«ЖИТЬ, ПОКА НЕ ДОСТИГНЕШЬ МУДРОСТИ…»

Сгорбленные и высохшие старики тихими бесцветными тенями бредут в нашей кипящей страстями жизни. Как бы выпадая из общего хода, образуя какой-то свой, «параллельный» мир. И, кажется, что их история уже закончилась, что они равнодушно, смиренно, а то и охотно приближаются к последней черте. И действительно, многие старички и старушки называют в качестве основного желания — «спокойно пожить» и «тихо умереть».

Исчезновение жизненной перспективы отражается на представлении о собственном долголетии. По данным психологов, 55% вполне здоровых женщин и 39% мужчин не хотят доживать до 100 лет. «Не хочу мешать молодым, обременять их», — так рассуждают многие старые люди. Они пытаются не быть в тягость, следят за порядком в доме, нянчат внуков. Иные из последних сил рвутся принять посильное стариковское участие в культурной и общественной жизни. Они в гуще событий: на митингах, на родительских собраниях, в благотворительных обществах. При ЖЭКах, в советах ветеранов они стараются решать животрепещущие проблемы. Защищают слабых, больных, забытых, одиноких, старых. Самих себя... Ведь им по-своему плохо. «Старость — не радость!», — привычно произносят также и молодые, оглядываясь на старшее поколение и с горчинкой предвкушая наступление собственной немощи.

Каждый знает, что старости никто не сможет избежать, разве только тот, кто умрет молодым. Ученые доказывают, а мы уныло замечаем, как наряду с увяданием организма, упадком физических сил прослеживается интеллектуальный и эмоциональный «уход» во внутренний мир, в переживания, связанные с оценкой и осмыслением прожитой жизни. Окончание активной профессиональной деятельности часто порождает кризис ухода па пенсию. В этот период человек может отчаиваться, переживать разочарование от своей ненужности, страх неизбежной смерти. Порой кажется, что все старики даже внешне похожи друг на друга. Что в молодости все разные, яркие, неповторимые, а старость безлика, сера, никого не выделяет...

Но с периодом старости неправомерно связывать только лишь регрессивные явления.

Старость — это и период развития, прогресса. Ведь сколько мудрости излучают некоторые старики! Многие переживают чувство удовлетворенности, полноты жизни, высший уровень личностной самореализации. Жизненный путь переживается такими людьми как незавершенный. Никто не знает, когда, как и при каких обстоятельствах этот путь прервется. Поэтому даже в старости человек ищет такие формы активности, которые позволяли бы ему полнее реализоваться, раскрыть до предела свои сущностные силы. «Я бы не могла, как другие старушки, сидеть на лавочке, сетуя на бесчисленные болячки, — делится Галина Ивановна Литвинчук, член совета ветеранов. — Так жить неинтересно. Дети, внуки — это понятно, я их очень люблю и во всех делах стараюсь быть рядом. Но мы еще с нашими старичками-пенсионерами и праздники вместе отмечаем, и говорим о том о сем. Помогаем друг другу, чем можем. Дети удивляются нашей энергии и оптимизму, а кое-кому мы можем быть даже примером!». Пожилая женщина озорно вскидывает голову, и вопрос о перспективе на будущее тает, не оскорбив ее солнечного жизнелюбия. Понимаешь — психологический возраст этой женщины еще не старый.

Когда человек остается молодым душой, не имея претензий к жизни, перед ним открывается новая будущность. «Именно сейчас жизнь только начинается! Узнавать, открывать в себе, в мире», — рассуждают такие вперед глядящие старики, полагаясь и рассчитывая на свои сегодняшние силы, возможности, опыт. Некоторые из 70-летних начинают заниматься туризмом, моржеванием, становятся настоящими путешественниками, пишут стихи и создают полотна. Наслаждаясь своими знаниями, опытом, по сути — своим возрастом, полным своеобразных и неповторимых красок.

И, напротив, глупец тот, твердят мудрецы, кто в старческом возрасте все еще находится в плену у страстей молодости. Человек, не удовлетворивший потребности и желания этого периода и не усмирив их излишество в зрелые годы (а значит, не найдя мир с самим собой), долго еще чувствует свою несостоятельность, не может обрести внутренний покой и благостное состояние. Как сказал Вольтер: «Кто не обладает духом своего возраста, тот несет на себе все горе этого возраста».

Можно еще понять глупости молодости, ведь она чаще всего безрассудна. Пока мы молоды, мы считаем жизнь бесконечной, и потому не дорожим временем. Чем старше мы становимся, тем больше экономим свое время.

В представлении большинства подростков жизнь тех, кому всего за сорок, видится как однообразная, бессмысленная, отягощенная неинтересными и тяжелыми хлопотами. Протестуя против такой перспективы, они предпочитают альтернативный образ жизни, популярный для возраста «доминирующей телесности». Его можно выразить определением: «Жизнь имеет смысл, пока хватает сил наполнить ее наслаждениями». Конструктивное переосмысление этого тезиса приходит с достижением психологического возраста «долженствования», и уж, конечно, «доминирующей духовности». Которого, к сожалению, достигают единицы, хотя потенциально способны достичь очень многие...

В детстве жизнь рисуется перед нами как театральная декорация издали. В старости — как та же декорация, только перед самими глазами. Спокойное осмысление прожитого дает человеку возможность увидеть нити, из которых соткана канва жизни, светлые и теневые стороны собственных поступков, своей сути, людских пороков и благодеяний.

Мы, дети и внуки, живя рядом, бок о бок со стариками, порой оказываемся слепцами. Заботясь о своем будущем, редко оглядываемся на свое еще живое прошлое, задумываемся о корнях, которые нас питают, о зернах, которые прорастают в нас и наших детях. Какими мы будем в старости, если доживем? Хватит ли нам ума больше не сокрушаться о том, что уже не сбудется, не планировать несбыточное, смириться со своим возрастом, своей историей? Сможем ли, старясь телом, оставаться открытыми всему новому и интересному, с радостью и восторгом переживать вновь наступившую весну?

Многие хотят жить долго, и никто не желает быть старым. Но человеку, в отличие от животного, предстоит родиться дважды. Второе его рождение — духовное. И дальнейший внутренний рост зависит только от него самого. На закате лет жизненные смыслы человека как никогда проверяются на прочность. Сенека считал: нужно стараться, чтобы жизнь, подобно драгоценности, брала не величиной, а весом, и мерилась не сроком, а делами.

Шопенгауэр по этому поводу писал следующее: «Человек может быть совершенным и при тщедушном теле — так и жизнь может быть совершенной и при меньшем сроке. Возраст принадлежит к числу вещей внешних. Как долго я проживу, зависит не от меня, как долго пробуду — от меня. Требуй от меня, чтобы я не провел свой бесславный век, как в потемках, чтобы я жил, а не тащился мимо жизни.

Ты спрашиваешь меня, каков самый долгий срок жизни? Жить, пока не достигнешь мудрости…»