Семнадцать мгновений зимы. Украинские выборы как фактор, охлаждающий отношения с Москвой

Украинские президентские выборы 2004 г., точнее, реакция на них Кремля — как своеобразный камертон политической тональности украинско-российских отношений в ближайшей и отдаленной перспективе, — в последнее время довольно живо обсуждались политиками и политологами обеих стран. Даже не вполне конкретное заявление одного из влиятельных кремлевских мужей относительно того, что выборы завершились, а Украина продолжает оставаться на том же географическом месте, и то было расценено украинской общественностью как довольно оптимистичный сигнал готовности российской правящей элиты пересмотреть свое отношение к Украине и в будущем спокойнее реагировать на происходящее на нашей политической кухне.

Впрочем, даже при наличии прирожденного оптимизма едва ли кто-то поверит в мгновенное перевоплощение политики Кремля относительно Украины, в желание российского политического истеблишмента нейтрально относиться к ходу украинского выборного процесса. Слишком уж устойчива традиция вмешательства в этот самый процесс, традиция, опирающаяся на 350-летнюю историю отношений с Украиной. Ведь не успели еще высохнуть чернила под соглашением Богдана Хмельницкого с царем 1654 г., как проблема организации выборов в Украине, переставшая быть исключительно украинской, трансформировалась в камень преткновения двусторонних отношений. Оставаясь таковой на протяжении последующих ста лет — вплоть до окончательного уничтожения украинской государственности императрицей Екатериной ІІ. Впрочем, начиналось все довольно оптимистично...

Мгновение первое: оптимистичное. Договор гетмана Б.Хмельницкого с московским царем Алексеем Михайловичем стал одним из ключевых моментов новой и новейшей украинской истории. Его неоднократно подвергали острой критике за определенные правовые неуместности и коллизии, позволившие в будущем Кремлю постепенно, но неуклонно ущемлять суверенитет Гетманата. Однако по поводу достаточного правового урегулирования в согласовании вопроса организации и проведения гетманских выборов у исследователей сомнений не возникало. Соглашение (в части, получившей название «Жалованная грамота Алексея Михайловича гетману Богдану Хмельницкому и всему Войску Запорожскому») четко определяло: «А буде судом Божьим смерть случитца гетману... Войску Запорожскому обирати гетмана по прежним их обычаем самим меж себя. А кого гетмана оберут, и о том писати к нам, великому государю…» То есть речь шла о праве свободных, никем и ничем не ограниченных выборов с последующим сообщением об их результатах в Москву.

Мгновение второе: тревожное. Впервые информацию о желании нарушить зафиксированную в соглашении норму исторические источники фиксируют весной 1657 г. Именно тогда смертельно больной Богдан Хмельницкий, дабы обезопасить Украину от внутренних распрей претендентов на булаву после его смерти и повысить авторитет гетманской власти на международной арене, получает согласие казацкой старшины на провозглашение сына Юрия официальным наследником. Вместе с тем Богдан добивается, чтобы правовое действие этого решения было скреплено авторитетом царя Алексея Михайловича и патриарха Московского Никона.

Но, как следует из содержания официальной переписки российской стороны, Кремль видел свою роль в проведении украинских гетманских выборов в совершенно ином свете. Отправленный во главе посольства в Украину царский окольничий Федор Бутурлин в отчете в Польский приказ выражал уверенность: «Після смерті гетьмана буде тому слову (то есть о признании Юрия наследником булавы. — Авт.) відміна, те все буде на волі твоїй великого государя: кого ти, великий государ, пожалуєш бути над Військом Запорозьким гетьманом, той і буде».

Мгновение третье: конфронтационное. Действительно, после смерти гетмана украинская элита дезавуировала данное Богдану обещание. Шестнадцатилетний Юрий казался слишком слабой и несамостоятельной фигурой для того, чтобы возглавить Украину в такой ответственный момент. Гетманича отправили для продолжения обучения в Киев, а гетманскую булаву передали опытному соратнику отца Хмеля — его генеральному писарю Ивану Выговскому. После этого старшина, как того требовали нормы договора 1654 г., сообщила о своем решении в Москву.

Однако Кремль, учитывая господствующие там настроения, отказался признавать правомочность украинских выборов и продолжал упрямо титуловать Ивана Выговского не гетманом, а генеральным писарем. Кроме требования провести повторные «правильные» выборы, то есть такие, которые почему-то будут созваны по разрешению царя и пройдут при участии его полномочных представителей, российская правящая элита поставила перед Выговским и его окружением еще целый ряд принципиальных требований, откровенно противоречащих суверенным правам Украинского государства, ставящих гетманскую власть в зависимость от Москвы, в том числе и в вопросах осуществления внутренней политики.

