СМЕРТЬ ШЕСТИДЕСЯТНИЧЕСТВА

Жаль. Всегда жаль прощаться с мифами. Нынешние события часто сравнивают со студенческой голодовкой 1990 года. Но тогда, кроме молодого, в определенной степени немного даже сумасшедшего порыва, был старый, разбитый параличом Олесь Гончар, который в знак поддержки студентов решился бросить свой партийный билет. Отягощенный бывшей коллаборацией с режимом, он именно за этот поступок имеет большее право остаться светлым пятном в украинской истории, нежели за свой разрекламированный, но занудный «Собор».

Излом тысячелетий разрушил миф о шестидесятничестве. Это был миф об интеллектуалах, которые не боятся засвидетельствовать собственную позицию. Их не было много. Их оружием была не агрессия, а талант. А на острие их оружия было Слово. И все, что им нужно было делать, — это то, что они умели, — НЕ МОЛЧАТЬ. И вот, когда общество как никогда нуждается в голосе моральных авторитетов — все внезапно онемели.

Это не о нравственности действующих политиков и власть предержащих. Разумеется, никто ни в чем не может упрекнуть личностей типа Кравчука. Бывший идеолог сможет орально выкрутиться в любой ситуации. Надо было — защищал Союз, ситуация изменилась — обосновывал государственность. Вне сомнения, какая бы сторона ни победила, он будет среди победителей. Еще смешнее было бы критиковать кого-нибудь вроде Потебенько, ни моральный, ни интеллектуальный уровень которого не вызывает никаких сомнений. Это было бы, как говорится, «ниже плинтуса», так если бы за столом в приличной компании вы повели разговор об ассенизационных возможностях сливного бачка в вашем туалете. Речь не идет и о руководителях национал-демократических партий. Кто знает, с чем связана двойственная позиция Костенко, Стецько, Удовенко, Пинзеника? Даже не обязательно на каждого из них в администрации Президента в самом деле должна быть своя папка компромата. Логика политической борьбы не всегда позволяет радикальные шаги. Хотя, бесспорно, немного досадно. Де-факто функцию политической оппозиции вместо них взяла на себя журналистика (поколение тридцатилетних), хотя это и аномально для нормального общества. Но ведь кроме политиков в обществе должны быть и ОБЩЕСТВЕННЫЕ ДЕЯТЕЛИ. Политик всегда хочет нравиться. Поэтому он не может позволить себе отрываться от масс больше чем на полшага вперед. А общественный деятель может опережать общество хоть на два шага, хоть на десять. Общественный деятель может позволить себе пойти против большинства и быть заброшенным камнями этим необразованным большинством.

И вот сегодня, к сожалению, умирают старые авторитеты.

Что, разве не понимал Николай Жулинский, что на партхозактиве в Октябрьском дворце Пустовойтенко и Суркис будут выглядеть естественно, а лично он — жалко? А где Иван Драч? Кроме министерского портфеля, кажется, он еще занимает должность председателя Конгресса украинской интеллигенции. Или украинская интеллигенция из всех видов политического кризиса реагирует лишь на языковой вопрос, а остальное время занимается отращиванием бороды? Черт возьми, а беспортфельные Иван Дзюба и Мирослав Попович чего боятся? Кто еще здесь претендовал быть моральным авторитетом? Ау!!!

Когда-то в Древней Греции, кажется, Солон принял такой закон, что в ситуации кардинального выбора запрещалось (чуть ли не под страхом смертной казни) занимать соглашательскую нейтральную позицию. Обязательно следовало определиться. А в дальнейшей истории все самые большие преступления были возможны лишь вследствие всеобщей апатии. Апатия — соучастник преступления.

Шестидесятничество было мифом. Мифом об интеллигенции. И деградация шестидесятничества способствует окончательной деградации интеллигенции в старом понимании. Несколько дней назад в Киевском национальном университете имени Шевченко на одном из факультетов, где преподает моя супруга, декан собрал преподавателей и пытался вменить им в обязанность следить, чтобы студенты не принимали участия в акциях, «сами знаете каких». В Ривненском университете и вообще уже посчитали студентов-«оппозиционеров» (конечно, абсолютно безотносительно к их политической деятельности). На телевидение регулярно начали поступать сообщения о коллективных заявлениях областных советов, «общественности и трудовых коллективов» против различных решений Верховной Рады (и, в частности, против неблагонадежного Закона о выборах). И уже для абсолютной аналогии с конвульсирующим СССР на этом же ТВ начали крутить интервью с прохожими, что, дескать, нужно не митинговать, а больше работать. Единственное отличие: тогда, в октябре девяностого, еще и конкретизировали — «лучше бы студенты картофель собирали».

Повторения никогда не пугали. Досадно другое. Как быстро система смогла ассимилировать бывших борцов за независимость. Так умерли шестидесятники. Умерли несвоевременно и умерли бесславно. Это не противопоставление различных генераций. В каждом поколении хватает своих героев и своих Иуд. Умерло шестидесятничество как миф о поколении интеллигентов-борцов за демократию. Умирают старые мифы о том, что все, кто боролся за независимость Украины, и все, кто разговаривает на литературном украинском, действительно демократы.

Умирает авторитет тех, кому доверяли. Я не скажу, как Головатый, что больше не хочу жить в этой стране. Я как раз хочу в ней жить. Но я хочу жить в стране и в обществе, где еще можно кому-то доверять.

Появятся новые герои и новые лидеры. Это абсолютно не гарантирует, что в своей дальнейшей деятельности они засвидетельствуют преданность интересам демократии и свободы. К сожалению, имеющаяся радикальная оппозиция также очень неоднородна, и по составу участников, и по их уровню. Но, по крайней мере, у них будет шанс стать новым мифом.

Нации нужны положительные мифы. Но еще больше нации необходимы положительные поступки.