Андрей Жолдак вернулся из Петербурга, с Десятого международного театрального фестиваля «Балтийский дом», — и якобы с победой. На пресс-конференции режиссер скромно пересказал журналистам все те похвалы, которыми его оделяли в городе на Неве. Тут и один из крупнейших режиссеров современности, и авангардный из авангардных — словом, целый набор комплиментов, на любой, как говорится, вкус. Может, российские театральные критики вместе с режиссерами Жолдака и почитают, но вот о бурном успехе его «Тараса Бульбы» среди обычных зрителей фестиваля говорить не стоило. Конечно, они, зрители, мало что в искусстве понимают, куда им... Зато вот свои, театрально- тусовочные люди понимают куда больше, жаль, что зрители не из них одних состоят... Спору нет, есть искусство массовое и элитарное, но называть спектакль элитарным только потому, что он скроен по всем правилам эпатажа, явно не стоит. Эпатажность — еще не гарантия элитарности, особенно когда является самоцелью.
По мнению Жолдака, в наше нелегкое время следует всячески поддерживать формалистический театр. Стоит-то стоит, но если этот формализм заключается в том, чтобы выпотрошить из спектакля содержание, то никакие отговорки вроде: «Ах, вы не понимаете, это спектакль для гурманов...» не замаскируют того простого факта, что король-то голый. Жолдаковский формализм пока заключается в том, чтобы побольнее и потяжелее оглушить зрителя. Может быть на языке тусовки это и называется авангардом, но, говоря на языке простых смертных, это самая обычная чернуха, правда, в больших дозах и с претензией на элитарность. Вот и получается, что боевые учения в Запорожской Сечи из спектакля «Тарас Бульба» напоминают бега лагерных доходяг под руководством зверюги из органов — подобные зрелища мы уже видели во многих фильмах. Но нагнетание ужаса и жестокости должно иметь какую-то цель, какой-то моральный пафос, а если его нет, то выходит, что «он пугает, а мне не страшно», как сказал один писатель-классик о своем младшем собрате по перу.
На пресс-конференции Жолдак удивлялся, что на родине его спектакли считают авангардными, а за рубежом — реалистическими и даже натуралистическими. В этом режиссер прав — грубого натурализма, перед которым автор «Жерминаля» благонамеренный романтик, в его спектаклях больше, чем авангарда. Три чеховские сестрицы, одетые в телогрейки и обутые в валенки, казаки, гоняющие по сцене до седьмого пота и полного изнеможения, и их подруги на лесоповале в таких совковых лохмотьях, что героини фильма «Девчата» в аналогичных сценах кажутся разодетыми как на бал — какой уж там авангард, а тем более элитарный! Натурализм с совковыми аллюзиями и, несмотря ни на что, тайной к этому совку любовью...
По словам режиссера, «Тарас Бульба» поедет на «Золотую маску». Что ж, крепись, Россия! Если на родине к жолдаковской «школе скандала» уже привыкли, то в России она еще продолжает вызывать удивление и даже испуг. В самом деле, давно уже никто не запирал петербуржцев на время спектакля в клетки — деревянные мини-камеры с припасенной для этого случая подушкой на каждую зрительскую душу — и не заставлял первые полчаса смотреть на сцену сквозь щели в досках, пока актриса с обнаженной грудью, выдоив из этой самой груди молоко, не вспомнила о бедолагах и не открыла запертые снаружи окошки...
«Вот и началась наша камерная жизнь...», — вздохнула моя соседка по клетке, когда нас запирали. Не знаю, думал ли режиссер о том, что это вопиющее нарушение зрительских прав, но уйти со спектакля пораньше камерникам не удалось. Правда, незадолго до окончания «Тараса Бульбы» нас отперли, но можно только представить, каково было сидеть в клетках зрителям, страдающим клаустрофобией! Счастливцы, сидевшие наверху, во внеклеточном пространстве, могли хотя бы встать и уйти на шедшую параллельно «Школу для дураков» Саши Соколова в постановке Андрея Могучего, главного режиссера питерского «Формального театра», а камерникам пришлось высидеть до конца. Не спорю, были у «Тараса Бульбы» и свои почитатели, сидевшие в клетках с удовольствием, но имелись и Эдмоны Дантесы с аббатами Фариа, мечтавшие из этих самых клеток выбраться, и по возможности поскорее.
Впрочем, подобные клетки — занятное изобретение для тех, кто хочет удержать зрителей насильно и избежать провала. Запереть их — и успех гарантирован. И условие поставить: пусть хлопают громче, а то сидеть им в клетках до утра. И нечего кричать о правах человека — у зрителей нет прав, особенно если спектакль эпатажный.