УБИТЬ В ЧЕЛОВЕКЕ МОЖНО И ЧЕЛОВЕКА, И ЗВЕРЯ, СМОТРЯ КАКУЮ ЦЕЛЬ ПРЕСЛЕДОВАТЬ

* * *

Апрель 98-го года. Свидетель аварии на ЧАЭС, бывший житель Припяти рассказывает: «Я очень часто вспоминаю ту первую ночь. Это был не обыкновенный пожар, а какое-то чудо. Малиновое свечение, а затем голубое свечение — неземное... Всю ночь мы простояли на балконе. Некоторые выносили на руках маленьких детей: «Посмотри! Запомни!» Мы не знали, что смерть может быть такой красивой».

* * *

Раб даже ругает хозяина по-рабски.

* * *

Очень старая запись. Один из первых международных кинофестивалей в Москве. Стэнли Крамер, получивший приз за картину «Нюрнбергский процесс», встречается с журналистами. Через день-другой в газетах появились его размышления о трудной жизни художника в Голливуде, об американской системе звезд, о засилье рекламы... но ни одна газета не напечатала его ответ на вопрос: «Чем же отличается американское кино от советского?» А он был лаконичен: «И в американском фильме, и в советском — все начинается со встречи. Но... У нас — парень встречает девушку, а у вас — парень встречает трактор».

* * *

Есть странное свойство прочитанной книги — будить среди ночи благополучного человека и заставлять его передумывать всю жизнь сначала, набело, считая прошедшие годы только черновиком.

* * *

Запись 78-го года. Поездка в группе артистов, писателей и журналистов на БАМ. Выхожу из вагона-ресторана вместе с Риной Зеленой, идем вдоль состава к последнему вагону. Один из пассажиров обрадованно: «Товарищ Зеленая! Я вас узнал! Расскажите что-нибудь смешное». Рина Васильевна остановилась, оглядела пассажира и произнесла со своей неповторимой интонацией: «Извините, товарищ, но я уже давно не выступаю по вагонам».

* * *

Признаюсь, всю анкетную жизнь на вопрос: «Какими иностранными языками владеете?» я пишу: английским, читаю со словарем. С годами можно уже добавить — «с трудом».

* * *

Такое впечатление, что в жизни действительно все уравновешено: женщины легки на падение, мужчины тяжелы на подъем.

* * *

История любви. Он был повеса и забияка. Она — избалованная дочка знатных граждан города и неумеха. Он лазил к ней в окно. Она врала родителям. Его изолировали. Ее хотели пристроить замуж за другого. Она чуть не отравилась. Но он успел... И тогда ее и его родители, которые поначалу противились их союзу, махнули рукой: «Да ладно, женитесь!» Они поженились и народили кучу детей. В их доме всегда было весело, всегда толклись друзья, и окна светились за полночь. Все были счастливы, и только обманутый драматург бродил под их окнами, как в воду опущенный. Жаль его, конечно. Потому что звали мужа и жену — Ромео и Джульетта.