Путь к истине без указателей

Вопросы о церкви, свободе совести и религиозной свободе мы по сей день привычно рассматриваем в политическом поле — в том его углу, где живут также проблемы двуязычия и интеграции. Разговор о свободе совести спотыкается о межконфессиональные конфликты и перспективы утверждения одной или другой церкви поближе к трону. То есть не доходит до высот (или все-таки глубин?) понятия о религиозной свободе как личной необходимости. Вопрос религиозной свободы остается открытым не только потому, что это одна из не достигнутых пока нами демократических норм на уровне законодательства. Закон в конце концов можно переписать, чем сейчас и занимаются те, кому положено. Степень религиозной свободы — это оценка нашей религиозности как таковой. Именно религиозности в первую очередь, а уж потом толерантности, терпимости и прочих прекрасных качеств. Ведь вопрос о свободе возникает только тогда, когда мы принимаем веру как нечто неотъемлемое, индивидуальное и совершенно необходимое. Когда это уже не столько вопрос о возвращении имущества или выделении земельного участка, о расколе или евроинтеграции, о верности героическому прошлому или политическому кредо, сколько потребность без внешних препятствий продвигаться к Истине. В этом смысле потребность в религиозной свободе становится одним из верных признаков проявления воли к вере.

После прихода к власти «верующего президента» мы имели право ожидать, что по крайней мере со стороны государства будут сделаны определенные шаги к очищению религиозного вопроса от «неродных» смыслов. Что, возможно, ускорит более сложный процесс — внутреннего, индивидуального осознания личной религиозной свободы. Насколько же оправдались эти ожидания?

Людмила Филипович, завотделом современных религиозных процессов Института философии НАН Украины

В этом году мы проводим уже десятую научную конференцию, посвященную теме свободы совести и свободы религии. Еще совсем недавно для Украины словосочетание «религиозная свобода» звучало странно. Словосочетания «религиозная свобода» боялись, прежде всего, представители церквей. Но время расставило все по своим местам. Скажем, православные Московского патриархата не воспринимали этой идеи, пока сами не столкнулись с притеснениями в Западном регионе. Так же, как греко-католики в Восточном. Тогда они поняли, чем отсутствие религиозной свободы грозит им там, где они не составляют большинство. В 1994 году организатором первой конференции выступила «Правнича фундація». Но инициатива почему-то не была поддержана, и тогда организационную работу взяли на себя мы — Институт философии НАНУ и Украинская ассоциация религиеведов. Конференция стала традиционной и приобрела форму публичных слушаний: мы отказались от обычной монологической формы выступлений и взяли за основу именно форму обсуждения. В этом году мы выбрали тему «Взаимоотношения государства и религиозных организаций в правовой и политической сфере». И это не случайно. За последние полтора года Украина пережила определенные потрясения, и нам было интересно проследить, как именно церкви и религиозные организации принимали или не принимали участие в этих событиях.

И еще один момент — собственно юридический. Сегодня закон, согласно которому осуществляется религиозная жизнь в Украине, подвергается определенным изменениям и новым прочтениям. Имеется в виду инициатива, с которой выступил президент Украины относительно приведения законодательства в этой сфере к европейским стандартам. Сейчас работает комиссия, которая должна сделать этот закон еще более либеральным и демократическим. Дело в том, что наше законодательство, в отличие от западного, является запретительным, а не разрешительным. У нас стремятся расписать все и подогнать под какие-то шаблоны. А жизнь намного интереснее и оригинальнее, чем это можно предусмотреть в законах. Поэтому нужно дать определенное пространство для свободы и религиозным организациям, и верующим. Действующий закон о свободе совести и религиозных организациях лимитирует в основном работу организаций. Права и собственно религиозная свобода личности остается во многом вне его внимания. В новом законе мы надеемся сделать акцент именно на права личности — и это будет отличать его от предыдущего. Возможно, он будет даже по-другому называться. Хотя, наверное, не очень удачной является формулировка «свобода мировоззрения», но, думаю, в его названии будет именно «свобода мировоззрения». Кроме того, надеемся решить проблему несогласованности законодательства. В комиссию, которая готовит новый проект закона о свободе совести, приглашены представители разных ведомств — Министерства образования, Минобороны, Министерства труда — для того, чтобы все же это согласование произошло и были внесены соответствующие изменения и в их профильные законы.

