РАНДЕВУ С РАБОТОДАТЕЛЕМ ЗАПИСКИ БЕЗРАБОТНОЙ

Как говорится, не все коту масленица. Вот и я в начале года оказалась без работы — наша контора лопнула как мыльный пузырь, все сотрудники были отправлены на биржу труда.

Первым делом на одном из психологических тренингов в центре занятости нам объяснили, что мы, безработные, вследствие пережитого находимся в состоянии депрессии. После этого пришлось проанализировать собственное мироощущение и прийти к малоутешительному выводу: хандра действительно способна незаметно проникнуть даже в самое стойкое сердце.

Представьте, утром вам уже не нужно спешить на работу, как это делают все нормальные люди. Немножко влюбленный в вас сотрудник уже не готовит кофе, только заслышав ваши бодрые шаги в коридоре офиса. Шеф не благодарит за отлично сделанную работу. И, конечно же, вас уже не ждет такой приятный «пустяк», как получение зарплаты — вместо этого платит пособие по безработице центр занятости, а это значит, что ваша семья переходит на режим строжайшей экономии.

Словари утверждают, что депрессия — это «подавленное психическое состояние, душевное угнетение, при котором все окружающее представляется в мрачном виде», однако я постаралась не давить своим особым состоянием на окружающих, не угнетать мраком этот светлый мир, а просто начать всерьез искать работу.

На этом тернистом пути я и встретилась лицом к лицу с так называемыми работодателями. Стоит заметить, что наш доморощенный работодатель, как правило, сильно отличается от западного. В частности, он, независимо от возраста, совсем еще молодой. Что, однако, вовсе не мешает ему на всю катушку применять, как ему кажется, западный опыт. Накладываясь на конкретные обстоятельства нашего слаборазвитого государства, боязливо-равнодушное молчание рядовых граждан и преступное бездействие властей — это успешно превращает нашу жизнь в нечто трагикомическое.

«Загадочный» Иван Иванович

Как ни странно, но мне ни разу так и не удалось лицезреть самого загадочного из моих работодателей — человека с простым именем Иван Иванович, хотя поработать на него в поте чела все же пришлось. Дело в том, что этот важный господин общается с соискателями имеющихся у него вакансий исключительно через обаятельную секретаршу Эллу.

— Для начала выполните тестовое задание, — сказала она мне при первом телефонном разговоре. — Я высылаю его вам по электронной почте.

В этот же день я получила объемистый файл. Просидев за выполнением теста почти неделю, отправила его невидимому работодателю. Вскоре Элла сообщила мне радостную весть: моя работа Ивану Ивановичу понравилась, потому мне высылается новый тест, повышенного уровня сложности.

Выполнение нового задания, разумеется, заняло у меня еще больше времени. Отправив работу по электронному адресу, я услышала от Эллы странное резюме: поскольку оба теста, сделанные мною, Иваном Ивановичем утеряны (?!), мне уже выслали третий, «с которым до сих пор еще никто из соискателей не смог справиться».

Признаться, я уже почувствовала что-то неладное. Но поскольку высокое доверие загадочного Ивана Ивановича окрыляло, а задания мне присылали действительно интересные и сложные, способствующие росту моей квалификации, я, как человек от природы любознательный, решила пройти этот путь до конца.

Отправив работодателю «утерянные» тесты вместе с вновь сделанным, я, как несложно догадаться, взамен получила несколько слов похвалы и… четвертое задание — «последнее и самое сложное»…

— Ваши тесты нам не подошли, — подвела итог моим стараниям Элла. — Допущена какая-то ошибка. Но вы можете все уточнить у Ивана Ивановича.

Наконец-то мне доверили номер телефона самого шефа! И вот я уже слышу его вкрадчивый голос. Представившись, я прошу четко ответить мне на вопрос: хорошо я все-таки выполнила тесты или, наоборот, плохо, так как до меня пока что доходят очень противоречивые сведения.

