СЕРГЕЙ ГАЛЬЧЕНКО: «ЛЮБИТЬ ШЕВЧЕНКО — ЭТО ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЖИТЬ ПО ЕГО ЗАВЕТАМ»

Сергей Гальченко 1947 г.р., заведующий отделом рукописных фондов и текстологии Института литературы им. Т.Шевченко НАН Украины, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник.

С.Гальченко почти тридцать лет работает в области украинского архивоведения, литературного источниковедения и текстологии. Благодаря его поискам в фондах государственных архивов и музеев появились архивы известных украинских писателей и деятелей науки и культуры. Его монография «Текстологія поетичних творів П.Тичини» (1990), многочисленные статьи, публикации и отдельное издание наследия украинских писателей Т.Шевченко, И.Франко, В.Стефаника, В.Винниченко, Остапа Вышни, П.Тычины, М.Рыльского, М.Драй-Хмары, В.Сосюры, Н.Ивченко, В.Чумака, В.Блакытного, Г.Эпика, А.Малышко, А.Гончара, В.Стуса свидетельствуют о том, что Сергей Гальченко внес весомый вклад в дело развития литературного источниковедения и текстологии.

Будучи ученым хранителем фондов, а с 1993 г. — заведующим отделом рукописных фондов и текстологии, Сергей Гальченко многое сделал для сохранности архивных фондов, заботится о том, чтобы они стали доступны исследователям.

В сфере украинского литературного источниковедения он один из активнейших ученых, а его труды привлекают внимание и его коллег, и читателей. С июня 2000 г. Сергей Гальченко возглавляет Государственный музей Т. Шевченко, ныне имеющий статус национального.

— Сергей Анастасьевич! Вы, известный исследователь украинской литературы, недавно возглавили Национальный музей Тараса Шевченко. Не вступают ли в противоречие эти две ваши ипостаси, не мешают ли друг другу?

— С одной стороны, подобное объединение удачно, т.к. на мою долю выпало объединить, хотя бы формально, то, что еще в декабре 1926 г. было создано как единое целое — Институт Тараса Шевченко. Имею в виду два отдела этого института — рукописный и мемориальный, оказавшиеся со временем в структурах разных институтов: отдел рукописей — в Институте литературы, а мемориальный стал основой музея Тараса Шевченко. С другой стороны, ежедневные музейные хлопоты поглощают все мое время — и рабочее, и личное. Все же надеюсь, что когда-нибудь хотя бы свое свободное время я смогу посвятить научной работе.

— Десять лет назад, прочитав сборник избранных поэзий Павла Тычины «Сонячні кларнети» («Дніпро», 1990), я был ошеломлен — столь неожиданным это было, а его строки «Аероплани й усе довершенство техніки — до чого це, коли люде одне одному в вічі не дивляться?» навсегда впечатались в мою память. Только сейчас, присмотревшись, обнаружил, что составителем этой книги были именно вы. Как вам удалось отреставрировать нефальсифицированного Тычину?

— Да очень просто. Прежде я 12 лет работал над составлением его архива, готовил проспект собрания сочинений в 12 томах (вышло 15 книг). Таким образом, у меня были тексты всех произведений поэта. Сочинения, изъятые из первого тома (это был 1982 год), я печатал в других изданиях. И даже в конце 80-х годов (во время гласности и перестройки!) самые радикальные украинские газеты не хотели печатать «антисоветского» Тычину. Но, изучив его архив, я открыл творчество совершенно неизвестного поэта. И как могло быть иначе, если сборник «Замість сонетів і октав» (1920 г.) не переиздавался полностью целых 70 лет?!

Хто має право примусить

людину?

Хто може ніч обернути

на днину?

І хто такий мудрий,

щоб зразу нас всіх

повісив за правду,

єдиний наш гріх?

Паліть універсали,

топчіть декрети:

Знов порють животи

прокляті багнети!

Проклинайте закони

й канцелярський сказ

— Воля! — Єдиний хай

буде наказ. (1919)

После написания диссертации, монографии, нескольких десятков статей и публикаций я ощутил потребность рассмотреть творчество этого гениального таланта через призму его пророчеств.

Христос воскрес? — не чула,

Не відаю, не знаю.

Не буть ніколи раю

У цім кривавім краю.