После оранжевой революции религиозные организации почувствовали себя более свободно. Несмотря на все претензии к новому президенту, он один из первых является верующим человеком. И он понимает людей верующих. Возможно, религиозность временами в чем-то ему мешает. Но приятно, что он не подходит к этому вопросу с позиций исключительно светских или государственных. Возможно, недовольны атеисты или люди, не определившиеся со своими религиозными вкусами, но именно для верующих людей это хорошо.

Хотя оживление религиозной жизни угрожает и новыми обострениями межконфессиональных конфликтов. Дружбы и любви между православными мы не достигнем в ближайшее время. Просто нужно понимать природу разных православных и не стремиться их механически объединить. Недавно в передаче «5 копеек» принимали участие игумен Евстратий УПЦ КП и Кауров. Их дискуссия продемонстрировала, что это абсолютно разные люди, разные культуры, разный менталитет. Так зачем их объединять в рамках одной церкви? Назревает также конфликт между римо-католиками и греко-католиками, особенно в западных областях. Новый закон как раз и должен дать возможность не загонять проблему в тупик, а решать ее реально.

У меня двойственное отношение к изменениям в сфере управления в области церковной политики – реформированию Госкомрелигий в Госдепартамент при Минюсте. Хотя, конечно, во многих странах нет подобных органов. Мне жаль людей, которые там работали и работают. Это классные специалисты. К тому же в этой сфере, кроме специфических знаний, нужен опыт. И когда сегодня этим занимаются люди, которым все равно, чем руководить — движением ценных бумаг или динамикой религиозной жизни, то естественно, что проблем будет больше. И самое обидное — потеря людей, работающих на областных уровнях. Они действительно просто ходячие энциклопедии. Если они уйдут, мы много потеряем. Кто придет им на смену? Ведь на волне оранжевой революции к власти приходят иногда случайные люди, критерием отбора которых является «поддерживают» они или «не поддерживают», а не их профессиональный уровень. Поэтому очень хотелось бы сохранить кадровый состав. Регистрацию и анализ работы религиозной организации, по крайней мере, в наших условиях не может провести любой юрист. Наше юридическое образование не дает специфических знаний, необходимых для работы с религиозными организациями. То есть какой-то совещательный или экспертный орган нужен. И такие советы создаются в областях — есть города, где эти советы плодотворно работают. Но нет воли со стороны центральных властей.

Анатолий КОЛОДНЫЙ, президент Украинской ассоциации религиеведов

Уже первые выступления Ющенко говорили о том, что мы двигаемся дальше от достигнутого. У нас по закону церковь отделена от государства. Президент говорил: «Ко мне придет верующий, я не буду спрашивать, к какой конфессии он относится. Мы вместе помолимся и решим все вопросы». Казалось, все идет к тому, что вместо «от» появится «и»: обособление церкви и государства. Поскольку если «от», то это значит: государство вмешивается, а церковь должна это терпеть. Но последние события свидетельствуют, что ситуация развивается наоборот — мы наблюдаем попытку подчинения церкви процессам, происходящим в политике государства. Клерикализация светского государства вопреки закону, вопреки Конституции. Возьмите хотя бы празднование юбилея Украины на территории Софии. Почему это должно отмечаться в храме? К тому же в этот храм приглашены представители всех конфессий — как христианских, так и нехристианских. И все равно, что между православными существует конфликт, между православными и католиками имеется деление, что не может митрополит Владимир и патриарх Филарет стоять рядом — они оба имеют на то основания, и власть предержащие должны с этим считаться. Нарушается даже внутренний уклад церкви, субординация верующий—священнослужитель в храме. В центре должен стоять владыка, а мирянин — в стороне. А здесь в центре стоит президент, а владыки — на месте мирян. И хоть ты президент, ты светский властитель, а в церкви — мирянин и не можешь занимать место духовного владыки. Вспомните пасхальные события: государственные служащие с благими намерениями привезли огонь, а потом раздавали его, чтобы вроде бы объединить Украину. Во что это вылилось? Снова в противостояние. Представители УПЦ сами поехали и привезли огонь. И они правы, когда спрашивают: а почему это вдруг государственные служащие занимаются раздачей Благодатного огня? Этим должны заниматься духовные лица. Эта клерикализация насаждается, навязывается Украине сверху, от властей.

