В эпоху бурного дробления империи на самостоятельные княжества не сформировавшееся еще национальное самосознание ликовало от пьянящего духа свободы, казалось, что стоит лишь приставить к слову «Родина» эпитет «независимая» — и все мы увидим «небо в алмазах». Разменяв несколько лет назад второй десяток независимого существования, мы видим небо — глубокое, родное, звездное, лишь с алмазами по-прежнему туго. Да и верно, ничто не делается по мановению волшебной палочки. И предмет для размышлений есть в различных сферах деятельности. Телевидение, из-за которого ломаются копья, бьются капиталы, плетутся интриги, — одна из них.
Одним из первых шагов национального самоопределения было волевое отключение 50-миллионной аудитории от российских, бывших центральных, каналов, которое поневоле заставляло большинство прикормленных к ящику зрителей смотреть и даже пытаться любить собственное ТВ. И надо сказать, что на этой ниве были серьезные достижения. Одним из приоритетных и принятых зрителем был канал «1+1», созданный крепкой профессиональной командой во главе с Александром Роднянским. Известный режиссер, обладатель множества наград престижнейших международных киносмотров, дважды номинант «Оскара», став успешным продюсером, сделал серьезную заявку на создание общенационального канала, с приоритетом украинского языка и украинского менталитета. Собственные программы, одна за другой появлявшиеся в эфире, были разными по стилю и уровню мастерства их создателей, но вызывали неизменный интерес у зрителей и яростные споры.
С июня 2002 года Александр Роднянский, оставаясь совладельцем канала «1+1», возглавил в сопредельном государстве один из самых успешных новых каналов — СТС. Он серьезно приумножил долю этого канала за прошедшие полтора года. В феврале 2004-го совет директоров SFC, сопредседателями которого являются Ханс-Хольгер Альбрехт (MTG) и Петр Авeн (Альфа-банк), назначил Роднянского президентом Story First Communicatioms.
А украинское ТВ, не возвратив в эфир российские каналы в полном объеме, заполонило свой его программами, приобретенными на вкус украинских менеджеров, и сериалами. Именно о глобализме на ТВ мы повели разговор с Александром Роднянским, которому судьба украинского ТВ не безразлична.
— Александр Ефимович, то, что предлагается всеми без исключения украинскими каналами — некий усредненный продукт, чаще чужого производства. Грядет глобализация ТВ? Будет ли вообще существовать понятие «национальное телевидение»?
— Давайте сначала разберемся, что такое телевидение сегодня. С одной стороны, это не более чем рефлекс. Рефлекс процессов глобальных и важных, включающих и общественные, и политические, и культурные течения. Телевидение привычно называют «отражением» того, что происходит в обществе в целом. С другой стороны, я верю в то, что телевидение непосредственно является постановщиком той реальности, в которой мы все находимся. Очень небольшое количество людей — не более 4% — способно отличить реальность подлинную от реальности телевизионной. Большая часть аудитории живет, если хотите, в телеэмпирической реальности. Это значит, если телевидение не говорит об определенных процессах или фактах, то они попросту не существуют. Здесь уместна фраза одного из моих друзей: «Если мы не сообщили, что Сомали бомбили, значит, Сомали не бомбили». Если мы не говорим, что страна Сомали есть как таковая на карте, то для телезрителей в Украине ее нет. Иными словами, телевидение несет ответственность как за моделирование того типа реальности, который будет необычайно комфортным для общества, так и за рефлекс реальности существующей. Двойная и достаточно сложная задача. Мы же привычно рассматриваем телевидение с точки зрения советской идеологической машины, формирующей общественное мнение. Как инструмент, способный в той или иной степени позитивно или негативно влиять на важные для политической элиты системы координат.
— А сегодня эта функция не присуща ТВ, вы ее исключаете?