— Видите ли, — ответствует Иван Иванович, — кое-что в вашей работе мне понравилось, а кое-что и нет…

Словом, этот загадочный господин для поднятия упавшего духа предложил мне выполнить еще одно задание, размером около ста (!?) страниц. Дескать, если я проявлю особое усердие, то, возможно, в итоге еще и вольюсь в его дружный коллектив.

Похоже, Иван Иванович решил отправить меня по второму кругу, еще более тернистому, чем первый. Как тут не припомнить совет консультанта центра занятости: никогда не стоит браться за большое по объему задание, пока договор с работодателем не заключен. Так как известны случаи: с помощью неопределенных намеков, туманных обещаний, скупой похвалы и сдержанных порицаний безработного умело доводят до необходимой кондиции, когда он с огромным энтузиазмом берется за серьезную работу. Затем соискателю вакансии отказывают, а выполненной им работой пользуются бесплатно. Чаще всего так поступают фирмы, оказавшиеся на грани банкротства. Или на пределе моральной деградации шефа.

Взвесив все «за» и «против», я объяснила Ивану Ивановичу, что у меня нет времени для бесплатной работы. И поблагодарила за заочное знакомство, которое обогатило меня жизненным опытом.

Икона на рабочем столе

Впервые увидев работодателя Анжелику Кузьминичну, я поразилась резкому контрасту между ее щекастым лицом с маленькими хитрыми глазками и светлым ликом Божьей матери, которая кротко взирала с иконы на начальственном столе.

Госпожа Анжелика, приветливо побеседовав со мной, тут же сообщила, что уже завтра готова принять меня на работу. И хотя внутренний голос подсказывал, что и здесь меня попытаются обмануть, но все же теплилась надежда: дескать, если я буду отлично трудиться, приносить ощутимую пользу — неужели мне отплатят черной неблагодарностью? Ведь работодатель знает, что я — единственный кормилец в семье, состоящей из ребенка-школьника и старенькой больной мамы.

Сначала Анжелика Кузьминична меня засыпала похвалами. «Все прекрасно», «у вас высокая квалификация», «да вам цены нет!». Так прошел месяц, и я, наконец, спросила, когда же будет зарплата. Оказывается, денег пока нет, и от этого страдает весь коллектив. Хотя коллектив, состоящий из пяти человек, вовсе не походил на страдающий: «девочки» хорошо питались, одевались и вместе с работодателем любили посещать базары и магазины.

Все чаще я оставалась в офисе одна, заваленная горой работы. Анжелика Кузьминична появлялась раздраженной и уже не хвалила меня, а как бы вообще не замечала. И слова для меня были другие: «то, что вы делаете, не имеет для нас значения», «вы мешаете мне творить», «я вас взяла, чтобы вы работали, а не выступали с инициативами». Меня явно погружали в состояние дискомфорта. С грустью я убеждалась, что попала в руки опытных «кидал», действующих по хорошо отработанной схеме и не имеющих ни совести, ни жалости.

Честно потрудившись на протяжении двух месяцев, я заявила, что решила уволиться и прошу со мной рассчитаться соответственно договоренности. В ответ Анжелика Кузьминична устроила целое представление: она собрала всех своих «девочек» (некоторых из них я увидела впервые), и те разыграли передо мной сцену не хуже массовки провинциального театра. Я вынуждена была выслушивать их вздохи, стенания и жалобы в связи с тем, что все они вот уже несколько месяцев якобы не получают зарплату. И готовы дальше трудиться бесплатно! Чем дольше я вслушивалась в эти циничные кривляния, тем больше убеждалась, что весь дружный коллективчик заинтересован в том, чтобы не выдать мне, человеку со стороны, ни копейки.

Уходя, я посоветовала Анжелике Кузьминичне убрать со стола икону — ведь направленные против ближнего грехи, содеянные под святым образом, многократно умножаются.

…Иногда я думаю: а может, стоит побороться за свои честно заработанные деньги? Ведь что толку жаловаться друг другу на беспредел — нужно изучать существующие законы и с их помощью отстаивать свои права. Ведь не в джунглях же мы живем.