«Скорбна мати, 1918»

Хотя, по моему мнению, Тычина не легкодоступен для понимания. Если Шевченко воспринимают большинство читателей, то загадочность поэтических образов Тычины не всегда понятна даже специалистам. Религиозную символику поэзии Тычины может толковать только исследователь, досконально знающий Святое Письмо. А Библию, как известно, освоить нельзя даже при неоднократном прочтении.

— Долго ли вы шли к новому прочтению Павла Тычины? Каким образом формировался круг ваших научных вкусов?

— Вскоре исполнится тридцать лет с тех пор, как я начал работать в Центральном государственном архиве-музее литературы и искусства Украины. Там я начал изучать историю украинской культуры не по монографиям, а по первоисточникам. В студенческие годы мечтал исследовать древнюю украинскую литературу, увлекался изучением текстов на старославянском языке. Заидеологизированная литература ХХ века вызывала у меня определенное отвращение. И вот именно из архивных источников я увидел, какая богатейшая литература была создана именно в ХХ веке. Открыв для себя, надеюсь, и для других, настоящего Тычину, я наконец понял, что это самый выдающийся поэт ХХ века. Имею в виду раннего Тычину (до середины 20-х годов), поэта-лирика, поэта-философа, поэта-пророка, в годы украинской освободительной борьбы предсказавший дальнейшее развитие событий. Трагедия великого поэта именно в том, что тоталитарная система заставила его, говоря его же словами, «поцілувати пантофлю папи» — начать воспевать руководящую роль партии. Кстати, если процитированная выше строка относится к 20-му году, то в 1926 г. Тычина еще имел мужество сказать в отрывках поэмы «Чистили мати картоплю»:

Ленін-антихрист явився,

мій сину,

А ти про тіятри,

Треба боротись: ворог явився.

— Помогла ли вам судьба Тычины-поэта понять трагедию всей украинской культуры, целое поколение талантливых творцов которой было уничтожено и названо позднее поколением «расстрелянного возрождения»?

— Где-то параллельно творился все же пласт культуры, который не стал таким могущественным, как нам хотелось бы. Это неопубликованная при жизни Тычины поэма-симфония «Сковорода», это шедевры сосюринской «захалявной» поэзии, за которыми охотились органы ГПУ, НКВД и т.д. Официальный Сосюра воспевал строительство Днепрогэса в поэме «Дніпрельстан», а неофициальный стремился разбудить совесть и сознание нации:

О, націє моя, роздерта

і розбита

На табори ворожі і чужі.

Вчерашний казак петлюровской армии Владимир Сосюра не мог смириться с тем, что

Навколо радості так мало,

Який, у чорта, днів бадьор,

Коли ми крила поламали

У леті мирному до зор. (1927)

Долголетнее и очень сложное изучение наследия Владимира Сосюры (ведь все его «захалявные» произведения были навечно спрятаны за чугунными дверями спецхранилищ) все же нашло путь к людям: в 1988 году мною был издан автобиографический роман В.Сосюры «Третя рота», поэмы «Мазепа» и «Розстріляне безсмертя». В серии «Бібліотека української літератури» в 2000 г. вышел уникальный, по моему мнению, двухтомник избранных произведений Владимира Сосюры.

— В украинской литературе есть печальная традиция созидания ее «захалявного» раздела, начало которому положила «Мала книжка» Тараса Шевченко, а продолжил Владимир Сосюра, и это, наверное, не все?

— Даже у П.Тычины, родственники которого пытались уничтожить его антисоветские произведения, остались такие образцы, как «До кого говорить» (1925). Мне посчастливилось быть первым публикатором лагерного дневника Остапа Вышни «Чиб’ю», его же писем из ссылки. Еще большим везением считаю находку в архивах «Ухтпечлага» в далеком Заполярье лагерных очерков писателя и его документов.

— Так вы побывали в местах, где знаменитый юморист «проходил» свою «десятилетку»?

— В 1989 году, накануне 100-летнего юбилея Остапа Вышни, вместе с приемной дочерью писателя Марией Евтушенко я готовил книгу «Трагічна десятирічка Остапа Вишні». Чтобы собрать материал, поехал в Заполярье, где в архивах и музеях Ухты и Сыктывкара нашел рукописи более двадцати его произведений, написанных в лагерях. В 1934 году Остапа Вышню — политического «зека» Павла Губенко — привлекли к написанию книги к 5-летию Ухтпечлага, и ему было поручено написать очерки о 24 ударниках труда (лагерного, естественно). Он написал 21.

