"Отелло" Уильяма Шекспира в постановке Королевской шекспировской компании (RSC) - совершенно новый спектакль. Режиссер Икбал Кхан попытался внести свою лепту в осмысление расового и чувственного конфликта, будоражащего землян уже более 400 лет. С тех пор как великий бард сочинил свою трагедию.
"Я черен, вот причина!". Это говорит Отелло (Хью Куарши) в минуты страсти роковой. Уже осознав истоки драмы, которая подходит к катастрофе - трагедии непоправимой.
У режиссера Кхана знаменитую реплику в переводе Б.Пастернака с долей актерской вольности легко мог бы произнести и Яго. В британской постановке его играет Лусиан Мсамати. Темнокожий актер. Отменный лицедей. Настоящая находка для этого новейшего перепрочтения "Отелло".
В великой трагедии великого барда, как известно, на виду конфликт этих двоих. Отелло и Яго. Их часто рассматривают как противостояние двух рас. Борьбу двух миров. Непримиримый поединок европейской и иных цивилизаций. На заданную тему написаны тюки диссертаций и методичек. Но современный режиссер (на то он и современный) разворачивает старый конфликт "борьбы миров" - в новую интересную сторону. В сторону внутриплеменного конфликта.
Дело в том, что Отелло и Яго, по версии режиссера, оба - темнокожие парни.
Оба красавцы и отменные воины. Судя по всему, когда-то (еще до военной операции) они, взявшись за руки, ходили по растрескавшейся на солнце горячей африканской земле. Оба охотились на одних и тех же львов и тигров. Оба болтались, как бананы, на одной и той же пальме, не ведая печали и не думая о том, что их ждет.
"Ты и я - одной крови!". Девиз Маугли вроде бы тоже о них.
Однако неумолимый рок событий, согласно той же режиссерской версии Кхана, интересно корректирует местоположение в обществе и в табели о рангах этих двух прежних соплеменников, прежде закадычных друзей.
И сколько бы ни гремели оды о великих доблестях полководца и мавра Отелло, этот гром всегда будет оглушительным для ревнивого сердца его соплеменника Яго. Поскольку на месте триумфатора, сердцееда и властелина, очевидно, мог быть и кто-то другой.
Куарши и Мсамати - Отелло и Яго - великолепный дуэт в постановке Кхана. Темнокожие актеры лихо играют, подмигивая друг другу, где-то доверяя друг другу, а где-то скрывая друг от друга нечто тревожное и сокровенное, поскольку полного доверия между ними все-таки нет.
Яго, заплетая узор своей знаменитой интриги (призванной спровоцировать ревность Отелло к его жене Дездемоне и повернуть ход событий в нужном подлецу направлении), на первых порах и в первых эпизодах - просто играет и упивается своей опасной игрой. Тема Яго, в исполнении Мсамати, - тема осмысленного и коварного бунта Шута. Так и есть! Хорунжий Яго при полководце Отелло - настоящий шут, весельчак, балагур. Он строит веселые рожицы. Дразнит женщин, поддевает сослуживцев. Кажется, сети коварства, сплетаемые им в петлю, это всего-то навсего изящный венок на голову триумфатору и соплеменнику.
Он хорошо знает нрав своего друга и господина. Все-таки одно племя их взрастило, вскормило и воспитало. Яго не может - изначально - целиться ему в самое сердце. А вот поиграть, слегка позабавиться, взбодрить застывшую кровь себе и другим - вот на это Яго еще как способен.
Для Яго в этом спектакле нет ни ночи, ни дня - сплошная бессонница. Он неутомим. Как юла, вертится и кружится вокруг собственной оси. Втягивает в орбиту игривых коварств всех подряд. Раз за разом он собирает какие-то соринки с пола, зачищает и метит свою территорию. Не потому, что жаждет "чистоты", а потому, что ему есть до всего дело.
Но вот, друзья, подлым образом уже похищен роковой платок Дездемоны. На жену Отелло и лейтенанта Кассио уже наброшены силки. Игривый шут, замысливший лицедейский бунт с целью подразнить соплеменника, непроизвольно сам попадает в свою же ловушку…
Теперь, пожалуй, главный эпизод британского спектакля. Нет, не там, где "Молилась ли ты на ночь?..". А задолго до "удушения". Когда Отелло и Яго пока наедине. И последний вливает очередную порцию ядовитого нектара в ухо соплеменнику. Слегка кривляясь, лжет об измене его жены.
Кажется, согласно Шекспиру, желанный эффект вот-вот будет достигнут.
Но… Режиссер резко меняет облик венецианского мавра. Выражение всегдашнего покоя на его лице резко сменяется какой-то неожиданной, едва ли не клинической маской. Вот это поворот…
Каким зритель видит венецианского мавра вначале? Когда Брабанцио проклинает свою дочь, и когда обвиняет Отелло в колдовстве, то есть в том, что темным путем отобрал у отца родную кровинку… Все эти унизительные моменты - на людях - Отелло переносит спокойно и сдержанно. Вроде муха жужжит над его головой, а не извергает проклятья разъяренный "тесть". Мавр, красивый человек, чем-то похожий на Нельсона Манделу, настоящий политик. Более того, он - честный политик и воин. Хью Куарши в первых блоках спектакля подчеркивает эдакое воплощение честности и верности человеческой своего героя. Честности перед самим собой (он ничего ни у кого не крал) и верности долгу (готов воевать до последней капли крови за правое дело).
