Стеклянных дел мастер. Андрей Бокотей: «Время собирать камни еще не наступило»

Андрей Андреевич Бокотей — мастер гутного стекла, ректор Львовской академии искусств, профессор, действительный член Академии искусств Украины, шевченковский лауреат, народный художник Украины. «Стекло Андрея Бокотея есть Божья добрая затея», — написал когда-то о нем поэт Евгений Евтушенко.

Напомню, что гутное стекло — это изделия, изготовленные из стекла непосредственно у стекловарной печи мастером вручную, в горячем состоянии по специальной технологии. Исторические корни гутничества — III—IV вв. нашей эры. На территории Украины найдено немало гутных (стекловарных) печей времен Киевской Руси. Монгольское нашествие остановило развитие ремесла. Возродилось оно уже в XIV веке.

Стеклянные произведения Андрея Бокотея давно вышли на мировой уровень. С его именем связано развитие современного мирового движения в художественном стекле — так называемого studio glass movement. Уже четверть века работы выдающегося львовского мастера-стеклодува — желанные гости в Париже, Нанси (Франция), Льеже (Бельгия), Утрехте (Нидерланды), Ставангере (Норвегия), Санкт-Петербурге, Кракове, Будапеште и т.д. А это — свидетельство того, что словосочетание «стекло Бокотея» стало определением художественного явления самого высокого ранга и, безусловно, своеобразным фирменным знаком львовской стеклодувной школы. А этой весной Андрей Андреевич праздновал юбилей: художнику исполнилось 70 лет.

— Как возникла идея проводить симпозиумы?

— Это длинная история... На мировое искусство я вышел только в 1980-х, поскольку фактически до того мы были закрытой территорией. Но у меня были хорошие отношения в Москве — с Художественным фондом. Его работники, кстати, очень мне помогали, финансируя технологические эксперименты: с 1972-го по 1988 год у меня была возможность очень много экспериментировать с оксидами металлов, благодаря которым получаются цвета. Москва финансировала и мою поездку в 1991 году в Америку — в город Корнинг. Там есть огромный завод по изготовлению стеклянных изделий и прекрасный музей стекла. У меня вообще отношения с Москвой были почему-то лучше, чем с Киевом.

— Почему?

— Потому что в Киеве признавали только народное искусство, а профессиональное замалчивалось. В 1988 году через Художественный фонд меня направили на Международный симпозиум стекла в Новом Боре, что в «стеклянной стране» Чехии. Нас из СССР тогда поехало лишь трое (из Таллинна, Твери и Львова). Там я познакомился со многими художниками. А уже в 1989-м мы организовали первый в Советском Союзе симпозиум по стеклу — во Львове. С тех пор проводим их каждые три года. В прошлом году состоялся уже седьмой, приехало свыше 40 участников из 13 стран — Австрии, Беларуси, Эстонии, Латвии, Китая, Мексики, Нидерландов, Польши, Португалии, России, США, Японии и Украины. Правда, на этот раз симпозиум провели у печей Бережанского стеклозавода — из-за безвыходной ситуации на Львовской экспериментальной керамико-скульптурной фабрике, которая фактически прекратила существование. Выгнали таких классных мастеров, которые работали со светилами на симпозиумах! Теперь все они оказались на улице. Кое-кого мы взяли к себе в академию. Но всех же не можем взять! Планируем создать центр стекла на базе Щирецкого завода. Там очень симпатичный владелец — Валерий Алексеевич Пургин, который согласился, чтобы художники приезжали к нему. Это очень важно — чтобы не замерло стекло...

— Есть время разбрасывать камни. Есть время собирать...

— Я не считаю, что с 70-летием для меня наступило время собирать камни. Хочу еще немного поработать. Силы есть. И замыслов много. Только времени слишком мало. Человек сколько живет — должен творить. Катастрофа, когда художник не может осуществлять свои замыслы.

— Вам все удается осуществлять?

— Конечно, не все. А самое худшее в искусстве то, что задуманное сразу нужно воплощать. Если не сделал, потом уже никогда не сделаешь. Это будет конкретная потеря.

— А подробнее?

— Например, я лет десять назад задумал поработать с большими размерами (до двух метров) в стекле. И мне это не удалось, поскольку нужно много времени. А его у меня нет из-за общественной работы, которой — море. И больше всего времени отнимает ректорская работа. Но пожертвовать ею не получается... Я не могу уйти! Хочу завершить то, что наметил. Хотя постепенно готовлю себе замену. Думаю над этим.

— Что за последние годы больше всего порадовало?