Книгу отправили в Москву, в управление ГУЛАГ, но разрешения на издание тиража там не дали. О причине отказа можно только догадываться: Остап Вышня с присущим ему юмором раскрыл секреты государственной машины уничтожения невинных людей. С лета 1934-го по февраль 1935 года писатель имел возможность творить собственную «захалявную книгу» — лагерный дневник «Чиб’ю-1934», переданный М.Евтушенко в отдел рукописей Института литературы им. Шевченко. «Чиб’ю» впервые в 1989 году опубликовал журнал «Киев». Среди 200 остальных бесценных экспонатов выставки «Раритет» есть и дневник Остапа Вышни. Выставка автографов, рукописей, мемуаров классиков украинской литературы XVII—XX веков организована в Национальном музее Тараса Шевченко по случаю 75-летия Института литературы.

Из печорских архивов я многое узнал о лагерной жизни Остапа Вышни, в частности о 1000-километровом этапе в феврале 1935 года с «перспективой» замерзнуть в тундре, умереть от голода, быть растерзанным дикими зверями или людоедами, о чем имеется свидетельство в тех архивах. Там же, в архивах, я узнал, что через лагеря «Ухтпечлага» прошло, страшно представить, — 20 миллионов зеков! А ведь были еще Сибирь и Казахстан, Колыма и Магадан...

— Трагическая судьба Остапа Вышни воспроизведена в романе Владимира Гжицкого (тоже политзаключенного) «Ніч і день». А не пытались ли вы художественно переосмыслить обнаруженные факты?

— По моему убеждению, художественный язык телеэкрана может быть очень эффективным. И я написал для телевидения около полусотни литературных сценариев, где выступал в качестве ведущего. Жизни Павла Тычины, Остапа Вышни, Владимира Сосюры были посвящены отдельные сценарии, опубликованные Министерством культуры. По «Мої дні, мов хрести» был снят телеспектакль о Владимире Сосюре, который мне и сегодня хотелось бы посмотреть. Давно мечтаю о полноценной пьесе, посвященной трагикомическому «житию великомученика Остапа Вышни».

— Захалявный Шевченко, захалявный Остап Вышня, захалявный Сосюра, захалявный Руденко, захалявный Стус... Это словно фатум, нависающий над украинской литературой последние 200 лет?

— Несколько лет назад поэт Алексей Довгый рассказал мне, как в свое время в издательстве «Дніпро» готовился поэтический сборник Лины Костенко «Зоряний інтеграл». Автор даже вычитала верстку, но из ЦК поступило указание изъять книгу. А.Довгый припрятал один экземпляр с ее авторской правкой, по которому потом Григорий Кочур издал сборник за границей. Оригинал книги был передан на хранение известному врачу и поэту Мыколе Фененко. Через несколько лет, уже после смерти врача, я спросил у его дочери Оксаны, не сохранился ли случайно этот экземпляр. Оксана нашла запрещенную для печати в Союзе книгу Лины Костенко, и теперь она тоже среди экспонатов выставки «Раритет» в Национальном музее Тараса Шевченко.

— Духовность нашего народа формировали и украинские писатели-эмигранты. В полной ли мере их труд вернулся на родную землю?

— И выехавшие в эмиграцию, и уже родившиеся за границей своим художественным или научно-литературным творчеством, как, например, Иван Огиенко, Юрий Шевелёв, Григорий Костюк или Петро Одарченко и др., принадлежат общеукраинскому литературному процессу. По полученным архивам Уласа Самчука, Васыля Барки, Мыхайла Ореста, Юрия Бойко-Блохина, Дмытра Нитченко, Игоря Костецкого можем судить, насколько обогатилась наша литература, и не только собственно литературными произведениями, но и дневниками, перепиской, редчайшими документами минувшей эпохи.

Возвращенные в Украину архивы Александра Олеся и его сына Олега Ольжича, замученного в застенках Заксенхаузена, не только обогатили источниковедческую базу украинской филологической науки, но и представили эти две фигуры в совершенно новом свете. Так, из архива Олега Ольжича узнаем о нем как об ученом-археологе и художнике. Он не только иллюстрировал произведения отца, но и мастерски зарисовывал археологические находки.

В течение двух месяцев, что недопустимо мало, мне пришлось изучать архив Владимира Винниченко, сберегаемый в Колумбийском университете (Нью-Йорк, США).

— И что стало результатом вашего труда над духовным наследием известного писателя и почти неизвестного в Украине как художника?

