Тогда, в Западной Украине… Герои Украины — наши, украинские герои

Желание поделиться воспоминаниями возникло у меня после появления указа президента о присвоении Степану Бандере звания Героя Украины.

Когда же я впервые услышал это имя?

Это произошло в Западной Украине, куда моего отца после войны направили на работу для решения проблем подъема экономики и промышленности. Но, как оказалось затем, в основном все специалисты, направленные из Восточной Украины и России, должны были решать в первую очередь идеологические вопросы — коллективизацию сельского хозяйства.

Мы с матерью, вернувшись из эвакуации, с радостью присоединились к отцу. Приехали в небольшой городок Николаев, одноэтажный районный центр на Львовщине с унылой полудеревенской архитектурой, не менявшейся четыреста лет, с традиционными православной церковью и католическим костелом. Из промышленности там был только молокозавод, а чуть позже началось строительство гигантского цементного завода.

Но какая же там была природа! Прикарпатье с его холмами, лесами, реками, болотами, озерами, наполненными дичью и рыбой, чистейший прохладный воздух — все это нам с мамой показалось земным раем после четырехлетнего пребывания в жаре, в песках Узбекистана. А если дополнить эти впечатления наличием продуктов, поставляемых крестьянами, то так хотелось жить до конца жизни.

Я, как и следовало ожидать от ребенка, мгновенно выучил украинский язык, затем пошел в украинскую школу, подружился с местной ребятней, легко освоил их обычаи, с уважением смотрел на непривычные для меня религиозные обряды, одним словом, стал своим среди чужих дотоле мне людей.

Мама моя после полуголодной жизни в эвакуации прекрасно чувствовала себя в этой атмосфере, быстро привыкнув к языку, обычаям, удивляясь на первых порах неожиданному обращению «пани», но, главное, относилась с уважением к культуре, языку, религии и традициям местного населения. Люди платили тем же.

Тем временем отец (по убеждениям ортодоксальный коммунист) больше времени проводил не на работе, а в бесконечных поездках с лекциями и беседами в различные села, призывая молчаливую и настороженную аудиторию радостно воспринимать ценности коммунистического образа жизни. В этих командировках главным было вовремя (не оставаясь на ночь) уехать домой, несмотря на наличие оружия (а у отца после войны дома был арсенал) и охрану.

Не дремали и друзья отца (также все советские товарищи), проводившие соответствующую «работу» с местным населением уже в организациях, представляющих власть. Так, отец моего товарища, дядя Толя, работая в исполкоме, применял несколько другие методы. Обычно он начинал убеждать человека в необходимости вступления в колхоз уговорами: «Ты же не куркуль, у тебя всего двое коней и корова. А вот вступишь в колхоз, сразу получишь во владение десятки лошадей, коров, сотни гектаров земли. И будешь ты с товарищами жить богато, радостно, строя светлое коммунистическое будущее!». Но поскольку чаще всего ограниченность политического образования собеседника не позволяла соглашаться с таким лестным предложением, то появлялась и другая аргументация: из стола вынимался родной тэтэшник (как затем говорил дядя Толя, дополнительное чисто психологическое воздействие, без какого-либо реального применения). Но теперь уже вопрос «Ну, так что, будешь выступать против советской власти или подпишешь?», как правило, заканчивался обоюдным согласием. Вот туда бы писателя Шолохова для новой «Поднятой целины»!

Ну а вечером собиралась местная элита, включавшая всех партийных работников, военных командиров и всякого рода начальников, устраивалась хорошая вечеринка с обменом впечатлениями и тостами за дорогого товарища Сталина и за победу коммунизма во всем мире. И ведь главное — все это было искренне!

Но всегда тревожно звучала тема «бандеровцев». И для меня чувствовалась в этом опасность, но получить объективную информацию было невозможно: местные жители боялись открыто говорить на эту тему, а советские товарищи ограничивались весьма грязными характеристиками, даже не думая рассматривать политические аспекты темы.

Поэтому все приходилось познавать только на личном опыте.

