Странники в странной стране: творение или проект?

Поделиться
Лучше всего себя узнаешь не созерцая, а действуя. Гете Нации — как дети. Им свойственно подсчитывать количество гениев и талантов в своей среде, а потом хвалиться друг перед другом...

Лучше всего себя узнаешь не созерцая, а действуя.

Гете

Нации — как дети. Им свойственно подсчитывать количество гениев и талантов в своей среде, а потом хвалиться друг перед другом. Если количественный или качественный перевес оказывается на стороне другого, то гениями вполне могут объявляться собственные посредственности или соседние гении. Почему же при всей тщетности выработать единый показатель креатива люди изо всех сил пытаются быть (или выглядеть) более творческими, чем они есть на самом деле?

Во-первых, чем красивее слово, тем большее количество явлений мы стремимся им назвать. Это желание распространить магию высоких понятий на обыденные состояния. Во-вторых, так легче вводить себя и других в заблуждение, чтобы последующий процесс поисков истины растянулся подольше. Ведь тогда процесс и есть главный результат.

Специалисты осторожно говорят о креативе личности: творческое начало. То есть задатки есть всегда. И если эти задатки обстоятельства хотя бы не угнетают, то человек способен выразить себя творчески. Нужно ли это ему, и насколько? Советская и фашистская идеологии безоговорочно утверждали — да, нужно. В кодексах прописывали как обязанность. Правда, не личности, а партийца. Разумеется, чтобы лучше послужить делу партии и вождям.

Вот это небольшое смещение в акцентах — от личности к ее общественным функциям — крайне важно. Тоталитаризм накопил колоссальный опыт истребления «неполноценных», но никак не мог отделить, поставить себе на службу действительно творческих людей. Даже если удавалось, то на время — талант быстро тускнел, «сдувался», и его носитель становился для диктаторов человеческим вторсырьем.

Не существует в природе никакого государства, которое бы искренне заботилось о свободном развитии личности, как не существует садовника, заботящегося обо всех без исключения молодых ростках, побегах и наростах. Не существует действительно творческого человека, которого бы всерьез интересовала государственная машина вне тех обстоятельств, когда эта машина наезжает ему на ногу.

Предвижу возражения с огромным количеством примеров «активной гражданской позиции» людей творчества. Минуточку! Творчество — это не должность и даже не наличие конечного продукта. Это состояние души, влияющее на все без исключения стороны личности. То есть действительно творческий человек, Мастер, является таковым во всем. Если креатив присутствует лишь в части личности, то это — ремесленник.

В средневековье мастера после окончания термина ученичества пускали мастеровых, что называется, в люди. Те одевали в ухо большую медную серьгу как отличительный знак «компаньонов» (так они назывались во Франции) и три года должны были провести, бродя по стране и зарабатывая на пропитание исключительно плодами своего труда. Затем они возвращались. И цех признавал (или не признавал) ремесленника мастером, с правом по возможности меньше общаться с окружающим миром, чтобы совершенствоваться и учить других.

Результаты работы ремесленника и Мастера могут быть неотличимы внешне. Разница — в наличии или отсутствии дара, харизмы, которой наделяется конечный продукт. На нем есть либо слепок вдохновения, либо ярлык заказа. Это не хорошо и не плохо, но почему-то кинематографисты предпочитают снимать и показывать фильмы на пленке, а не на «цифре», при всем невероятном развитии компьютерных технологий. Может, потому, что пленка прямо воспроизводит визуальный момент времени, а не реконструирует, как это делает компьютер? Музыка в МП-3 легче тиражируется и воспроизводится, но даже непрофессионал скажет, что живой концерт волнует больше.

Творчество отличается от ремесленничества так, как любовь от влюбленности — целостностью. Ремесленник преимущественно ориентирован на внешние факторы: сроки заказа, вкусы заказчиков, чаяния потребителей, размеры и способы вознаграждения. Творец прежде всего стремится пережить состояние творчества, уйти в него полностью, поскольку оно, как и любовь, — от Творца. Но еще Авиценна причислял любовь к болезненным состояниям: бессвязная речь, сердце колотится, бледность или испарина и т.п. С общественной точки зрения, любящий человек малопригоден для строительства социального муравейника, потому что свои действия он соразмеряет не с замыслами, скажем, Великого Кормчего, а с объектом любви. Исчезают характерные для «нормального» человека субъект-объектные отношения. Любящий становится сильным и неуязвимым, но в то же время и бесполезным, с социальной точки зрения, персонажем. Влюбленный же — возбужденным и открытым. И социум может «переманить» его ощущения к себе, поживиться за счет «шаровой» энергетики через нестыковки в новом мироощущении, внешне очень похожем на любовь.

