Словом — как скальпелем

В прессе постоянно обсуждается проблема национального (государственного) языка. Политика в этой области — вне сферы моей компетенции. Но я вижу, что психологическая реакция на обсуждение вопросов языка часто оказывается прямо противоположной высказываемой мысли. Если, правда, автор подсознательно или сознательно не стремится добиться именно противоположного эффекта.

Большинство людей не любят, когда им навязывают мысли, стиль жизни и пр. Советский же человек еще не утратил рефлекса пассивно сопротивляться любой официальной, авторитарной «линии». Поэтому постоянная «защита» русского ли, украинского ли языка воспринимается как унижение носителя этого языка, вызывает сопротивление у обеих групп, показывает, что защита языка — чисто формальная, «для дела».

Попытаюсь объяснить, что я имею в виду.

Во времена Союза существовало некое имперское мышление, последствия которого наблюдаются по сей день. С одной стороны, при деловых поездках в Россию мы часто слышали о нашем «украинском» акценте. С другой — русскоязычные (и русские, и украинцы) упорно не говорили на языке республики, даже если жили там со дня рождения. Я пыталась выяснить причину этого — объяснения были у всех разные и невразумительные. Особенно удивляло чувство превосходства над узбеками или татарами при том, что они-то как раз знали два (!) языка. У многих этот поведенческий стереотип сохранился. В Германии я обнаружила, что многие «русские» и через десять лет не знают немецкого и удивляются, почему немцы их не понимают.

Считаю, что знание языка страны проживания, а тем более страны, гражданином которой являешься — есть неотъемлемое условие для само- и взаимоуважения. Что изучить язык страны, в которой живешь, легко. Мы ведь платим деньги за то, чтобы выучить английский (французский)!

У нас, украинцев, отсутствует истинное уважение к языку своей родины. Либо мы его не знаем, либо ставим выше всех языков, полагая, что даже хинди от него походит. А это говорит о комплексе неполноценности. Моя мать, мой ребенок, возможно, и не самые лучшие в мире. Но это — моя мать, мой ребенок. И для меня они — лучшие. То же — родина, язык.

В Одесском мединституте 30 лет назад нам все время твердили: где бы врач ни жил, он должен общаться с больным на том языке, на котором он говорит.

Что же необходимо сделать, чтобы разговоры заменить действенной поддержкой украинского языка? Во-первых, если вся документация будет вестись только на украинском языке — это и будет стимулом к его изучению. Не выучить язык, живя в языковой среде, просто невозможно. Но для этого надо подготовить материально-техническую базу. Нужно срочно подготовить и издать украинские справочники по специальностям. И переводы технических терминов должны быть переводами, без русизмов и вульгаризации. Штангенциркуль или аппендицит не должны заменяться «эквивалентами». А то как-то в аптеке я уже видела этикетку на противозачаточном пакетике —«нацюцюрник».

Во-вторых, истинная поддержка при требовании говорить и писать на государственном языке должна сочетаться с профессиональной требовательностью. Из двух специалистов выбирать не того, кто хорошо говорит на украинском, а того — кто лучше знает свое дело. А уж профессионал-то язык выучит. Кстати, пример. На первом курсе по очень трудному предмету — биохимии — лучший учебник был написан профессором И.Савицким на украинском языке. Никто не принуждал нас, но и грузины, и русские, и африканцы биохимию учили по нему. Мы, конечно, помогали, но факт говорит сам за себя.

В-третьих, в переходный период каждый должен учить украинский, но публично выступать только на том, которым хорошо владеет. Потому что гораздо больше оскорбляет слух украинца, выступления политиков на дикой смеси двух языков с обилием русизмов, чем речь на «москальской мове». Иногда с телеэкрана эти русизмы звучат просто неприличными созвучиями.

В-четвертых, фильмы иностранного производства дублировать не все, основную массу лучше сопровождать закадровым переводом на украинский. Потому что большинство зрителей раздражает не факт перевода, а плохой дубляж. А хороший дубляж всех фильмов действительно невозможно сделать из-за отсутствия и времени, и денег.

В-пятых, язык переводов нередко оставляет желать лучшего — он неадекватен социальному положению героев. Все-таки и в украинском, и в любом другом языке речь отличается у разных социальных групп. А когда французские дворяне или жители ХХI века разговаривают, как герои Карпенко-Карого — это все-таки режет слух, поэтому многие украинцы и предпочитают иностранную литературу читать на русском. Радует, что в последнее время наметились положительные тенденции в этом вопросе.

P.S. Автор этих заметок — внучка грузина и дочь болгарки. Родной язык семьи — русский. Но с пяти лет живу в Украине, позиционирую себя украинкой, я и мои дети говорим на двух языках. Детям сказки читала на русском и украинском.