— Нет, я смотрю на нее значительно шире. Это для меня —постановка реальности, где не важны персоналии или фамилии людей, которые сегодня определяют лицо украинской политики. Мне важна сумма контекстов, политическое соотношение этих людей и политических групп. Сумма этих контекстов, привнесенных в умы людей, живущих в нашей стране. Поскольку она будет определять ту реальность, которая может сложиться. В свое время политической элитой была разработана концепция Украинского государства, которая подразумевала среди множества характеристик еще и наличие национального телевизионного процесса, специфичного и отражающего непосредственно интересы своей культуры, своего народа. Поэтому мы, исходя из естественно сложившегося и столь преуспевшего в Восточной Европе принципа моделирования независимого государства, предполагали, что телевидение под названием «1+1» станет необходимым элементом нового проекта под названием «Украина» — независимого, европейского, рыночного, либерального, с западной системой ценностей государства, чем-то похожего на Польшу, а чем-то — на Чехию или на Германию. Государства с популярным собственным телевидением, собственными журналистами, новостями, шоу и сериалами всех жанров.
Но мы столкнулись с той же проблемой, с которой столкнулось общество в целом. Как идея украинской государственности требует достаточно длительного времени для того, чтобы созреть в умах многих миллионов, так, вероятно, она требует огромных усилий интеллектуалов, и прежде всего элиты, для артикулирования основных характеристик брэнда под названием «Украина». И только в этом случае украинское телевидение могло бы стать одной из этих характеристик. Этого не случилось. Проект страны не был детально разработан и предложен к общественной дискуссии. Не были найдены объединяющие почти 50 миллионов очень разных людей стратегические принципы. Не была создана общая мифология. И не спроецировано будущее состояние страны, общества и граждан через 5, 10, 20 и тем более 50 лет. Соответственно, украинское телевидение не стало площадкой диалога и дискуссии всех элит и общественных групп, публично не выявило противоречия и не обеспечило сотрудничества. Свою роль сыграла инерция общего развития всего постсоветского пространства. Пространства, в котором российские медиа, унаследовавшие от прежних времен не только профессиональные и технологические ресурсы, но и сформированную государственную мифологию (сегодня — скорее идеологию), получили решающее преимущество. Мы попали в ситуацию, когда украинское телевидение как фактор национального развития оказалось в стране телевидением «нишевым», то есть выражающим интересы не общества в целом, а какой-то его части, пусть очень большой. «Нишевым» — то есть не востребованным той частью зрителей, которые могут соглашаться или не соглашаться с отдельными высказываниями, конкретными журналистами, спорными позициями, но, безусловно, ожидают от своего телевидения главного — нового взгляда на новые общественно-политические и культурные процессы, новых ответов на вопросы нового времени.
Знаете, что сегодня в прайм-тайме украинского телевидения? Как мы отвечаем на вызов времени? В прайм-тайме украинского телевидения — проекты, программы или сериалы, как правило, произведенные не в Украине. Не было бы программы «Окна», телеканал «Новый» имел бы в два раза меньшую аудиторию. Программа эта не является предметом культурного украинского обихода, да и просто культурного обихода. Но, вероятно, отвечает зрительским запросам. Если бы на «1+1» не было нескольких ежедневных документальных передач и авторских ток-шоу с нашими ведущими журналистами, было бы вообще грустно. И хотя в Украине эти проекты востребованы, их рейтинговые показатели не сопоставимы с невероятным успехом российских телесериалов. Множества сериалов, которые по характеру происходящих там событий, действующих лиц вроде бы не имеют отношения к Украине. Тем не менее, они вызывают огромный интерес, а значит — и идентификацию с определенными героями. Происходит моделирование новых жизненных процессов на языке, который является универсальным для постсоветского пространства и который в качестве культурного кода остался прежним. И мы, все журналисты и продюсеры, политики от власти и оппозиции, интеллектуальная элита — все те, кто ответственен за создание новой системы координат и новой социальной модели — некой социальной перспективы, в которую должны спроецировать себя граждане новой Украины, не предложили альтернативы. А в жесткой конкурентной рыночной борьбе все каналы вынуждены реагировать на запросы аудитории и предлагать ожидаемое. Отличается ли сегодня украинский зритель в своих вкусах от зрителя российского? Посмотрите на список сериалов, занимающих первые места в российских рейтингах, — он не очень отличается от украинских. Но разве лишь телевидение этому причина?