Я помню, как был поражен, увидев идущего через сквер оборванного, заросшего человека со связанными руками под конвоем молодого солдатика, державшего наперевес винтовку (почему-то с примкнутым штыком). На лице солдата не было восторга и радости. …Они пошли в сторону военного гарнизона, а я еще долго смотрел им в след.

Я помню, как мама переживала, когда сообщили, что бандеровцы ранили второго секретаря райкома партии (друга отца) во время очередной поездки с лекциями в деревню (это была такая же командировка, как и у отца). А затем был убит во время военной операции в лесу командир военного гарнизона, близкий друг отца майор Гудков (его имя и сейчас на первом месте на мемориальной доске братской могилы).

Послевоенная война была беспощадна. Время от времени после удачных военных операций привозили убитых бандеровцев и трупы раскладывали во дворе милиции. Ворота во двор открывали для посещения всем желающим. Люди шли, молча и мрачно смотрели и уходили без единого слова. Все знали: только прояви какие-либо эмоции, тебя тут же засекут, и дальнейшая твоя судьба будет тесно связана с развитием Сибири. Были случаи, когда приходила мать, смотрела в последний раз на своего сына, и, не меняясь в лице, уходила домой, где уже без свидетелей рыдала, рвала на себе волосы и проклинала весь мир.

Помню, как рано утром наша улица просыпалась от громкого плача, доносившегося из какого-то двора. Это вывозили семью, у которой кто-то из родственников был связан с бандеровцами. Приезжала грузовая машина, солдаты НКВД без объяснений давали один час на сборы. Что вы успели погрузить на машину — то и ваше. Затем всю семью (от стариков до грудных младенцев) заставляли садиться в кузов, и они в последний раз видели тот дом, где родились их предки, где выросли они и где надеялись увидеть счастливыми своих детей в счастливой стране. Машина мчалась на товарную станцию, и впереди было весьма длительное путешествие в товарном вагоне, конечным пунктом которого было поселение в Сибири.

И тогда впервые я задумался: какое же это бесправие — без суда и следствия отправлять ни в чем не повинных людей (включая детей — моих сверстников) в ссылку. Туда отправляли сотни тысяч украинцев (так же, как жителей Западной Белоруссии, Латвии, Литвы и Эстонии), а уже после реабилитации, когда разрешили вернуться, живыми приехали только сотни. Что ж, вечная память жертвам строительства светлого будущего людоедского общества!

Дальнейшая моя жизнь в Западной Украине только усилила уважение к ее жителям. В отличие от граждан СССР, у которых к этому моменту уже три десятка лет успешно выкорчевывали понятие «национальность», уничтожая культуру, язык, религию, обычаи, нравы и все то, что может отличать людей по национальному признаку, в Западной Украине, посвятившей себя постоянной борьбе за создание независимого украинского государства, люди все еще бережно относились ко всем элементам и признакам, дававшим им право называть себя украинцами.

И ничего в этом нет нового. Это было и будет всегда — то, что доминирующая в империи национальность определяет для себя как признаки патриотизма (сохранение своей религии, обычаев, культуры и ее основного элемента — языка, бережное отношение к своей истории, стремление к территориальной независимости и целостности), в других нациях рассматривает как национализм. Ведь в противном случае для власть имущей национальности появляется реальная угроза утраты монополии на господство. Поэтому так беспощадно уничтожаются все определяющие признаки других национальностей. Достаточно привести такой пример: в советской Украине было сто шестьдесят высших учебных заведения, но ни в одном из них не говорили по-украински. А в Вене, столице Австро-Венгерской империи, так «угнетавшей» украинцев, был создан Украинский университет. Да и при панской Польше во Львове выходило 40 украинских литературных изданий, а в советской Украине — только одно (это взято из письма советского украинского поэта М.Рыльского вождю всех народов — И.Сталину). И в многонациональном СССР всех нас (русскоязычных) по отношению к другим национальностям воспитывали в чисто оккупантском духе — езжайте по распределению работать, например, в Таджикистан (или в другую республику) и не волнуйтесь по поводу чужой культуры и языка. Вы владеете великим, могучим, и потому не нужно приспосабливаться к этой второсортной с низкой культурой нации. Они должны (и будут!) учить язык всесоюзного общения. И сколько же языков и культур малых народов было уничтожено! Вот и дожились, что чукчи в российской Чукотке полностью лишились языка и культуры (даже национальных имен), а на Аляске — для сравнения — процветают национальные меньшинства. И процесс в России продолжается. Совсем недавно были устранены многие национальные округи (обладающие колоссальными запасами полезных ископаемых) присоединением их к краям России. И все это было сделано в лучших советских традициях — по просьбе трудящихся! В результате эти народности потеряли даже теоретическую возможность провозгласить свою независимость от Российской империи.

