Жажда свежей крови

«Молодым везде у нас дорога» — говорили в советские времена. Ныне дорога тоже есть, а вот молодых — что-то не очень. И некому прыгать по дорожке, потому что молодежь как класс в Запорожье, да и, судя по всему, во всей Восточной Украине, отсутствует.

Вернувшись в родной город пос­ле долгого проживания в российских столицах, первым делом я стала искать здесь клубы, в которых играют местные музыканты, — привыкла именно так регулярно развлекаться. Искала упорно и дол­го, но, увы, нет в Запо­рожье таких клубов. Попытки организовать нечто подоб­ное видела — около года назад известный в городе арт-деятель Гагик Кургинян, папа почивше­го во славе лет клуба «Железный Фе­ликс», пытался привить народу вкус к местной живой музыке. С его стороны это, видимо, был бессо­зна­тельный порыв, всплеск носталь­гии по живому молодежному движе­нию. И окончательная гибель этого самого движения была ознаменована именно закрытием «Феликса».

Потом я стала искать магазины, где могла бы закупать модную молодежную одежку. Не нашла. Опять же, некие потуги видны: можно найти, извините за выражение, бутики с моделями, несколько напоминающими молодежную моду. Но редко. И при этом цена товара явно не молодежная. А ведь бизнесмены не дураки: был бы спрос, будет и предложение!

Порыскав в местных культурных заведениях и объединениях, поискав в политических движениях, обшарив рынок сбыта, я пришла к выводу, что молодежь как потребительская группа (а шкурный фактор — самый показательный!), как социальная влиятельная сила, как субкультура в городе отсутст­вует. Даже редкие городские музыкальные фестивали иници­ируются не снизу, а сверху — с подачи щедрых крупных предпринимателей, которые, по сути своей, возможно, более драйвовы, чем сама нынешняя молодежь. Я имею в виду, например, запорожского бизнесмена Тима Самарского, который, невзирая на безынициативность самих молодых, то и дело мотивирует их то на запись альбома, то на публикацию книг, то на организацию конкурсов и фестивалей.

Но куда же делась наша молодежь? Ведь она была еще вчера! Традиционно молодежью считаются люди до 30, иногда до 35 лет. На Западе это возраст поисков пары, создания семьи. К подросткам-тинейджерам относят людей от 11 до 21 года. Именно поэтому только с 21 года можно покупать алкоголь и сигареты. Наши люди в 22 года заканчивают институты и идут работать. В этом возрасте они нередко уже женаты и замужем. Все еще существует такая традиция: обзаводиться семьей рано. Опытные мамы так и советуют: выходи, доча, замуж скорее, пока глупая. А то потом сильно умная будешь, уже не выйдешь. Вот так, на основе глупости и неопытности, создаются браки. А в браке человек ведет себя вовсе не так, как до него. Женатый человек, как правило, утихомиривается, затухает, переводит взгляд внутрь семьи и немножко, тайком, налево. Жена рожает—парит—варит—стирает. Разве молодежный это стиль жизни? Разве нужна им культура со всей ее авангардностью и разнообразием? Разве полезут они в политику?

Вернувшись в Запорожье, первым делом я нашла своих старых знакомых, ровесников, молодую семейную пару. Когда-то мы вместе такие штуки выделывали! И вот их теперешняя жизнь: тишь, гладь, хотя и не совсем благодать. Примечательно, как они отмечают праздники: зовут исключительно кумовьев, иногда родичей, пьют водку, порой поют народные песни. Пыталась их вытащить на концерты, на велопрогулки — бесполезно. Ну и чем они отличаются от немолодежи?

В столицах, где молодежь скапливается в больших количествах и в лучшем качестве, во-первых, семьи создаются позже, а во-вторых, семейный статус не означает социального угасания: даже с маленькими детьми во многих семьях принято путешествовать, посещать клубы и концерты, общаться с друзьями. Кстати, еще одна трудность моего «запорожского периода»: как только ко мне переехал сын, меня перестали столь активно приглашать на всяческие тусовки. Здесь предпочитают гулять без детей, что является полной противоположностью столичной традиции.

А что касается мам — советчиц ранних браков, то они просто забывают, что развод сегодня — не проблема. Развестись их дети могут легко, а вот вернуться в молодость — это почти невозможно. Ведь что такое молодость? Есть у нее определенные черты: нелюбовь ко всему застойному, традиционному, консервативному; поиски смысла жизни и своего места; тяга к новому, способность экспериментировать и рисковать; желание идти наперекор, а не по протоптанным дорожкам. Несомнен­но, есть люди далеко за 30, которые подпадают под эти критерии. И сегодня их в городе даже больше, чем возрастной молодежи. Посмотрите: кто организовывает авангардные галереи, соревнуется в искусстве фотографии, рисует постмодернистские картины? Вовсе не сегодняшние, а вчерашние молодые делают погоду.

Плохо ли для города и страны, что отсутствует молодежь как влиятельный класс? Несомненно. Ведь революционно настроенные юноши являются естественной оппозицией консервативным зрелым людям. Они должны уравновешивать среду, мешать ей застыть, превратиться в болото. Это та самая свежая кровь — единственно возможный источник обновления организма. А город, страна — это своего рода живой организм.

И потом, когда дефицит молодежи достигает пика — а сейчас, по-моему, ситуация именно такова, — те редкие, действительно яркие, мощные представители юношества теряются, тонут в болоте обыденности. Их жизненный выбор невелик: либо ассимилироваться и замолчать, либо уехать туда, где их индивидуальность оценят. Оба варианта для города неприятны: как вымывание талантливой молодежи из региона, так и ее ломка и затухание. Второй вариант, кроме прочего, чреват личными трагедиями. Но что делать — преодолеть столь косную среду очень сложно даже самым сильным. Это вам не 90-е, когда молодежь буяла пышным цветом во всех своих проявлениях.

Понятно, что явление обусловливают объективные причины: все более пугающая демографическая ситуация, ставящая молодых в условия наименее численного класса; экономические трудности, не дающие развернуться, заставляющие тратить всего себя на зарабатывание средств к существованию, и некоторая провинциальная рефлексия. Но как-то же надо это преодолевать: род без обновления крови вырождается. К общественной жизни это так же применимо, как и к биологической.

Кому-то может показаться, что проблема надуманна. Но это не так: в узких социологических кругах уже давно бьют тревогу по поводу вымывания элит из города и демографического кризиса. Еще много говорят о том, что пора бы омолодить государственную политику и власть. Это очень узко, потому как омолаживать надо гораздо большее пространство.