— Результатом стали подготовленные тома избранной переписки и дневников Владимира Винниченко. В прошлом году тогдашний премьер-министр Виктор Ющенко привез в Украину большую часть художественного наследия В.Винниченко, которая в нынешнем году впервые экспонировалась в Национальном музее Тараса Шевченко. Без преувеличения — стала сенсацией и праздником живописи. Среди экспонатов выставки «Раритет» — автопортрет Владимира Винниченко. В скором времени, надеюсь, картины В.Винниченко увидят его земляки в Кировограде. Весь литературный архив писателя до сих пор хранится в США, несмотря на то что существует письменное завещание его супруги Розалии Винниченко, по которому наследство должно быть передано в дар АН Украины, когда Украина станет независимым государством.

— На вашем письменном столе лежит толстенный том верстки. Что-то новое?

— На самом деле это готовое к печати литературно-научное наследие одного из неоклассиков и ученого-филолога Мыхайла Драй-Хмары (1889—1938), могила которого навсегда потеряна в снегах Колымы, где оборвалась его жизнь.

Мыхайло Драй-Хмара не признал выдвинутое ему обвинение о принадлежности к «националистически-террористической организации Николая Зерова», а позднее на вопрос жены о причине ареста с гордостью ответил: «Потому, что я украинский интеллигент». Он один из 300 репрессированных в 30-е годы украинских литераторов, из которых выжило только 25. Вот строки из поэмы Владимира Сосюры «Розстріляне безсмертя»:

Але не треба забувати

про той страшний далекий час

і тих, що йшли на смерть

за нас,

на смерть — з натхненними

очима,

щоб буть безсмертними

між нами.

Одні в квітках, другі в крові,

Зійшлися мертві і живі...

Драй-Хмара, Зеров,

Филипович...

Наследие Мыхайла Драй-Хмары выходит как совместный научный проект Института литературы им. Т.Шевченко НАН Украины и Украинской свободной академии наук в США. Кроме полного корпуса научных работ, редчайшего дневника и писем из ссылки здесь впервые печатается следственное дело писателя за 1935—36 гг. Книга заняла 40 печатных листов и добрый десяток лет моего труда.

— На выставке «Раритет» среди многих изданий Института литературы нельзя не заметить два массивных тома нового издания Тараса Шевченко в 12 томах. Что это за издание и каковы перспективы его завершения?

— Это новое академическое издание произведений Т.Шевченко, выходящее благодаря указу Президента от 1 августа 2000 г. Его готовят к печати Институт литературы им. Т.Шевченко НАН Украины совместно с Национальным музеем Тараса Шевченко и Институтом искусствоведения, фольклора и этнологии им. М.Рыльского НАН Украины. Естественно, подготовка этого издания началась не после появления указа. Шевченковеды (и не только современные) работали над изданием именно такого типа многие десятилетия.

Ведь нельзя было не учесть опыт, скажем, таких известных шевченковедов, как Васыль Доманицкий и Сергей Ефремов. Первый готовил издания «Кобзаря» в начале двадцатого века, а второй работал над публикацией литературного наследия Т.Шевченко в 20-е годы.

Нынешнее издание будет наиболее полным и точным. Готовя к печати первые шесть томов литературного наследия, шевченковеды не имели права пропустить «ані титли, ніже тії коми». Даже дарственные надписи на книгах и фольклорные записи будут выпущены в полном объеме, без малейших сокращений. Объем работ для коллектива, состоящего из нескольких шевченковедов-текстологов, столь велик, что график сдачи текстов иногда нарушается. Перспектива завершения этого издания зависит и от финансирования. В нынешнем году должны были выйти все шесть томов литературного наследия, но появятся только четыре. И все же надеюсь, что издание завершится в 2003 году 12-м, справочным, томом.

— Как будет представлено наследие Шевченко-художника, сейчас широко показанное в экспозиции Национального?

— В пяти томах — с 7-го по 11-й — будет собрано полное художественное наследие Т.Шевченко, репродуцируются даже произведения, приписываемые ему, и в то же время будет исчерпывающая информация о потерянных произведениях Т.Шевченко или известных только из литературных источников.

— Как вы, будучи одним из инициаторов этого уникального издания и текстологом по специальности, оцениваете первые два тома?

— Уровень подготовки двух первых, как и четырех последующих, уже готовых к изданию томов действительно академический. Тексты готовились по самым авторитетным источникам, преимущественно по автографам или авторским копиям и прижизненным публикациям. Есть раздел редакций и вариантов. Очевидно, что это уникальное академическое издание должно стать основой для всех последующих изданий Т.Шевченко.