Так и творческий человек. Он свободен и неуязвим, в тюрьму можно посадить его тело, но не дух, но с тоталитарно-государственой точки зрения он неполноценен. Ремесленник, напротив, ценим и поощряем. Правда, особо тупые государства в лице госчиновников не могут справиться с уязвленным самолюбием. И снисходительно-высокомерно ждут, когда у них в приемных скопится приемлемое для их должностей количество людей искусства, просящих поддержки своим проектам. Но втайне надеются, что когда-нибудь к ним на поклон придет Мастер…

Исходя из вышесказанного, насколько нации необходимо, чтобы каждый ее член максимально развивал в себе творческое начало, становился самодостаточной, полноценной во всех отношениях личностью? Если бы политическая демагогия на эту тему воплощалась в реальность, то государству это вряд ли шло бы на пользу. Поэтому избирательные лозунги о поддержке культуры после выборов никогда не находят продолжения. Да и социальный организм, как любой, не может состоять из одних мышц, одних мозгов или сердца, пусть даже очень большого и пламенного.

Второй аспект — субъективный. Человек, ощущающий в себе творческие задатки, к примеру, на 10 процентов, и желающий их развить полностью, должен понимать, что остальные 90 процентов своей личности он должен будет принести в жертву творчеству. То есть стать полностью другим человеком, изменить привычки, ритм жизни, круг знакомств, стереотипы общения. Известна история, кажется, о Моцарте, которому некий чиновник-скрипач показал свои пьесы, и маэстро нашел, что они недурны, но надо еще поработать. На что чиновник посетовал, что к девяти ему на работу, а вечером семья… Моцарт спросил: а что с шести до девяти? Спите? Ну так проспите всю свою жизнь!

Творчество, как и любовь, сродни безумию: если это состояние контролировать, оно превращается во что-то другое.

Что же, получается, все так безнадежно? Будет в народе, как Бог положил, определенное количество гениев, подлецов и святых, достойных людей и мерзавцев, и вся эта машинерия слаженно будет двигаться по пути социального прогресса? Скучно и противно. Получается, народ не может быть творцом? Но это неправда, ведь существуют революции, вооруженные и мирные. Существуют пассионарные прорывы, превращающие племя в нацию, а поселения в государства. Но как это работает и насколько применимо в Украине?

Полагаю, многие годы мы будем обращаться в поисках ответов на самые различные вопросы к феномену помаранчевой революции. Именно как к феномену, поскольку его описание политтехнологами все чаще походит на «перетягивание одеяла» с целью поудобнее в него завернуться к парламентским выборам 2006 года. На улицу (прежде, по выражению Маяковского, «безъязыкую») вышли огромные массы людей. И «по дороге» они начали превращаться из толпы в народ. Одно из возможных объяснений этому — люди были настроены очень искренне. Именно искренне, а не откровенно. Можно выражать коллективную или личную волю весьма напористо и прямо, без обиняков. Но при этом в подсознании удерживать некую заначку для себя самого, чтобы не остаться у разбитого корыта несбывшихся грез.

А можно неожиданно для самого себя, отказавшись от постоянных оглядок на общество, с силой и неуязвимостью вагнеровского Парсифаля, отказаться от куркульской психологии, спалить панское имение и убежать на Сечь. Это и есть прямой акт творчества, уничтожение любых, даже самых милых и приятных оков и путь к свободе.

Нынешняя зима принципиально изменила психологическую топографию украинцев. Впервые за долгое время мы не побежали на Сечь во внутреннюю эмиграцию, а начали строить ее прямо здесь и сейчас. В общем, пока непонятно, крепость это или храм. Но зодчество требует и творцов, и ремесленников. Взаимопонимание между ними возможно только на условиях искренности. То есть — любви к Украине.

Поделиться
Заметили ошибку?

Пожалуйста, выделите ее мышкой и нажмите Ctrl+Enter или Отправить ошибку

Добавить комментарий
Всего комментариев: 0
Текст содержит недопустимые символы
Осталось символов: 2000
Пожалуйста выберите один или несколько пунктов (до 3 шт.) которые по Вашему мнению определяет этот комментарий.
Пожалуйста выберите один или больше пунктов
Нецензурная лексика, ругань Флуд Нарушение действующего законодательства Украины Оскорбление участников дискуссии Реклама Разжигание розни Признаки троллинга и провокации Другая причина Отмена Отправить жалобу ОК
Оставайтесь в курсе последних событий!
Подписывайтесь на наш канал в Telegram
Следить в Телеграмме