Еще одним моментом стало намерение ввести в светских школах предмет «Христианская этика». Во-первых, для этого нужно менять Конституцию, закон о свободе совести, закон об образовании, где сказано, что образование является светским. А здесь вдруг без каких-либо изменений дается распоряжение: вводить — и все тут. Во-вторых, мы поликонфессиональная страна. Да, у нас есть мусульмане, иудеи, но даже интересы христиан учтены далеко не все. Ведь на самом деле эта «Христианская этика» — это катехизация, поскольку преимущественно вводится в православном варианте. К тому же я рецензировал программы «Христианской этики» и могу сказать, что под видом вроде бы этического предмета имеет место попытка ввести основы Закона Божьего. По моему мнению, государственное образование должно оставаться светским, ведь церковь и сама может заниматься просвещением через воскресные школы и собственные учебные заведения. Другое дело, что православные в большинстве этого не делают. Баптисты это сделали, иудеи, адвентисты открыли свои высшие учебные заведения. А православные хотят использовать государство, чтобы оно решило их проблемы по потере верующих. Церковь должна сама активно вести свою работу. Мы провели исследования и пришли к выводу, что там, где церковь работает хорошо — как в западном регионе, там новейших религий почти нет. А если посмотреть на юг, восток, то там просто засилье. Поскольку церковь спит и ждет, что в нее будут загонять верующих.

Происходит политизация церковной жизни. Явление нежелательное, но к нему побуждает противостояние православных и стремление партий использовать это напряжение в собственных целях. Левые партии — в особенности Компартия, прогрессивные социалисты — старались это сделать на минувших выборах, что ни к чему не привело. Это положительный знак. Он означает, что люди все же разделяют для себя церковь и политику. Ни одна партия, использовавшая в названии слово «христианский», не прошла.

Иногда мне приходится слышать: у церкви по сравнению с другими общественными институтами высокий рейтинг доверия. Но я в это не верю. Мне кажется, это от незнания или непонимания. Люди просто мало сталкиваются с тем, что происходит внутри церкви так, как они сталкиваются с политикой, милицией или коммунальными службами. Этот рейтинг — скорее надежда на то, что хотя бы в церкви все благополучно. Но если бы они с этим столкнулись ближе, то уровень доверия был бы таким же, как у других институтов, в частности государственных.

Мы пропагандируем толерантность. И это в законодательном поле должно отразиться в смещении акцента с религиозной организации на личность верующего. Мы должны принимать человека таким, какой он есть, и не стараться навязать ему свою дорогу к истине. Тогда получим толерантность и тогда же — гражданское общество.

Архиепископ Игорь Исиченко

За время президентства Виктора Ющенко так и не были предложены новые модели государственно-церковных отношений по сравнению с временами Леонида Кучмы. Демократическая риторика и далее объединяется с присущими посткоммунистическим режимам моделями чиновнического контроля церковной жизни и государственного патернализма.

