Главным фильмом 42-го Киевского международного кинофестиваля «Молодость» по праву можно считать немого «Шкурника» (1929) режиссера Николая Шпиковского. Картина, показанная на открытии форума, также радостно и торжественно могла бы быть показана и на закрытии оного кинофорума… в канун наших очередных «вікопомних» выборов. И герой этого фильма, и его трагикомичная коллизия - все в десятку, все актуально. …То, о чем молчит наш безъязыкий современный украинский кинематограф, многословно-сочно-образно рассказывает кинематограф немой - из глубины ХХ века.
История извлеченного из бездны «Шкурника» не менее витиевата, нежели тревожный путь гражданской войны, по которому плетется в картине на верблюде главный персонаж - киевский обыватель Аполлон Шмыгуев. Добротная и саркастичная немая лента, как оказалось, валялась долгие годы на самом дне киноархивов. И если бы не скромная запись гениального поэта Осипа Мандельштама об этом же фильме (случайно обнаруженная одним из российских кинокритиков), так и лежать бы ей покрытой водорослями или мхом. Осип Эмильевич написал о «Шкурнике»: «Шпиковский создал прекрасную игрушку, игрушку социального назначения - верблюжьего шпиона. Образ пластический. А выдумка - просто лесковская…».
Фильм недолго шествовал советскими экранами. Недели две. Впоследствии эту ленту запретили в прокате. Кинокомитет был непреклонен: «…гражданская война рассматривается в фильме только с точки зрения ее темных отвратительных сторон. Грабеж, грязь, тупоумие Красной Армии, местной советской власти и т.д. Получился скверный пасквиль на действительность…».
И правда, картина Шпиковского совершенно не «комплиментарна» для советской власти (в частности). Это остроумный и желчный кинопамфлет, снятый по мотивам рассказа В.Охрименко «Цыбала». В центре которого еще тот киевский жук-обыватель Аполлон Шмыгуев. Герой сюжета ищет свое место «в контексте» социальных потрясений 20-х. И, что любопытно, везде это место находит. И с красными ему хорошо. И для белых он свой. И с анархистами ему по дороге.
А начинается история совершенно невинно. Предчувствуя грозные залпы переворота (лихая конница уже носится туда-сюда), Аполлон решает собрать на Андреевском спуске ничейные банки консервов. И отправляется - на верблюде - в путь-дорогу, чтобы где-то подальше от центра переждать общественно-политическую непогоду. На неведомых дорожках ему встречаются не чудеса из сказок Пушкина, а все те же - красные, белые. Сначала его направляют укреплять революционные тылы «транспортными методами». Он не теряется, чувствует себя как рыба в воде в местном комиссариате. По воле случая, попав в банду белых, он и там мгновенно меняет форму одежды - и снова свой в доску! Пойманный «на горячем», на спиртном, этот же фарсовый чудак-человек снова не унывает - и удирает… на своем верном Росинанте - верблюде (на которого сразу обратил внимание Мандельштам!). Так как это животное становится одним из главных действенных образов «Шкурника». Невинное, доброе существо с двумя горбами, преданное только своему хозяину, в отличие от хозяина, преданного абсолютно всем, когда выгодно… Верблюд в «Шкурнике» мало того что зыркает умными глазами в разные стороны (вроде сканирует нужную информацию как засланный шпион), так еще и олицетворяет некую невозможную часть души человека… А сам этот человек олицетворяет только себя. Шкурника, недотепу-авантюриста. Конформиста, готового ради выгоды и комфорта хоть к черту на кулички.
Эта немая, но образно многословная картина удивляет (с позиции нынешнего дня) динамичным и выверенным ритмом, необходимым заданному жанру и сюжету. Кажется, нет на старой пленке ни случайного знака, ни «левой» физиономии: все лица гражданской войны как на подбор. Кинематографическая фактура «Шкурника», его саркастичный вольный настрой и, естественно, замечательный главный персонаж (гротескно-реалистично сыгранный Иваном Садовским) заставляют некоторых наших современников продолжительно чесать затылки и недоумевать: почему же так поздно это все обнаружили?