Можно только позавидовать республикам Прибалтики и Азии. Большинство из них, располагая мононациональным составом, легко и быстро поставили условие уважать культуру страны, знать язык для получения гражданства или работы в государственных учреждениях. И тут же публика с оккупантским воспитанием посыпалась туда, где легче.

Такими республиками оказались Молдова и Украина. Еще в старые добрые времена любой военнослужащий, закончив службу в этих республиках, не возвращался в свой родной Свердловск или Архангельск, а оседал в таких хлебных краях, как юг Украины или Молдавия. Вот и родились такие фантомы, как Приднестровская республика (почему-то называемая еще и Молдавской — цирк!) и русскоязычный юг Украины. Наглость в отношении Украины со стороны отдельных русофилов подкрепляется еще и политикой России, пытающейся сегодня шантажировать все бывшие республики СССР. Чего только стоит отказ произвести демаркацию границы с Украиной! Ведь за этим стоит постоянная угроза интервенции на территорию соседей с целью принуждения к любви (кстати, во всем мире принуждение к любви называется изнасилованием).

А наши украинские проблемы с присоединением Западной Украины к Центральной и Восточной сразу же приобрели особый трагический оттенок. Ведь воссоединение было мечтой западноукраинских борцов за создание своего национального независимого государства. Но оказалось, что в 1939 году вместо австро-венгерских и польских оккупантов получили советских. Как бы ни представляла советская пропаганда действия СССР в Восточной Европе как страны-освободителя, налицо лишь то, что вместо немецких оккупантов пришли советские. Ведь освободитель — это тот, кто тебя освободил от рабства и ушел, позволяя тебе жить свободно, как хочешь (и ты испытываешь чувство вечной благодарности). А если он остался вместо прежнего поработителя, то просто произошла смена угнетателей, а вместе с нею появились ненависть к новому рабству и желание бороться за ту же свободу, но против новых оккупантов.

Вот борьба и возникла. Те же отряды УПА переключились с вооруженного противостояния немецким угнетателям на борьбу против советских. Но великая трагедия заключалась в том, что и с одной стороны, и с другой стояли близкие по крови украинцы и вынуждены были стрелять друг в друга при полной уверенности в правоте своего дела. И тут следует сказать, что и те и другие достойны нашего уважения и памяти.

Попытка показать бандеровцев как наемников буржуазного национализма не выдерживает никакой критики. Отряды сражались в лесах Западной Украины до середины 50-х годов (я видел последних убитых бандеровцев в 1955 г.), хотя они могли тысячу раз уйти в Румынию, Польшу, Венгрию, Чехословакию и далее в Европу. Но они стояли на идейных принципах борьбы за свободную Украину, и население разделяло их стремление: ведь без поддержки рядовых украинцев вооруженные отряды (на положении партизанских) против такой мощной машины СССР не продержались бы и двух месяцев. Мою правоту сегодня подтверждает опыт аналогичной борьбы кавказских народов против всей мощи России. Под молчание других наций происходит геноцид чеченского народа. Вспомните только фотографию Грозного — столицы Чечни после взятия его российскими войсками. Точная копия Сталинграда после разрушения его фашистами. Но если тогда это были немцы, то сейчас на Кавказе русские (граждане России) уничтожают чеченцев (также граждан России). И несмотря на всю мощь военной машины России, сломить сопротивление такой крохотной национальности в ее стремлении к независимости Россия не может, поскольку идет сопротивление не отдельных банд террористов (как это усиленно утверждает российская пропаганда), а всего, пусть маленького, но гордого народа (кстати, при поддержке всех кавказских народов).