Реагируя на грубое давление Кремля, непризнанный в Москве новоизбранный гетман делает в ответ блестящий политический ход — созывает в Корсуне генеральную казацкую раду, на которой информирует старшину и казаков об опасных намерениях царского окружения, делает громкое заявление относительно своего нежелания быть гетманом-марионеткой, управляемой из Белокаменной, и демонстративно слагает с себя гетманские полномочия.

Предвидеть реакцию многолюдного собрания, возмущенного сообщением о грубом вмешательстве московитов в казацкие права и вольности, было нетрудно — слишком свежими оставались воспоминания о последствиях аналогичного вмешательства поляков. Казацкий совет единодушно вернул Выговскому гетманскую булаву, поклявшись при этом стоять с ним заодно в деле защиты казацких вольностей. А полученный на раде кредит доверия позволил гетману не только укрепить собственные позиции внутри страны и увереннее чувствовать себя на переговорах с послами и посланцами царя, но и здесь же в Корсуне после завершения совета заключить союзное соглашение со Шведским королевством, которое, кстати, с весны 1655 г. пребывало в состоянии войны с Московским царством.

Какова же была реакция Москвы на откровенно недружественные заявления и действия украинского руководства? Получив от собственных шпионов из Корсуня довольно достоверную и детальную информацию, Кремль сделал то, что от него, возможно, никто в Украине и не ожидал, — впервые в официальном царском манифесте признал Ивана Выговского гетманом и приложил немало усилий, чтобы дезавуировать свои предыдущие заявления, касающиеся украинских властей.

Казалось бы, конфликт был исчерпан. Но, как известно, политика — это искусство возможного...

Мгновение четвертое: «северодонецкое». Не следует, по-видимому, отрицать неопровержимую географическую аксиому, что при любых результатах политических выборов географически Украина остается на своем месте. Но истина, справедливая в смысле географическом, далеко не всегда является неопровержимой в смысле политическом. И, скажем, в отличие от осени 2004 г., осенью 1657 г. «северодонецкий синдром» проявился не там, где мы (вооруженные современными географическими знаниями) могли ожидать его появления, а несколько южнее и западнее — на территории современной Днепропетровщины, к тому времени землях Запорожской Сечи. Именно сечевая старшина, оскорбленная нивелированием ее ведущей роли в жизни казацкой Украины (гетман не был приглашен для участия в Корсуньской раде), аккумулирует на Сечи антигетманские силы и — что самое важное — ищет поддержку в кремлевских палатах.

А чтобы привлечь Кремль на свою сторону, сечевая старшина не может придумать ничего лучшего, чем заявить о необходимости ограниченных прерогатив украинских властей, передав часть полномочий царскому правительству, в том числе и наложив запрет на проведение Гетманатом внешнеполитической деятельности, а также внедрения царского воеводского правления в украинских городах.

Конфликт новой украинской власти с Москвой после таких заявлений украинской оппозиции разворачивается с новой силой. Продемонстрированное в Корсуне единодушие казачества, как оказалось, было лишь видимым. Из Белокаменной снова раздаются требования относительно участия царских представителей в организации новых гетманских выборов и приглашения на раду сечевого общества. Несмотря на то что большинство сечевиков, как разъяснял Выговский, были записаны в реестровые полки, а следовательно, были представлены на Корсуньской раде.

При поддержке Москвы в конце года оппозиции удается распространить антигетманские выступления на Полтавский и часть Миргородского полков. Борьба с правительством Выговского из плоскости политических заявлений перешла в открытое вооруженное противостояние. И при таких условиях гетман в конце концов вынужден был согласиться на требования Кремля относительно проведения новых выборов, причем на сформулированных им же условиях.

В конце января 1658 г. в Переяславе при участии царского окольничьего Богдана Хитрово в третий раз (!) за последние полгода проходят гетманские выборы. Как и на двух предыдущих, гетманом избирается Выговский. Впрочем, принимая во внимание реальную угрозу гражданской войны, гетман, чтобы побудить Москву к отказу в поддержке вооруженной оппозиции, на переговорах с Хитрово вынужден согласиться на введение царских войск в целый ряд украинских городов и территориальные уступки Москве на землях современной Беларуси. Однако аппетит выпущенного с помощью украинской оппозиции джинна было уже не удовлетворить мелкими подачками. Логика диктовала Кремлю новые шаги относительно давления на Чигирин. Куда привел этот путь? К разрыву союзных отношений и к братоубийственной российско-украинской войне 1658—1659 годов.