Нельзя не согласиться с историками кино, что «Шкурник» мог бы претендовать на почетное место в десятке лучших немых «фильм», снятых в свое время в Украине. Да и не только в «свое»! Поди найди в «наше» время новую картину столь же злую, разоблачительную и художественно состоятельную… А не найдешь. Все верблюды - на горбе которых груз проблем, тем и реалий нашей жизни - ушли в Каракумы. В этом плане подмывает задать кому-нибудь «шкурный вопрос»: может, действительно эффективнее (за большие деньги) реставрировать старинное немое и хорошее, нежели выбрасывать миллионы на ветер - на новое пустозвонное (по сути, тоже немое), но бездарное? Кто же знает, «что» действительно скрывается за «великим почином» Национального киноцентра имени Довженко, с таким азартом взявшегося за «великого немого»?
Между тем стоит добрым словом вспомнить и постановщика «Шкурника» - режиссера и сценариста Николая Григорьевича Шпиковского. Его имя никогда не сверкало в первом ряду украинского советского кинематографа. Судя по всему, это был скромный тихий человек. Который после «облома» со «Шкурником» робко ушел в тень… Стал снимать документальные эпохалки наподобие «Опыта одного колхоза». И так и не смог после расправы в конце 20-х поднять голову (как гордый верблюд в его же картине).
Николай Григорьевич родился в Киеве в 1897-м. Умер в 1977-м. В год октябрьского переворота (1917) он окончил юридический факультет Новороссийского университета. Шесть первых революционных лет занимался чем-то удивительным - работал в области изучения организации труда. А в 1923-1925 начинает сотрудничество с изданиями, которые освещали жизнь кино - «Киногазета», «Советский экран». Примерно с этого же периода Шпиковский активно работает как сценарист. И один свой сценарий доводит до киновоплощения не с кем-нибудь, а с самим Всеволодом Пудовкиным (автором киношедевра «Мать» по мотивам М.Горького).
Их совместная короткометражная комедия - «Шахматная горячка» (1925). Участвовали в ней потрясающие артисты: А.Кторов, М.Жаров, а также Ю.Райзман (впоследствии известнейший кинорежиссер). Сюжет анекдотичен, но симптоматичен для Шпиковского. В Москве в дни международного шахматного турнира некий молодой человек настолько увлечен игрой, что пропускает свою собственную свадьбу! Скетч, анекдот, забавный герой…
Жизнь чудаков явно была небезразлична этому режиссеру. И еще один похожий персонаж появляется в его фильме «Чашка чая». Говорят, картина не сохранилась. Но известна история, рассказанная Шпиковским… Еще один чудак-человек (на этот раз бездомный) попадает в советскую коммунальную квартиру, жильцы которой ненавидят друг друга лютой ненавистью из-за прелестей жилищного ада. Персонаж, нырнув в такой переплет, помимо своей воли оказывается еще «отцом» чужого ребенка… На минутку, главную роль в этой черно-белой немой сатирической комедии играл Игорь Владимирович Ильинский! (Вот увидеть бы).
…Редкий талант комедиографа, меткий дар кинематографиста-сатирика - все это отличало творческий почерк Николая Шпиковского. Судя по его же фильмам. Если бы не роковой «Шкурник»… Из-за него советский кинематограф потерял потенциально сильного режиссера. Который «мог бы» найти свое прочное законное место в жанре кинокомедии. И, как знать, может мог бы посоперничать с самим Яковом Протазановым («Праздник святого Йоргена», «Процесс о трех миллионах»).
Когда началась Великая Отечественная война, Шпиковскому было уже не до комедий. Он трудился редактором во фронтовом отделе Центральной студии кинохроники. И вот еще нашел о нем такую справку: «…как режиссер и автор дикторского текста Шпиковский участвовал в документальных фильмах «К вопросу о перимирии с Финляндией» и «Берлин» (1945)».
Как же все это далеко от гротескной стихии его самого успешного (и тогда никому не известного) фильма… Дальше и вовсе все грустно. Его сценарии к документальным советским шедеврам на производственную тему - «Первые крылья» (1950), «На полях Кубани» (1954), «Опыт одного колхоза» (1956), «Дочь Малого театра» (1958), «В едином строю к великой цели» (1962).
…Название последней картины Николая Шпиковского - трагично, комично, но симптоматично. Сразу и вспоминаешь верблюда, на котором к великой цели движется растерянный, но хитрый маленький человек.
Кадры из фильма «Шкурник»