СЛЕДСТВИЕ ПО ДЕЛУ ОБ ИКОНЕ

37-й год. На икону падает подозрение. Пишется донос. Заводится дело. Раскручивается следствие. Допросы свидетелей, показания очевидцев, протоколы. Вина не доказана, но икона все же арестовывается.

Как богата наша история фактами удивительными, как обильна событиями странными и поучительными - сколько ни узнаешь, не перестаешь дивиться неисчерпаемости материалов на все вкусы: тут и мистика и подлинное величие духа, тут и мелкая каверза и грандиозные аферы, тут и низость человеческая, тут и святость.

15 августа 1674 года собравшаяся в Переяславе казацкая старшина по предложению Ромодановского признала единым гетманом всей Украины Ивана Самойловича, избранного еще весною после коварного свержения гетмана Многогрешного. Однако политическая ситуация была в тот период весьма запутанной, были еще два гетмана - левобережный Михайло Ханенко и правобережный Петр Дорошенко. Оба были полны амбиций, у каждого были свои сторонники, каждому уготована была своя историческая судьба. Если Ханенко передал свои знаки гетманского достоинства тут же в Переяславе, то Дорошенко сложил свои клейноды к ногам Самойловича после долгого и многотрудного сопротивления, сидения на Чигиринской горе лишь в сентябре 1676 года. Тем не менее, именно со дня 15 августа 1674 года Иван Самойлович в анналах украинской истории значится единым для всего края гетманом.

Не удивительно, что день сей Иван Самойлович всегда помнил и чтил особенно. По велению пана гетмана для увековечения благодарности его за ниспосланную милость Божью в Стародубском полку заложен был мужской Успенский монастырь, названный так в честь праздника Успения Пресвятыя Богородицы, который приходится именно на 15 августа по старому стилю.

С этим-то монастырем, именуемым еще каменским, и связано дело об иконе. Дело это возникло в году 37-ом, а точнее - летом 1737 года.

Для того, чтобы лучше понять подоплеку событий, нужно хотя бы поверхностно представлять себе историческую атмосферу того периода. И потому рассказ о расследовании будет сопровождаться небольшими отступлениями и комментариями.

Итак, летом 1737 года по поручению Черниговской архиерейской кафедры в небольшой мужской монастырь на Стародубщине, называемый Каменским, приехал поп Ромацкевич с дьяком Ефимом Федоряченко. Миссия их была обыкновенною, даже рутинной - по подобным делам им приходилось ездить частенько, благо монастырей и приходов было множество - дьяк и поп прибыли в монастырь для сбора штрафов с тех лиц, что не бывали на исповеди.

Ромацкевич был человеком склочным и, кроме всего прочего, как водится, любителем выпить на чужой счет. Подобные поездки в процветающие обители были для Ромацкевича полны искушений и соблазнов. Сей каменский монастырь, заложенный при Самойловиче, закончен был и полностью обжит насельниками при гетмане Мазепе, благоволившем строительству церквей, храмов и монастырей вообще, и каменскому монастырю в частности. Именно Иван Мазепа своим гетманским именным универсалом наделил обитель маетностями. Следовавшие за Мазепой гетманы Скоропадский и Полуботок тоже не теряли монастырь из виду и были щедрыми его благодетелями.

То есть, поп Ромацкевич вправе был ожидать успешного завершения своей миссии по сбору штрафов, и не без основания рассчитывал, что сам он будет принят учтиво и сытно с подобающим пиететом. Однако вышло так, что уже вскоре после приезда, чуть ли не после первого же застолья Ромацкевич поссорился с монахами монастыря, и не просто огорчился этим, но затаил обиду, стал вынашивать планы отмщения.

Спустя какое-то время и случай для того, чтобы расквитаться Ромацкевичу представился, и он постарался использовать его со всем своим тщанием, не подозревая, конечно же, во что может вылиться его мстительная настойчивость.

А было вот что. Сопутствовавший Ромацкевичу дьяк Ефим Федоряченко в сопровождении местного монастырского пономаря монаха Тита осматривал тамошнюю церковь. Простодушный Тит и обратил внимание дьяка на икону Успения Пресвятыя Богородицы, на лики, что нарисованы были рядом с образом Богородицы.

- Смотри-ка, - не без гордости говорил он гостю, - выше образа, видишь, нарисованы четыре персоны. Первая - это царь Петр I, вторая - Петр II, третья - гетман Мазепа, а четвертая - это полковник Полуботок!

Конечно же, бедный дьяк Федоряченко стал широко раскрытыми глазами всматриваться в смутные лики иконы и даже забыл осенить себя крестным знамением.

Шутка ли! - в монастыре на иконе, в церкви, доступной для посещения, и такие персоны! Конечно же, цари не в счет. Но Мазепа и Полуботок - государственные изменники, преданные анафеме!..

Бдительный дьяк тут же поделился своими сведениями об иконе с Ромацкевичем. Тот немедленно пожелал ознакомиться с иконою самолично. И, рассматривая ее, не удержался и высказал неодобрение по поводу нарисованных на иконе посторонних персон.