Знаковым событием для Ющенко было использование церковной составляющей в сценарии его инаугурации. Вместо того чтобы ехать на благословение к своему духовному отцу, новый президент собрал религиозных лидеров в Софии Киевской, несмотря на каноны, прямо запрещавшие одним принимать участие в общей молитве с другими, на реалии межконфессиональных взаимоотношений и отношения верующих людей к приглашению для молитвы в их исторической святыне представителей других конфессий. Государственный лидер тогда фактически принял на себя полномочия «верховного понтифика». Следующие акции в Софии сохраняли такой же стиль. Известный московский публицист однажды саркастически заметил, что даже Путин не позволяет себе становиться среди архиереев на патриаршем месте, как Ющенко.

Правда, новая администрация решилась ликвидировать Госкомрелигий как слишком уж одиозный реликт сталинской эпохи. Однако вскоре выяснилось, что полномочия этого комитета активно берется выполнять секретариат президента Украины. Служащие секретариата были творцами и исполнителями дежурного проекта «объединение в единую поместную церковь» УАПЦ и УПЦ КП, который закономерно провалился в ноябре 2005 г. А в президентские речи настойчиво вписывали идеи создания «единой поместной церкви». В конце концов Госкомрелигий был-таки воскрешен в несколько скрытой форме Государственного департамента по делам религий.

Самым печальным является то, что, намереваясь инициировать центростремительные процессы в церквях восточного обряда, высокопоставленные чиновники формируют конформистскую среду, способную презреть каноны и элементарную мораль для выполнения правительственного заказа. Стоило лишь Петру Ющенко начать активно помогать в восстановлении харьковской Иоанно-Богословской церкви, как одаренный щедрыми пожертвованиями приход за несколько месяцев перешел к лидеру новых симпатий президентской семьи — УПЦ КП. И если подкупом и административным давлением будет создаваться из продажных приспособленцев в рясах вокруг властного олимпа новая «поместная церковь», я бы не хотел быть ее прихожанином, независимо от того, получит ли она каноническое признание...

Петр ЗУЕВ, священник УПЦ, директор Центра богословских студий

Некоторые эксперты упрекают администрацию Ющенко в том, что она активно вмешивается в церковную жизнь. Однако я считаю такие заявления безответственными. Вспомните ситуацию, когда рассматривалась возможность объединения Киевского патриархата во главе с Филаретом и УАПЦ. Точка зрения президента страны была известна: Виктор Ющенко поддерживал подобное объединение. Но когда стало понятно, что епископат УАПЦ не поддерживает предложенную Филаретом модель объединения, государство не применяло методов «убеждения», имевших место в прошлом. Это свидетельствует о том, что Ющенко не ориентируется на силовые методы решения церковных вопросов, как считают некоторые эксперты в России. Зато президент Украины пытается инициировать определенные объединительные процессы, постоянно подчеркивая, что государство заинтересовано в объединении Православных Церквей. Я не считаю, что президент не имеет права давать свою оценку ситуации, сложившейся сегодня в церковной жизни. Он имеет такое моральное и юридическое право. Так же он имеет право, более того, морально обязан, инициировать определенные мероприятия, которые бы способствовали гармонизации межконфессиональных и межцерковных отношений. Но чтобы не получилось так, что инициативы президента были некорректны с точки зрения канонического права, они всегда должны предварительно проходить экспертную оценку.

Однако для главы государства основным инструментом влияния на религиозную ситуацию остается создание «правил игры», которые бы способствовали как религиозной свободе, так и развитию религиозных организаций. В этом контексте президент в начале нынешнего года инициировал существенное обновление отечественного законодательства о свободе вероисповедания, поручив правительству разработать новую редакцию Закона Украины «О свободе совести...», отдельный закон о реституции бывшего церковного имущества, а также законодательно решить проблему капелланства. Участие в разработке этих законопроектов, с одной стороны, профессиональных юристов, а с другой, представителей большинства конфессий дает основания надеяться, что вскоре Украина ликвидирует белые пятна в законодательстве, регулирующем государственно-церковные отношения. Надеюсь, это пойдет на пользу как государству, так и Церкви.