Мгновение пятое: наивно-доверчивое. Выговскому в битве при Конотопе летом 1659 г. удалось одержать весьма убедительную победу над неприятелем. Но, выиграв бой, гетман проиграл войну. Казацкая элита, неудовлетворенная непомерным возрастанием власти родового клана Выговских, эффективно использовала фактор неудовлетворения рядового казачества социальной политикой гетмана и несколько месяцев спустя после конотопской победы лишила триумфатора булавы, передав ее Юрию Хмельницкому. В то же время старшина попыталась восстановить союзные отношения с царем, надеясь, что уроки Конотопа сделают Москву более уступчивой. Новое правительство разработало проект двустороннего соглашения, которое не только восстанавливало дух договора 1654 г., но и содержало ряд дополнительных гарантий невмешательства российской стороны во внутреннюю и внешнюю политику Гетманата, в том числе и в дело свободных гетманских выборов.

Тем не менее, как показало дальнейшее развитие событий, время для дипломатического давления на Москву было упущено. Лидеры антигетманских выступлений на Левобережье успели призвать на помощь недавно побежденные Выговским российские войска. Именно они и стали тем фактором, под влиянием которого
Ю.Хмельницкий вначале согласился на свое, далеко не обязательное, переизбрание на генеральной раде в Переяславе, которое, естественно, состоялось в присутствии царского представителя боярина князя А.Трубецкого. А кроме того, подписал новый договор с царем, не только не учитывавший предложенные его правительством новые гарантии для Украины, но и ревизовавший в невыгодном для ее интересов направлении содержание соглашения старого, от 1654 года. Среди ряда других ограничений соглашение лишило Войско Запорожское и права переизбирать своего региментария без соответствующего на то разрешения царя. Новоизбранный на разрешенном царем и организованном его полномочным представителем совете кандидат для засвидетельствования правомочности акта вступления на гетманство был обязан посетить царскую столицу, дабы «видети его государскія пресветыя очи», а царь «пожалует его по чину булаву и знамя и на гетьманство свою государеву жалованную грамоту дати ему велит...»

Таким образом, отныне украинская община теряла право на свободные и никем не ограниченные выборы. Однако Войско Запорожское и в дальнейшем сохранило военную силу. И это вселяло надежду на возможное восстановление этого права в будущем.

Мгновение шестое: трагическое. Первое сопротивление реализации нового договора оказал сам гетман. Поняв, как много потеряла Украина от его уступчивости, Юрий энергично пытается восстановить правомочность отцовского соглашения с Москвой
1654 г. Вместе с тем ввиду всяких возможных и невозможных причин отказывается от инаугурационной поездки в Москву, как это было предусмотрено редакцией договора от года 1659-го. И если последнее достичь удается, то в деле восстановления давних украинских прав и вольностей его ожидали полнейшее поражение и разочарование. Именно это и стало главной причиной для разрыва с царем осенью следующего года и признания, согласно Чудновскому договору 1660 г., верховенства польского короля.

Между тем лидер промосковски настроенной старшины переяславский полковник и наказной гетман Яким Сомко (кстати, родной дядя Юрася Хмельницкого) не признал законной силы соглашения своего племянника с королем и сделал все возможное для того, чтобы осенью 1660 г. Левобережье осталось под верховенством царя. А уже весной следующего года на правах победителя созвал элекционный совет, который и провозгласил его полноправным гетманом Левобережной Украины.

Однако, как оказалось впоследствии, верная служба царю не уберегла Сомко от царского гнева. Отсутствие официального прошения претендента относительно проведения совета трактовалось как проявление нелояльности. Так же, как в случае с Выговским, за Сомком гетманские полномочия признаны не были. Тем паче что именно тогда на политическом горизонте Украины появилась фигура нового кандидата — «верной подножки царя», кошевого атамана Запорожской Сечи Ивана Брюховецкого. Щедрые обещания претендента относительно готовности пожертвовать прерогативами гетманской власти в пользу власти царской гарантировали, что именно его Москва и «изберет» гетманом. А борьба Якима Сомко за гетманскую булаву, вопреки воле царя, закончилась трагически, приведя претендента-неудачника на плаху.

Сомко стал первой жертвой выборной гонки в Украинском казацком государстве, протежированном Московским царством. Первой — но, к сожалению, не последней... Об остальных одиннадцати «мгновениях зимы» читайте в следующем номере «ЗН».