- Это что за персоны изображены? - спросил он монаха Тита.

- Жаль, что тебя не было, когда писался этот образ. А то бы ты мог дать указания, как писать иконы... И вообще, не твое это дело, - ворчливо ответил старик пономарь.

Но не мог такой ответ удовлетворить Ромацкевича, почуявшего, что может крепко досадить своим обидчикам, используя эту икону. Вернувшись в Стародуб, Ромацкевич незамедлительно подал донос в полковую канцелярию, - мол, содержится в каменском монастыре подозрительная икона и изображены на ней Мазепа и Полуботок.

Поначалу на донос Ромацкевича не обратили никакого внимания. На Украине, как это известно, всегда был обычай помещать в церквях портреты ктиторов и фундаторов храмов. Изображение благодеятелей на иконах тоже не было редкостью. Поэтому-то никого в полковой стародубской канцелярии не удивило наличие подобной иконы в каменском монастыре.

Более того, к вящему удивлению попа Ромацкевича - его за напрасный донос взяли за караул, поместили, стало быть, в тюрьму. А когда он стал возмущаться, ругаться и вопрошать: За что?

- За то, - отвечали ему откровенно, - чтобы по чужим церквям чего не надо не высматривал!

Добавили доносчику ни много ни мало пятьсот розг - для памяти, для лучшего усвоения наказания.

Но экзекуция в полковой канцелярии не остудила Ромацкевича, напротив, даже воодушевила. Как только его выпустили на свободу, он тут же принялся строчить донос в Синод. Есть основания полагать, что этим он не ограничился, написал подобные же доношения во все правительственные инстанции - уж больно допекли его чувства нанесенною обидою.

Поток доносов возымел действие, - к делу было привлечено внимание сразу и Синода, и Сената, и Генеральной Канцелярии министерского управления, которая правила тогда на Украине вместо гетмана.

Вспомним конспективно гетманскую хронологию последних десятилетий: Иван Мазепа осенью 1708 года во время Северной войны Швеции и России принимает сторону Карла XII, за это указом царским лишен всех наград, титулов и маетностей, проклят церковью навеки; Иван Скоропадский следующие пятнадцать лет держит булаву и как может лавирует между интересами империи и гетманской старшины, в 1722 году учреждается Малороссийская Коллегия, Скоропадский умирает, Полуботок остается наказным гетманом и оканчивает свою жизнь и борьбу за восстановление давних украинских прав и привилегий в каземате Петропавловской крепости в конце 1724 года; с воцарением на российском престоле Петра II были осуществлены практически все требования, за которые был подвергнут наказанию Полуботок со товарищи - упразднена Малороссийская Коллегия, разрешены выборы гетмана, восстановлены судебные права и так далее. Старый боевой полковник миргородский Даниил Апостол немного успел сделать своей гетманской властью до того, как в 1733 году был разбит параличом и умер, однако все видные украинские старшины, по приговору жившие в Петербурге, вернулись на родину. Украина находилась в ведении министерства иностранных дел и уже подростал в Черниговской губернии в селе Лемеши родившийся в 1724 году Кирилл Разумовский, баловень судьбы, которому суждено было стать последним гетманом Украины.

Таким образом, в 1737 году совсем свежими были не только в Украине, но и в столице империи воспоминания и о Полуботке, и о Скоропадском, и, конечно же, о Мазепе.

Дело, возбужденное по доносам Ромацкевича, приобретало особое значение именно потому, что фигурировало в нем имя гетмана Ивана Мазепы. На престоле в Петербурге племянница Петра I, но время носит отпечаток имени ее властного придворного Бирона, - «бироновщина».

Из столицы империи на Украину для проведения наитщательнейшего расследования дела был послан лейб-гвардии майор Шипов. Немедленно по его прибытии на место началось следствие, главной целью которого было доподлинное установление - действительно ли над иконным образом Успения Богородицы изображены персоны «изменников» Мазепы и Полуботка. В протоколах следствия, в зафиксированных формально вопросах и ответах свидетелей иначе, нежели изменниками лица эти не назывались. Ох, и нелегкая миссия выпала бравому майору Шипову...

Допросы были изматывающими, толку добиться от свидетелей не удавалось. На прямые вопросы Шипова большинство приглашенных по делу давало уклончивые показания. Кое-кто из вызванных вместо Мазепы признавал в изображенном Скоропадского, а кое-кто и вовсе открещивался - мол, ничего не знаю, никого не узнаю и знать не могу. Шипов кропотливо, настойчиво, педантично допытывался у каждого - кто же именно запечатлен на иконе, может быть это Мазепа? Или Скоропадский? Кто?

Разысканы были в своих маетках и доставлены в Стародуб на дознание генеральный подскарбий Андрей Маркович, генеральный войсковой судья Забела, генеральный есаул Федор Лысенко, которые лично знали и Мазепу, и Скоропадского, и Полуботка. Протоколы следствия сохранили собственноручные подписи этих важных свидетелей, показавших, что «никто из изображенных на иконе персон нисколько не похож ни на гетмана Скоропадского, ни на изменника Мазепу, ни на полковника Полуботка. Скоропадский был худощав. Мазепа был волосом рудяв, длиннолиц и бородат. А полковник Полуботок был дороден весьма и волосом рус»...