Такая же ситуация была в Западной Украине. И ее народ ничего не имел против простых жителей СССР, но яростно сопротивлялся советскому режиму, строившемуся на насилии, угнетении и лжи.

Вот в таком аспекте и следует рассматривать не только наших героев, но и людей, сражающихся в разных странах.

Далеко ходить не нужно. Война в Афганистане. Скольких героев Советского Союза она родила. Отважные патриоты (с позиций Союза), но оккупанты и насильники (с позиций народа Афганистана). Кто же прав?

А Герой Советского Союза генерал Дудаев! После того как он возглавил освободительное движение чеченского народа, в России его признали террористом №1, который с помощью арабских наемников хотел отсоединить законную и неотьемлемую часть России, называемую Чеченской Республикой. А вот мнение чеченского народа несколько иное — они его почитают как святого, отдавшего жизнь за свой народ. И как ни старается российская официальная пропаганда, но в памяти людей останется его образ как борца за независимость своего народа.

Так же нужно сегодня рассматривать образ Степана Бандеры. В первую очередь он был политиком, не жалевшим своей свободы и жизни ради независимости Украины (что, наконец, мы и обрели в конце концов в 1991 году). Он сидел в тюрьмах и концлагерях Польши и Германии, приговаривался к смерти за свои политические взгляды, и наконец был подло убит советским агентом в Мюнхене. Уважение к нему было подтверждено голосованием украинского народа за 10 великих украинцев. Так неужели всего этого мало?!

В историческом аспекте можно обратиться к образу Ивана Мазепы. С позиций России он — предатель. Но ведь 22 года он был гетманом Украины (а не России) и всю свою жизнь посвятил украинскому народу, а политическую ориентацию строил на идее создания независимого государства. Да, и Хмельницкий, и Мазепа, и Бандера, и Петлюра — великие украинские деятели, и только наше (граждан Украины) право — судить о их значимости, помня об их деятельности на благо украинского народа. Мнение же России, Польши, Турции и других стран свидетельствует лишь о том, насколько украинский деятель был удобен для данной (соседствующей с Украиной) страны. И извечный опыт межгосударственных отношений показывает: чем больший патриотизм проявляет государственный деятель, тем менее он удобен для соседей (а отсюда и мнение).

Конечно, с позиций холуйски настроенных отдельных наших политиков, кормящихся из чужих рук, следует охаивать все, что направлено на национальное самосознание, ставя советское клеймо «национализм». Что же, могу их поблагодарить. Их национальное предательство все больше смещает наши взгляды в сторону национал-демократии. А ведь мы, моряки, например, в силу своей профессии как никто разделяем интернациональные взгляды человечества. Да, человечества, но не продажных наших политиков!

И несколько слов о проблеме переписывания истории. Ведь в основе тезиса «нельзя переписывать историю» лежит желание сохранить свою (в своей редакции) историю.

Простой пример: расстрел тысяч польских офицеров в Катыни. В советской истории — дело рук фашистов. А в действительности оказалось, что палачами были спецорганы СССР (те же, что потом орудовали в Западной Украине). Так как — какую историю будем писать?

А какая же будет история об убийстве женщин на митинге в Тбилиси солдатами советской армии, о расстреле мирной демонстрации в Баку, о штурме телецентра в Вильнюсе? В каком изложении?

То же можно сказать и об истории многострадальной моей Украины.

Нет, все это должно быть не так.

Правдивыми в истории могут быть только факты. Все остальное в ней — мнение авторов, которое отражает текущее политическое состояние общества и к этому необходимо подходить весьма критически. Первым это понял отец истории Геродот. В своих девяти книгах (о которых многие наши политические лидеры даже не имеют понятия) он тщательно и аккуратно излагает факты. Чужую информацию (факты, мнения) он также приводит, но обязательно указывая, что он лично этого подтвердить не может.

И если мы не хотим краснеть перед нашими потомками, излагая фальшивую историю, мы должны следовать Геродоту: излагать достоверные факты, а затем к ним уже добавлять свои комментарии, указывая, что это мнение людей, исповедующих те или иные политические, текущие (для данного времени и обстановки) взгляды. Ведь правильно сказал Борис Пастернак: «…какое время на дворе — таков Мессия!»