— На этот вопрос трудно ответить однозначно... Во-первых, радуюсь, когда могу сделать что-то из творчества. Сейчас это немножко ограничено, потому что нет скульптурно-керамической фабрики. Но мы работаем, ведь в академии есть печка. Также доволен, что студенты хотят учиться. Радуюсь творчеству. А больше всего — внукам.

— Дети не унаследовали вашу специальность?

— К сожалению, нет. У меня два сына. Старший — серьезный ученый, орнитолог. В Варшаве защитил диссертацию. Работает старшим научным сотрудником в Природоведческом музее, заведует отделом позвоночных. Младший сын сначала закончил нашу академию — тогда еще институт прикладного искусства. Но не с большим желанием. И захотел быть дипломатом. Работал в МИД, в посольстве в Варшаве. А потом сказал, что не хочет иметь дела с политикой, и пошел в бизнес. Пока не женат. А вот от старшего сына у нас внучка и внук.

— Возвращаясь к истокам вашего творчества... Почему именно стекло?

— Моя мама музыкант. У всех нас, пятерых ее детей, были способности к музыке. Рисовал с детства. Мама мои рисунки даже развешивала на стенах. А что начал учиться... Так получилось. Приехали из Львова бывший ректор Института декоративного и прикладного искусства Леонов с художниками разрисовать вокзал в Мукачево. У моей сестры муж был из-под Львова. А его брат, Иван Скобало, был художником и преподавал в институте. И он привел к жене брата всю художественную команду. Они и увидели мои рисунки. Ректор сказал тогда: «Пусть едет к нам». Так я и попал во Львов. Сразу не поступил, конечно, не хватало подготовки. Год был вольнослушателем, а потом начал учиться. Занимался керамикой, а моей дипломной работой было панно в кафе «Під Левом», моим соавтором был Любомир Медвидь. В 1970-е годы мы с друзьями выполняли заказ для «Шоколадного бара» (находился в центре Львова на проспекте Шевченко, в народе назывался просто «Шоколадка» и был очень популярным в те годы. — Т.К.). Там посередине зала делали стеклянную колонну, потом светильники и витраж. Там впервые я и познакомился со стеклом, которое меня очень увлекло. С тех пор и прилип к этой вулканической массе.

— Никогда не жалели, что не переехали в столицу?

— Нет. Люблю новаторство в творчестве, а в жизни я стабильный. У меня одна жена, которую люблю. И вообще вне Львова себя не представляю. Мы здесь живем с 1958 года. Хотя очень люблю свое Закарпатье, часто езжу туда. С моей профессией художника по стеклу я нигде, кроме Львова, не мог бы реализоваться.

— У кого-нибудь из украинских известных людей есть ваши работы — как презент?

— О-о-о... У многих. В 1988 году одним из первых подарок получил писатель Олесь Гончар. Есть мои работы у Виктора Ющенко, генерального директора Национального художественного музея Анатолия Мельника, ректора Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры Андрея Чебыкина... Много работ я продал за границей — во Франции, Бельгии, Америке, Венгрии, где выставлялся. И с этого жил, поскольку были трудные времена.

— Вы входили в состав комитета по присуждению Шевченковской премии. Почему решили выйти из него?

— Просто я решил, что не имею права быть судьей для своих друзей... Также мне кажется, что нужно усовершенствовать некоторые положения, критерии, по которым присуждается Шевченковская премия. Кроме того, я не могу все охватить. У меня очень много работы. В Академии искусств Украины возглавляю отделение синтеза пластических искусств, являюсь председателем жюри по сооружению памятника Ивасюку. И еще у меня много общественных нагрузок. Не может один человек все охватить.

— Есть ли у вас продолжатели вашего дела?

— Достаточно. У нас фантастическая молодежь, одаренная. Они не такие, как мы были в их годы. Но их нужно понимать, стараться ставить себя на их место. И тогда мы не утратим с ними контакт.

— О чем печалитесь?

— Об отце. Я его очень уважал. И до сих пор мысленно с ним контактирую...

Из досье «ЗН»

Андрей Андреевич Бокотей родился 21 марта 1938 года в закарпатском селе Брод. Окончил Львовский институт прикладного и декоративного искусства — отдел художественной керамики. Сейчас пан Бокотей — член Национального союза художников Украины, заслуженный деятель искусств Украины, профессор, ректор Львовской академии искусств, действительный член Академии искусств Украины, лауреат Национальной премии Украины им. Т.Шевченко, народный художник Украины. В послужном списке художника огромное количество международных выставок, среди которых много персональных. Несомненная заслуга Андрея Андреевича — инициирование и проведение международных симпозиумов стекла, а также основание во Львове единственного в Европе Музея стекла.