Следствию удалось выяснить, что писана икона черниговским иконописцем Якимом, уже покойным, и что оплачивала работу жена полковника Полуботка. Проведено было расследование того, на ком был женат полковник Полуботок. Выяснилось, что в браке состоял он дважды. Первая его супруга была племянницей гетмана Самойловича, звали ее Евфимия Васильевна, преставилась она в году 1717. Второй женой была Анна Романовна Лазаревич, вдова войскового товарища Романа Жураковского. Установлено было, что вторая жена Полуботка никакого отношения к иконе не имела и иметь не могла, ибо на обратной стороне иконы со всей отчетливостью означен год написания ее - 1716-й, а женою полковника Анна Романовна стала в 1719 году.

Несмотря на усердие и служебное рвение, несмотря на все старания и ухищрения следователю из Петербурга так и не удалось выяснить, кто же именно изображен на иконе. Может быть, свидетели и в самом деле не знали ничего, а может быть, и не хотели сказать правды. Главным свидетелем по делу проходил старый монах Тит, монастырский пономарь. Майору Шипову свою версию он объяснял так: ...уже давно, мол, он при монастыре и при церкви его. Много раз приходилось видеть ему за эти годы, как у иконы Успения Богородицы останавливались разные украинцы, проездом посещавшие монастырь. Некоторые из них, разглядывая икону, разговаривали между собой и называли изображенными Петра I, Петра II, гетмана Мазепу или гетмана Скоропадского (кого именно, он разобрать не мог) и полковника Полуботка. Но вот кто именно и когда вел такие разговоры, вспомнить он, Тит, за давностью прошедшего времени не мог...

К огромному неудовольствию попа Ромацкевича никакой политической подоплеки выудить из дела об иконе следствию не удалось.

Сама икона тем не менее была востребована в Петербург в Синод. И дальнейшая судьба ее неведома.

Хотя, очевидно, что икона Успения Пресвятыя Богородицы из каменского мужского монастыря, что на Стародубщине, с изображенными на ней «посторонними» персонами, так и не установленными следствием, могла бы занять свое место в золотом фонде украинской иконографии наряду со знаменитыми иконами Покрова Богородицы из Переяслава, хранящей портретные изображения Мазепы, Мировича, Прокоповича и других исторических фигур XVII-XVIII веков, или Покрова Богородицы из Сулимовки с целой серией великолепных портретов.

Одной из высоких и благородных особенностей украинской церкви было почтение к ктиторам и фундаторам своим, благоговейное отношение к портретам своих благодеятелей. Например, в Успенском соборе Киевской лавры была собрана целая галерея портретов игуменов, архимандритов и ктиторов. Здесь были изображены выстроившиеся рядами литовские и русские князья, белорусские и украинские магнаты, казацкие гетманы и московские цари. Верный вассал польского короля и победитель московских ратей Константин Острожский соседствовал с прославленным героем, сбросившим польское ярмо Богданом Хмельницким, и с Мазепою, коварно изменившим своему царю, и с вовсе не героической личностью Скоропадского, и со многими другими, - все они, что бы не совершили на поприще мирском, для Лавры были равны. Она воздавала им честь, как своим щедрым ктиторам, все остальное ее не интересовало. Трудно понять, почему портреты гетманов, напоминавшие о временах относительной независимости Украины, а в особенности изображение Мазепы, преданного церковному проклятью, были уничтожены лишь в 1834 году. Объяснить это можно лишь тем, что ктитор «зиждитель храма» одним только этим своим деянием, согласно воззрениям украинской церкви, получал право на вечную память потомков...

Заметка о «загадочных портретах» из Успенской церкви каменского монастыря была напечатана «Киевской стариной» в 1884 году. На нее делал ссылку в своем исследовании «Украинская портретная живопись XVII-XVIII веков» Платон Белецкий. Следует отметить, что без этих двух источников настоящий исторический экскурс в дело об иконе не был бы возможен.

19 декабря 1724 года в каземате Петропавловской крепости в Петербурге закончил свой многотрудный жизненный путь славный украинской полковник Павел Полуботок...

Ровно 270 лет назад наказной Гетман Украины, Черниговский Полковник Павел Леонтьевич Полуботок был похоронен на погосте монастыря Самсония Странноприимца, что за Малой Невою. Его расставшееся с душой бренное тело было зарыто в мерзлую землю новой столицы российской империи в присутствии тюремного надзирателя и нескольких нищих кормящихся при монастыре.

Теперь на месте кладбища - сквер имени Карла Маркса...

28 января 1725 года - ровно через сорок дней после Полуботка - в страшных муках скончался самодержец всероссийский, Император, Отец всех народов Петр Алексеевич Романов, Петр I. Встретились ли души их пред судом Вседержителя? Примирились ли? То нам неведомо...

От серебрянной гробницы императора до оскверненного монастырского погоста всего несколько минут пути.