— Мы пришли к тому, что украинский зритель все равно смотрит российские программы, но в том виде, который предлагает украинский менеджер. Может, имеет смысл полностью транслировать российские каналы?
— Нет. Украинский зритель за последние 10 лет уже четко сформулировал для себя, что его жизнь и будущее детей, семьи, страны в целом решается в Украине и, соответственно, следит за событиями, происходящими в Москве, в России, далеко не в первую очередь. Новости — информационная ткань телевизионных каналов — принципиально важны для украинского зрителя. В свое время я был сторонником достаточно решительных протекционистских мер по отношению к нашему телевидению. Мне казалось необходимым не только отключение российских каналов и создание особых условий роста для каналов наших, но и отказ от практики ретрансляции российских каналов в облике совместных предприятий. Это, без сомнения, изменило бы характер развития отечественного телевидения, оказавшегося в ситуации заведомо проигрышной. В силу несопоставимости финансовых, профессиональных и технологических ресурсов. Но уже поздно об этом говорить. Попытки волюнтаристски повлиять на объективную реальность — от изменений в законодательстве, касающихся рекламы, до приказов о срочном переводе всех теле- и радиоканалов страны на украинский язык (на тринадцатом году независимости) — не помогут. Только наличие полноценной концепции развития национального медиа-пространства, являющейся частью концепции значительно более широкой и важной — ясного для граждан проекта развития страны, может постепенно изменить сегодняшнее положение дел. А сегодня украинские каналы сформированы по отношению к российским каналам по сетевому принципу. Это означает, что часть эфирного времени предоставляется для своих новостей и ток-шоу с нашими украинскими персонажами, политиками, актерами, художниками и т.д., а значительно большая часть эфирного времени — это так называемое универсальное программирование: российские сериалы, американские блокбастеры, российские же развлекательные форматы.
— Есть ли специфика в производстве украинских развлекательных программ?
— На данном этапе она не просматривается. Если, допустим, демонстрируется сериал на основе событий российской истории и он пользуется большим успехом, то будет ли пользоваться успехом сериал, который сделан на материале из истории украинской? Вероятно. Но вряд ли успех будет еще большим. Будет ли это интересно российскому зрителю? Возможно, но сомнений много. Смотрят не в силу политических мотивов, а благодаря драматическим коллизиям и наличию объемных характеров. И, конечно, узнаваемости новых жизненных контекстов и новых героев. Контекстов и героев, идентифицируемых как «свои». И, судя по зрительской реакции, российские сериалы и актеры — свои. Это важно. Есть много других примеров. Скажем, бельгийское телевидение: много бельгийских информационных программ и еще больше развлекательных французских. Всё, о чем мы говорим, сводится к одному. Когда в Украине станет выгодно производить тысячи часов сериалов, как сегодня в России, они немедленно появятся. Будут ли они во взгляде на реальность принципиально отличаться от российских — вот главный вопрос.
— Это всё, безусловно, логично. Но ваша логика построена на очень грамотном бизнесовом подходе. И только. Выходит, мы 10 лет напрасно боролись за самостоятельность. Может быть, всё-таки нужно искать свой путь, не вливаясь в общий котел?
— Для меня такая постановка вопроса в целом неприемлема. Бизнес — это же не только извлечение финансовых результатов из экономической деятельности. Бизнес — это более или менее справедливый инструмент устройства общества, который приносит идею конкуренции, идею реализации или самореализации талантливых людей, идею качественного удовлетворения человеческих потребностей. И если бы руководствовались критериями бизнеса, а не довольствовались ритуальными разговорами на темы духовного воспитания, мне кажется, было бы больше смысла. Нельзя делать бездарные телевизионные проекты и оправдывать их существование внетелевизионными критериями. Нельзя конкурировать с российским рынком силой — он сегодня в девять раз превышает украинский. Телевидение — это серьезнейшая индустрия, в которой все построено на финансовых возможностях и экономической целесообразности. Если государство не в состоянии обеспечивать достойное функционирование государственного телевидения, то украинский рынок, который является единственным источником существования негосударственных каналов, не в состоянии дать им возможность на равных конкурировать с российским рынком. Это не то чтобы логично, это — правило жизни. Конечно, можно заявить, что телевидение в Украине неукраинское, и предложить ввести квоты. Не поможет. В России нет квот на нероссийские программы, потому что не интересно смотреть российскому зрителю иностранные сериалы и фильмы. Какие могут быть квоты? Это — антирыночная и антизрительская мера. Зритель хочет смотреть российские сериалы и найдет способ добиться своего. А мы снова столкнемся с необходимостью предложить альтернативу. Это рынок — плох он или хорош. Рождение независимого государства еще не означает создание независимого рынка. В мире более 200 государств и не более полутора десятков независимых медиа-рынков.