И что получается? Фрагмент надуманной информации, собственно, фейк, внедренный в мозг мавра, становится "вирусом" в его организме. Вирус приводит к сбою системы, физической и психической. Платок жены Отелло принимает не только как знак измены возлюбленной, но и как исключительную улику - свидетельство предательства его самого как воина и честного человека. Ибо честный и верный человек более всего и не допускает предательств. И Дездемона для него - не только любимая жена, но и частица мироздания, укорененного в войну, где за предательство - расстрел или повешение.
Итак, Отелло буквально приковывает Яго - к стулу. Натягивает ему на голову целлофановый пакет. Избивает до крови. Он его пытает. Он буквально вытряхивает из Яго - не сладкий нектарин рассказов об изменах, он требует улик и доказательств. Иначе первым, кто падет в таком "бою", и будет Яго.
Теперь у Яго выбора не остается. Он должен врать дальше. Еще мощней плести интриги. Поскольку жертвой станет только он. В его глазах навеки поселился страх. Он знает: демоны уж вырвались наружу. Пути назад не остается. То, что раньше для темнокожего шута казалось забавой на грани, теперь перерастает в животный страх - в желание спасти хотя бы собственную шкуру. Прежняя игра в платки и сплетни закончена. После сцены пытки они резко меняются оба. Яго - исключительно вероломный интриган. А в Отелло просыпается старая военная контузия. Кажется, его тело уже не подчиняется ему. И тот самый фрагмент фейковой информации - о предательстве - загоняет мавра в состояние некой обреченной психической одержимости, в кокон едва скрываемого физического увечья.
Вот здесь - великая трагедия.
Спектакль Икбала Кхана, судя по всему, британские критики не относят к числу выдающихся премьер текущего сезона. Во всяком случае, вестей о каких-то притязаниях "Отелло", скажем, на премию Лоуренса Оливье пока не поступало. Напомню, сам Оливье в середине ХХ в. когда-то гениально играл мавра, предлагая концепцию "жертвы и палача", влюбленного и непокоренного.
Тем не менее, нынешний "средний" уровень конкретного британского спектакля настолько качественный и добротный, умный и юмористичный (а также осмысленный и беспощадный), что мы можем лишь грезить о подобном мейнстриме на местных академических сценах.
Спектакль Кхана - выразителен и заразителен.
В текст Шекспира режиссер и актеры вроде непроизвольно впускают свежий воздух улицы. Обдают старинное фолио дыханием нашей теперешней жизни. Игра - эмоциональна, когда требуется - умеренно сдержанна.
Сценография и костюмы - не "в эпохе", а во взаимопроникновении разных эпох. Военные атрибуты современности уместно соседствуют с элегантными платьями древности. Ничто не шокирует глаз. Ничто не режет ухо. Сценическая площадка - словно высунутый язык, игриво показанный публике. Это - выступ, специальный пандус. Внутри которого есть мини-бассейн, как бы лужа, в которой можно утопить честного человека.
Если главный конфликт спектакля Кхана не расовый, а внутриплеменной, это не значит, что посреди поединка двух темнокожих парней нет места белой женщине. Дездемона в исполнении Джоэнны Вандерхам - белокурая красавица, потенциальная женщина-амазонка. Смени она свой праздничный элегантный средневековый наряд на военную амуницию - и нет сомнений, почему именно ее выбирает этот Отелло, честный воин и верный муж.
А потому что помимо женщины он видит в ней еще и соратника, друга по оружию и вере. Их роднят сильные характеры, едва ли не кристальная честность.
Если Пушкин когда-то написал, что главная трагедия Отелло не в том, что он ревнив, а в том, что слишком доверчив, то здесь трагедия немножко в другом. Этот Отелло вообще никому не доверяет. Только себе. Но он - честен! Он как металл, холодный и строгий. И только ржавчина мнимого предательства может изуродовать эту стальную натуру.
В спектакле Икбала Кхана, естественно, не может быть даже признака пафоса или заламываний рук. Едва заметные инъекции иронии и добродушной "игры в игру" - все это есть, когда сцена превращается в танцплощадку для мавританской хореографии. Или в арену схватки разгоряченных военных.
"Эпическое" в этой шекспировской насыщенной истории здесь перетекает в "частное". Частный конфликт соплеменников - двух темнокожих - разрушает личную жизнь каждого. Это - то же самое, если бы море решили перелить в трехлитровую банку - и возник бы подобный "частный" казус: вроде бы умные люди, а что натворили?
Итог истории известен: все умирают. Коварство побеждает честность. Шекспир и Шиллер нас предупреждали.
Спектакль Королевской шекспировской компании (RSC) "Отелло" представлен Британским советом в Украине в рамках проекта "Британский театр в кино".