Тарас АНТОШЕВСКИЙ, Религиозно-информационная служба Украины

Анализируя развитие межконфессиональных и государственно-конфессиональных отношений в Украине с точки зрения соблюдения религиозной свободы, нужно обратить внимание на несколько важных вещей. Прежде всего это то, что в годы независимости у нас произошло стремительное развитие поликонфессиональности, но общество не смогло быстро приспособиться к такому религиозному многообразию. Как следствие, возникали многочисленные конфликтные ситуации, случаи религиозной нетолерантности. И, несмотря на значительные усилия многих церковных и светских деятелей, направленные на развитие религиозной толерантности, до идиллии еще слишком далеко. Я бы даже сказал, что за последний год некоторыми околоцерковными и политическими организациями было много сделано, чтобы взбудоражить межконфессиональное море. Вспомните многочисленные так называемые крестные ходы—протесты против перенесения резиденции главы УГКЦ в Киев, предвыборные туры политиков типа Витренко, во время которых она откровенно пропагандировала религиозную нетерпимость, факты религиозного вандализма и антисемитизма. Заметим, что все эти случаи, как правило, оставались без соответствующей реакции органов, обязанных обеспечивать безопасность и порядок в государстве.

Другая важная вещь — законодательство. Ныне действующему Закону «О свободе совести и религиозных организациях» исполняется 15 лет. На время его принятия он был действительно очень прогрессивным и удачным. Позднее в него неоднократно вносились разные поправки, не всегда уместные. Так, поправка о поочередном использовании храмов представителями различных конфессий спровоцировала новую волну конфликтов, существующих и по сей день. Продолжается процесс реформирования законодательства в области свободы совести. Но наше общество еще не выработало уважения к закону, наши государственные и политические мужи нередко показывали и показывают примеры того, что законы написаны не для всех.

Во времена правления Л.Кучмы стало традицией, что власть, центральная, а особенно региональная, фаворитизировала одни (преимущественно одну) конфессии в противовес или даже во вред другим, условием возврата культовых помещений была лояльность к режиму. Всеукраинский совет церквей и религиозных организаций (ВСЦ), контролируемый Госкомрелигий, функционировал лишь формально и зачастую собирался для того, чтобы призывать ее членов к поддержке властей. Неудивительно, что ряд церквей создали альтернативный орган для сотрудничества и координации действий. Также закономерной была поддержка большинством религиозных организаций из числа «нелюбимых» прежней властью оранжевого движения за справедливость (а не одного из кандидатов, как любят преподносить в противоположном лагере). Это было также выступление против старых форм государственно-конфессиональных отношений, за партнерство и равенство. Ликвидация президентом В.Ющенко Госкомрелигий стала шагом к изменению этих отношений.

Чрезвычайно положительным явлением, по-моему, стала самоактивизация ВСЦ и то, что президент готов прислушиваться к его мнению. Вместе с тем в большинстве областей были созданы или по приказу президента, или по инициативе разных церквей региональные межконфессиональные советы, призванные нормализовать отношения на местном уровне, что также является обнадеживающим фактором. Важно отметить, что как новосозданный Госдепрелигий, так и реформированные местные отделы по делам религий уже не имеют права монополии на посредничество в отношениях высоких государственных мужей со священнослужителями.

Но неизменным, и даже без намека на изменения, остался фактор политизации церкви и фаворитизации отдельных конфессий. Из многих регионов поступает информация, что новые власти откровенно выражают свои симпатии к одним конфессиям, которым и планируют безальтернативно передавать имущество — основной объект внимания государственно-конфессиональных заигрываний.

Таким образом, учитывая состояние религиозной свободы при предыдущем и нынешнем президенте, можно сказать, что перемены произошли, к тому же в лучшую сторону. Оранжевые события научили Церкви активно отстаивать свои интересы и доказали, что лучше это делать в межконфессиональном согласии.