Тот, кто не отказался от принципов

Бывший мелкий партийный работник Жабко имел пристрастие к красным галстукам и, обращаясь к подчиненным, употреблял старомодное слово «товарищи». Но самое печальное — этот работодатель не смог отказаться от авторитарного стиля, требовал слепого подчинения.

Прежде всего Жабко ознакомил меня с документом, в котором речь шла об обязанностях сотрудников. В первом пункте оного значилось, что я теперь всецело и неукоснительно подчиняюсь шефу, а в последнем — что без разрешения начальства я не имею права пользоваться компьютером, равно как и другой техникой. Но интереснее всего мне показалось требование «ничего не выносить из помещения».

— Вы считаете, что я что-то могу украсть? — отважилась спросить я. — Но, знаете, я как-то от рождения не склонна к воровству…

— Вы тут мне не рассказывайте, — прервал работодатель. — Знаю я, как это бывает: приходят вот такие с виду интеллигентные, а потом вещи ценные пропадают!

Я молча подписала бумагу — в конце концов, нужно любыми способами избегать конфликтов. Но меня уже ждала новая буря в стакане воды. Рассматривая мои документы, Жабко заметил почетные дипломы и свидетельство о награде.

— Что, амбиции разыгрались? — вдруг злобно спросил он. — Я их быстро укорочу. Я не посмотрю на заслуги — вы у меня будете каждое задание по пять раз переделывать!

— Знаете, от этих наград — толку никакого: надбавки к зарплате никто не платит, зато часто приходится выслушивать укоры и наблюдать проявления зависти. Может, вы подскажете, как избавиться от этих задокументированных моральных поощрений? — попыталась я перевести разговор в другое русло.

С тех пор и повелось: я пыталась, что называется, «держаться» — сглаживала острые углы, переводила оскорбления в шутки. Но Жабко почему-то свирепел все больше и больше. Ежедневно он усаживал меня на красный стул перед начальственным креслом и часами высказывал мне свои претензии, замечания и непонятно на чем основанные подозрения. За короткое время я узнала о себе много интересного: оказывается, и говорю я не так, и мыслю неправильно, и сидеть в уважительной позе не умею. Порой казалось, что без Фрейда здесь не обойтись. Вскоре я стала испытывать почти мистический страх перед красным стулом — при каждом прикосновении к нему меня пронзала мысль: скольких же людей замучил Жабко на этом проклятом месте!

Однажды наступил момент, когда я категорически отказалась садиться на место для экзекуций. И хотя товарищ Жабко угрожал, что документы о моем зачислении на работу еще не подписаны и что я потеряю выгодное место, я ушла из его мрачного офиса. И почувствовала, будто гора свалилась с плеч. В конце концов статью 3 Конституции Украины, где сказано, что человеческое достоинство считается у нас высшей социальной ценностью, пока никто не отменял.

Вместо эпилога

Безработные знают: только пройдя через горнило шести-семи собеседований, можно, наконец, найти себе подходящую работу. Потому друзья и знакомые уверены, что мне повезло: ведь на мою долю выпало всего пять рандеву с работодателями.

Сейчас у меня — талантливый, интеллигентный руководитель, который сумел создать в коллективе творческую атмосферу. Каждый день я узнаю о шефе что-то новое и все больше уважаю этого человека.

Вот вчера к нам приходила восьмидесятилетняя женщина — опытный специалист. Оказалось, она подрабатывает здесь консультантом. Шеф целый час беседовал с ветераном, угощал ее кофе с пирожными. В других местах с таким радушием разве что спонсоров встречают.

— Как замечательно, что вы заботитесь о пожилых людях, — сказала я шефу. — Ведь в наше время создается стереотип, что старики никому не нужны.

— Мы игнорируем негуманные стереотипы, — ответил он. — Наоборот, это мы, молодые, должны благодарить ветеранов, которые не забывают родной коллектив, в меру сил заботятся о его процветании...

Согласитесь, что такого человека и словечком «работодатель» называть не хочется…