— Изменялась ли за время вашего руководства музейная экспозиция и видите ли вы в этом необходимость?

— Не каждому народу повезло иметь такого гения, в котором соединились два таланта — художника и поэта. Именно потому Национальный музей Тараса Шевченко — институт уникальный. В фондах музея хранится 70 тысяч экспонатов, из них в залах — 4 тысячи, что тоже многовато, ведь воспринять такое количество экспонатуры довольно тяжело. Экспозиция 1989 года свое отжила, необходима новая — современной концепции. Не хотелось бы видеть в Т.Шевченко новоявленного святого, но влияние его на судьбу Украины столь велико, что мы его до сих пор не смогли постичь. Склоняться перед гением Тараса Шевченко — еще не значит понимать его. Иногда мне кажется, что моя мать, не знавшая грамоты, но знавшая наизусть многие шевченковские поэзии, была ближе к его пониманию, чем многие современные деятели. У меня сложилось впечатление, что в нынешнем «украинском» обществе многие боятся Т.Шевченко больше, чем это было при прежнем режиме.

Любить Шевченко — это не только ставить ему памятники и бюсты и украшать кабинеты его портретами, но прежде всего — жить по его заветам.

Именно поэтому хочется, чтобы экспозиция не просто иллюстрировала тернистый земной путь Тараса, но стала для каждого посетителя открытием, как когда-то для Джона Стейнбека, заплакавшего после посещения музея. Я видел многих иностранцев, для которых и Украина, и Шевченко были очень далеки, но уже в первых залах их шаг замедлялся, ведь начиналось открытие великого таланта. Многие посетители после осмотра желают приобрести альбом репродукций Шевченко, а следует отметить, что в музее хранится 1041 художественная работа Тараса Шевченко. Но, к сожалению, альбома хотя бы с сотней лучших работ сегодня нет из-за той же нехватки средств.

— Какие повседневные проблемы не дают спокойно спать директору Национального музея?

— Их действительно немало, а главные — состояние сохранения экспонатов и безопасности музея. Ведь написанное или нарисованное на бумаге очень недолговечно, а, учитывая, что под окнами музея останавливается, а потом газует почти каждый автомобиль, поднимающийся по бульвару Шевченко, не нужно доказывать, что экспонаты в опасности. Словно нарочно Госавтоинспекция летом этого года установила светофор на углу бульвара Шевченко и Терещенковской улицы. Неотложной является проблема оборудования музея средствами охранной и противопожарной сигнализации, оборудование супернадежных хранилищ со стабильным температуро-влажностным режимом. Нужны и дополнительные экспозиционные площади для показа собранных богатств. Как это можно сделать, я с завистью убедился, посетив недавно в Москве новый музей А.С.Пушкина, где создана впечатляющая современная экспозиция.

— Как в 1989 году, так и до сих пор я не могу понять скульптурное изображение Т.Шевченко на ступенях музея.

— Когда-то давно, проходя мимо музея Тараса Шевченко, я завидовал людям, работавшим в этом храме искусства, а теперь стал, кажется, самым большим критиком его экспозиционного архаизма. Вот примеры. Холст «Катерина» теряется на фоне более мелких, но многочисленных экспонатов. В зале, где рассказывается о рождении Тараса, совершенно отсутствуют хоть какие-нибудь признаки атмосферы, в которой он родился, а присутствие элементов сельского быта не было бы лишним.

Упомянутое вами скульптурное изображение Шевченко размещено, похоже, не на своем месте, и поэтому летящий Шевченко воспринимается как безногий. Еще нужно сказать, что все три шевченковских музея в Украине созданы по концепции одного и того же художника. Аналогичная ситуация и с главными памятниками поэту в Харькове, Киеве, Каневе, которые принадлежат М.Манизеру. А как известно, унификация в художественном творчестве всегда вредна.

— Какой видится вам будущая экспозиция Национального музея Тараса Шевченко?

— Прежде всего она не может программироваться на полвека вперед, а должна динамично изменяться, что позволит показать уникальные фонды коллекции. Увы... Самое главное — это внимание государства к своей национальной святыне. Хоть музей и носит с недавних пор статус национального, фактически он содержится на средства киевских городских властей.

Я убежден, что музей Шевченко как источник и сокровищница его духовного наследия никогда себя не исчерпает, как и энергетика его произведений.