Выходить за пределы привычного и удивляться!

Впервые в Украине (и на постсоветском пространстве) побывала Джудит Халберстам - профессор английского языка, американских этнических и гендерных исследований, а также директор Центра феминистских исследований в Южно-Калифор­нийском университете - культовая фигура среди исследователей вариативности гендера. По приглашению руководителей исследовательского проекта «Гендер, сексуаль­ность и власть» прославленный тео­ретик в области популярной визуальной квир*-куль­туры прочла серию лекций в Киеве и Ужгороде.

В «нашей части света» профессор Халберстам известна лишь небольшому кругу социологов, антропологов, философов и активистов, в сфере научных интересов которых конструирование «нормы» и «инаковости» в области пола. Ни на украинский, ни на русский языки еще не переведена легендарная книга Хал­берс­там Female mas­culinity («Женская маскулинность»), в которой автор отстаивает идею, что «мужественность» (как набор культурных кодов и образцов поведения) не связана с биологией и не является исключительно мужской моделью самовыражения.

Однако это далеко не единственная нашумевшая работа американской ученой. В августе ожидается выход ее новой монографии The Queer Art of failure («Странное искусство неудачи»), анонсированной как размышление о том, почему в наши дни идея успеха связывается исключительно с деньгами, а попытка вый­ти за узкие рамки любых нормативов ассоциируется с провалом. По утверждению Джудит Халберстам, «критика капитализма» в целом - стандартная теорети­ческая рамка, с помощью которой в американских университетах осмысливается действительность. В постсоветской акаде­мии, по мнению профессора, она не работает: «Я не читаю по-украински, и не могу заглянуть в учебные планы, чтобы увидеть отличия. Но все же я ощущаю разницу в том, как мы говорим. Очевидно, люди более критично настроены по отношению к советскому социализму. Мы обсуждаем политику, экономику, оппозицию в очень разных контекстах. Я хорошо знаю всего лишь одну систему понимания гендера и сексуальности. Я не говорю о том, что в постсоветском контексте и европейско-американском нет ничего об­щего в понимании гендера. Однако силь­ные различия определенно имеют место».

Согласно лекциям Халберстам, «критика капитализма» (так называемая марксистская оптика) в области пола позволяет увидеть, что, несмотря на существование иллюзии выбора, все деньги все равно идут в одном направлении. Напри­мер, из революционного американского сериала «Секс в большом городе» мы знаем, что жители Манхэттена могут выбирать идентичность из гораздо более широкого набора образов, нежели жители, скажем, украинской глубинки. Однако что означает быть геем, феминисткой, саентологом, «зеленым» или «левым»? Не в последнюю очередь - потреблять определенные товары, принадлежащие к той или иной социальной группе. При этом, как известно, протестные символы продаются лучше всего. Любая, самая революционная идея немедленно подхватывается глобальным рынком и превращается в товар. А деньги от продажи революционной идеи по-прежнему идут в направлении Уоллт-стрит. Очевидно, такая критическая модель для постсоветского общества еще не своевременна в силу незавершенного переходного периода.

Методологически ис­сле­дуя современность, Джудит Халберс­там прибегает к психо­ана­лизу Фрейда и Ла­кана, идеям и теориям Мише­ля Фуко и Джу­дит Бат­лер. Свой же собственный академический проект она называет «антидисциплинарным» и «не­ортодоксальным».

- На занятиях я вижу свою миссию в том, чтобы предлагать студентам идеи, которые не могут быть предложены нигде в другом месте, - делится Халберстам с украинскими коллегами - преподавателями гендерной теории. - Я стараюсь переводить сложные теоретические модели на понятный язык, доступный широкой аудитории. Мой проект также не является психоаналитическим. Психо­анализ полезен, чтобы начать думать о человеческой сексуальности вне медицинской классификации, которая оперирует идеями о «патологиях» и «норме». Что мне действительно нравится в теории сексуального развития Фрейда, так это то, что она предполагает существование только извращений и патологий и не верит в наличие какой-либо нормы. Я действительно верю в то, что все мы - извращенцы, все с отклонениями. Нор­ма - фантазия, не имеющая с реальностью ничего общего. Люди, которые хотят соответствовать несуществующей норме, пугают. За желание «играть по правилам», за стремление «соответствовать норме» приходится платить. Это соответствие предполагает насилие. Люди, поддерживающие идеи нормы, становятся своеобразной поли­цией: они загоняют в рамки себя, и пристально следят за тем, чтобы и другие не отклонялись от принятой нормы.

Приведу пример. Семь лет назад в США поймали серийного убийцу. В 80-е годы он пытал, а потом убивал своих жертв. Когда его нашли, выяснилось, что этот житель американской окраины часто ходил по округе и говорил людям, что их насаждения неровно подстрижены, дома выкрашены в неправильные цвета и вообще им пора починить крышу. Так работало его мышление. Это я и имею в виду, говоря о том, что потребность оберегать границы воображаемой нормы порождает насилие. Люди, свято верящие в норму, становятся для общества гораздо большей проблемой, чем так называемые отклонения. Но общество ориентировано на нормы. Даже в Аме­рике все еще действует наивная вера в норму.

- А как жить после обретения знания, что нормы не существует?

- Я думаю, это возможность начать смотреть на мир по-другому. Выходить за пределы привычных форм и удивляться. Например, большинство из нас выросло в семье, где было двое родителей. Но разводов становится все больше. Один из партнеров уходит потому, что партнерство не оправдало его надежд. Мы думаем, что для ребенка это огромная травма. Мы ассоциируем разрушение моногамных связей с концом эмоциональной безопасности. Но фактически моногамия не гарантирует семейной стабильности или безопасности. Сейчас все больше детей воспитываются в альтернативных семьях, где не работает принцип «вместе навсегда». Возможно, вырастая, они не будут связывать эмоциональную безопасность только с моногамными связями, и их возможности создавать индивидуальную интимность будут шире. У них будет выбор, ведь существуют разные способы организовывать личную жизнь. У вас выбора нет, ведь все, что вы видели, - это пары, моногамные браки и разводы.

В своих лекциях профессор Хал­берстам не обошла и острые вопросы классовых различий, в частности и о том, всегда ли феминизм - это колониальный проект? Имеется в виду, что идеи женской эмансипации приходят с Запада на Восток с целью изменения существующего общественного порядка. Но могут и должны ли все быть счастливы одинаково? Оставлять этот вопрос риторическим или искать свои ответы - предстоит решать каждому из нас самостоятельно. Однако Хал­берстам опасается, что интеллектуальные проекты, в частности высшее образование, все больше движутся в сторону коммерциализации и не перестают быть классовой привилегией. «Мне всегда нравилось находиться внутри университета, - говорит она. - Я верю в американскую систему высшего образования. Она действительно хороша. Но, к сожалению, в наши дни университет переживает некоторый кризис. Сейчас университеты все чаще превращаются в бизнес-корпорации, которые больше заботятся о проектах, производящих прибыль, нежели абстрактное мышление. Поэтому я начинаю терять часть моей веры в университет».

Тем не менее именно благодаря университетам научная мысль движется вперед. А такие люди, как Джудит Халберс­там, переводя высокие теории на доступный обывателю язык, приглашают нас посмотреть на привычное под неожиданным, порой парадоксальным углом. Что, несомненно, делает жизнь разнообразнее и ярче.

* queer (англ.) - термин для обозначения всего отличного от гетеронормативной модели поведения.