Люблинской унии 1569 года просветительский труд Скорины стал просто вызывающе антигосударственным. С другой стороны, и Русь отгородилась от книг Полочанина за приписываемое родство с Библией Лютера.
Дата смерти Скорины неизвестна. Считается, что он прожил шестьдесят лет и покинул сей мир в 1551 году. Что весьма и весьма символично, так как именно в эти самые годы в пересопницком Пречистенском монастыре уже велись подготовительные работы к переводу и написанию первого русского Евангелия, — то есть обозначается прямая эстафета и преемственность традиции просветительства на отчих землях.
Михаил и Григорий работали самозабвенно и платы за свой труд никакой не требовали и не получали. Пять лет изо дня в день двое подвижников веры, склонясь над листами пергамента, выводили букву за буквой. Возникал ли перед ними вопрос — зачем, собственно? Ради чего? «День и ночь молились лишь о том, чтобы Господь сподобил видеть дела сего конец, — пишут они. — И почитати в нем начертанные письмена».
Августа месяца 29 дня года 1561 в монастыре на высоком месте у слияния Стублы и Горыни закончено было писание четырех Евангелий.
Судьба этой книги воплощает в себе судьбу всего народа нашего, нелегкую, но праведную.
Путь Книги
Уже в 1630 году Пересопницкий монастырь становится иезуитским коллегиумом. Понятно, что до того вместе с бегущими на восток от католизации славянских земель православными монахами, а может быть, и в карете состоятельного богобоязненного и сознательного обывателя, было вывезено и Четверокнижие. Понимание ценности Евангелия ассоциировалось с отстаиванием естественного права на собственную речь, собственную душу, собственную веру, за которые наши предки никогда не жалели жизни.
И весь семнадцатый век Пересопницкое Евангелие послушанием верных монахов и стараниями честных граждан перевозилось и перепрятывалось, как реликвия, как символ веры, как слово правды. Оно читалось священниками, слушалось паствой и действовало сильнее прочих призывов или убеждений — ибо Бог говорил с народом на его родном языке.
В начале Северной войны в 1701 году Пересопницкое Евангелие всплывает из полуторавекового небытия: гетман Иван Мазепа приносит его в дар Переяславскому епископскому престолу. Дарственная надпись начертана писарской рукой на старом пергаменте. Таким образом, в судьбе Пересопницкого Четверокнижия гетман Мазепа отмечен документально. Именно старанием Переяславской кафедральной братии подсказано было надлежащее оформление Евангелия за счет гетманских пожертвований на восстановление храма.
В 1837 году Пересопницкое Евангелие было найдено Осипом Бодянским.
Осип Максимович Бодянский (1808—1877), славист, закончивший филологический факультет Московского университета, обучался (1825—1831) в Полтавской семинарии, где его однокашниками были Андрей Козачковский и Игнатий Павлович Житецкий, друзья Шевченко. Сын Житецкого Павел Игнатьевич (1856—1911), будучи членом-корреспондентом Академии наук, напечатал в 1876 году в Киеве книгу «Описание Пересопницкой рукописи». Сам же Осип Максимович стал знаменитым после того, как, заканчивая университетский курс, поехал на родину, и в Переяславе в библиотеке духовной семинарии ему показали два пергаментных Евангелия. Бодянский описал их в своем отчете министру образования: «Писано прекраснейшим большим уставом, весьма хорошими чернилами, всех листов в нем 482. Это единственный памятник перевода всех четырех Благовестий на южнорусский (малороссийский, русинский, украинский) язык».
То, что Бодянский поехал в Переяслав не случайно и обратился именно в семинарскую библиотеку намеренно с целью обнаружить там нечто выдающееся, подтверждает сохранившийся в архивном фонде Киевской духовной академии «Каталог казенных книг библиотеки Полтавской духовной семинарии», составленный в 20-е годы девятнадцатого столетия. В разделе «Б» каталога «Библиотека российская» читаем:
«1. Четверо-евангелие, писанное на пергаменте. 1568 г. в малиновом бархате.
2. Четверо-евангелие. Писанное на пергаменте. 1561 г. в зеленом бархате».
Как мы помним, Осип Максимович совсем недавно, как раз в годы составления каталога, обучался в этой семинарии и не мог не слышать о том, что в тамошней библиотеке хранились два уникальных экземпляра рукописных Евангелий. По всей видимости, как и все семинаристы, он мало значения придавал такому обстоятельству жизни, как пребывание в одном здании с памятником шестнадцатого века. Однако став молодым ученым, Бодянский по-иному взглянул на хранившиеся в библиотеке книги и открыл миру Пересопницкое Евангелие. Именно оно значится под номером два — в зеленом бархате.
В 1842 году Бодянский уже стал профессором кафедры славянской литературы. В 1845-м выбран секретарем Московского общества истории и древностей российских. Редактировал периодическое издание этого общества — знаменитые «Чтения». Под редакцией Бодянского напечатан был, в частности, «Литопис Самовидця».
Именно с описания Осипа Бодянского в его донесении министру и начинается, собственно, научное освоение и осознание феномена Пересопницкого Евангелия.
Современная польская энциклопедия «Ведза о ксенжке» («Знание о книге») отводит этому незаурядному памятнику целую страницу. Свою квалифицированную информацию автор статьи заключает сожалением, что Книга до сих пор недоступна читателям и не издана факсимильным способом. Все это и на сегодня так. Удручающее положение недоступности раритета усугубляет тот прискорбный факт, что многие люди даже с высшим гуманитарным образованием вообще ничего не слышали о Пересопницком Евангелии.
Книга, рожденная в середине шестнадцатого столетия, сбереженная стараниями безвестных героев и подвижников, по праву стала частицей национального духовного сокровища всех славян, неотъемлемой составляющей нашего прошлого, нашей живой истории и нашего настоящего.
Именно на Пересопницком Евангелии держит руку Президент Украины, когда дает народу присягу на верность. Для этого раз в четыре года Книгу извлекают из хранилища.