— В Украине достаточное количество людей, занимающихся СМИ, обвиняют вас в том, что, возглавив СТС, вы сменили отстаивание интересов национального телевидения на продвижение в эфир глобального сетевого телевидения. Какая у вас позиция на самом деле?
— Здесь путаница, связанная с привычной для Украины
изолированностью от международных контекстов, в том числе и телевизионных. Не существует такого конфликта. Он лишь в умах узкомыслящих людей. Это плоское представление об огромном мире необычных идей, ярких личностей, больших денег и фантастических проектов, который представляет собой современный медиа-рынок. И моя позиция никогда не менялась — я хотел бы видеть украинское телевидение, как и всю Украину в целом, специфической и неотъемлемой частью международных контекстов. Я надеялся и надеюсь на победу здравого смысла и экономически мотивированных критериев в медиа, как и в стране в целом. Я сопротивлялся и буду сопротивляться попыткам выдавать желаемое за действительное и таким образом навязывать идеологические рамки свободному рынку. Уважаю идею ответственности перед обществом и аудиторией и поддерживаю идею создания общественного телевидения. Защищаю права акционеров и собственников, всех частных средств массовой информации в стране — это аксиома. И действую в логике развития каждого проекта, за который отвечаю в соответствии с его конкретными целями и стратегией роста. Так я всегда полагал, что «1+1» должен оставаться украинским каналом, способным реализоваться прежде всего в Украине, он и должен отвечать на вопросы украинцев, которые возникают ежедневно и ежечасно. Именно поэтому у нас очень сильные новости и большое количество авторских журналистских программ. Именно поэтому в эфире были десятки тысяч часов западных сериалов и тысячи фильмов, дублированных на отличный украинский язык. Именно поэтому «1+1» стал в Украине пионером во всех современных жанрах: первые дебатные шоу, первые «ночи» выборов и событийные «марафоны», первый успешный телесериал с узнаваемыми реалиями нашей современной жизни — «День рождения Буржуя», первое масштабное форматное шоу «Первый миллион», документальные сериалы о Шевченко, «Украина. 10 лет Независимости», «Война. Украинский счет». По-настоящему популярные собственные ведущие О.Герасимьюк, А.Мазур, Ю.Макаров, В.Пиховшек, А.Безулик, Л.Добровольская, О.Терещенко, А.Борсюк, С.Полховский, Е.Зинченко. Конечно, я называю лишь удачи — но речь идет о моей позиции в отношении облика «1+1». Облика, который менялся и меняется как со сменой зрительских предпочтений, так и в силу общественной ситуации. Но не изменился в главном — в приверженности украинскому брэнду. С точки зрения правил игры, это частное предприятие, это бизнес, который должен быть финансово успешным. И потому в эфире «1+1» и российские сериалы, и американские блокбастеры. Мне тоже бывают непонятны предпочтения массовой аудитории. Но я не имею права их игнорировать. Я не занимаюсь политикой при помощи медиа, а создаю и развиваю проекты. Очень несхожие между собой проекты, но очень связанные базовыми принципами — креативные, лидерские, финансово прозрачные, организационно гибкие. И потому «1+1» — украинский (!) канал, лидер рынка; СТС — самый динамично развивающийся телеканал России, Story First — наиболее перспективный медиа-инвестор в Восточной Европе.